Хочу, чтобы меня слышали! Книга 1. Жизнь – это Любовь! - Юрий Широков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Число лет твоих подобно счету букв изречения на фронтоне твоего замка, в коем воистину обетование и о Царственном Доме твоем: «Дому сему подобает твердыня Господня долготу дней».
– Точно так все и произошло, ровно столько годков Господь ему и отпустил, сколько буковок было в изречении том. Прямо «тютелька в тютельку» – заметил батюшка и продолжил читать.
– О сем ты прав, – изрек Император Павел Петрович.
– Девиз сей получил я в особом откровении, совместно с повелением воздвигнуть Собор во имя Святого Архистратига Михаила, где ныне воздвигнут Михайловский замок.
– Вождю небесных Воинств посвятил я и замок, и церковь.
– Зрю в нем преждевременную гробницу твою, Благоверный Государь. И резиденцией потомков твоих, как мыслишь, он не будет. О судьбе же Державы Российской было в молитве откровение мне о трех лютых игах: татарском, польском и грядущем еще – жидовском.
– Что? Святая Русь под игом жидовским? Не быть сему во веки! – гневно нахмурился Император Павел Петрович.
– Пустое болтаешь, черноризец…
– А где татары, Ваше Императорское Величество? Где поляки? Они-то были. И с игом жидовским то же будет. О том не печалься, батюшка-Царь – христоубийцы понесут свое…
– Что ждет преемника моего, Цесаревича Александра?
– Француз Москву при нем спалит, а он Париж у него заберет и Благословенным наречется. Но тяжек покажется ему венец царский, и подвиг царского служения заменит он подвигом поста и молитвы и праведным будет в очах Божиих…
А кто наследует Императору Александру?
– Сын твой Николай…
– Как? У Александра не будет сына? Тогда Цесаревич Константин…
– Константин царствовать не восхочет, памятуя судьбу твою…
– Начало же царствования сына твоего Николая бунтом вольтерьянским зачнется, и сие будет семя злотворное, семя пагубное для России, кабы не благодать Божия, Россию покрывающая.
– Через сто лет после того оскудеет Дом Пресвятыя Богородицы, в мерзость запустения Держава Российская обратится.
– После сына моего Николая на Престоле российском кто будет?
– Внук твой, Александр Вторый, Царем-Освободителем преднареченный.
– Твой замысел исполнит – крестьян освободит, а потом турок побьет и славянам тоже свободу даст от ига неверного. Не простят жиды ему великих деяний, охоту на него начнут, убьют среди дня ясного, в столице верноподданной отщепенскими руками.
– Как и ты, подвиг служения своего запечатлеет он кровью царственною…
– Тогда-то и начнется тобою реченное иго жидовское?
– Нет еще.
– Царю-Освободителю наследует Царь-Миротворец, сын его, а твой правнук, Александр Третий.
– Славно будет царствование его. Осадит крамолу окаянную, мир и порядок наведет он.
– Кому передаст он наследие царское?
– Николаю Второму – Святому Царю, Иову Многострадальному подобному.
– Будет тот иметь разум Христов, долготерпение и чистоту голубиную. Искупитель будет. Искупит Собой народ Свой – бескровной Жертве подобно.
– Война будет, великая мировая война! И предан будет праправнук Твой, как некогда Сын Божий на пропятие.
– Многие потомки рода Твоего убелят одежду кровию Агнца такожде.
– На венец терновый сменит тот корону царскую, предан будет народом своим!
– Как некогда Сын Божий.
– Война будет, великая война, мировая…
По воздуху люди, как птицы летать будут, под водою, как рыбы плавать, серою зловонной друг друга истреблять начнут. Измена же будет расти и умножаться. Накануне победы рухнет Трон Царский. Кровь и слезы напоет сырую землю. Мужик с топором возьмет в безумии власть, и наступит воистину казнь египетская…
Горько зарыдал вещий Авель и сквозь слезы тихо продолжал – а потом будет жид скорпионом бичевать Землю Русскую, грабить Святыни ее, закрывать Церкви Божии, казнить лучших людей русских.
– Сие есть попущение Божие, гнев Господень за отречение России от Святого Царя. О Нем свидетельствует Писание. Псалмы девятнадцатый, двадцатый и девяностый открыли мне всю судьбу эту.
– И что же, погибнет Россия? – с дрожью в голосе вопрошал Павел.
…Невозможное человеком, возможно Богу – ответствовал Авель.
– Бог медлит с помощью, но сказано в Писании, что подаст ее вскоре…
– И возстанет в изгнании из Дома Твоего князь Великий, стоящий за сынов народа Своего.
– Сей будет Избранник Божий, и на Главе Его благословение.
– Он будет един и всем понятен, его учует само сердце Русское.
– Облик Его будет Державен и Светел, и никто же речет: «Царь здесь или там», но: «Это Он»!
– Воля народная покорится милости Божией, и Он Сам подтвердит свое призвание: Имя Его трикратно суждено Истории Российской.
– Два Тезоименитых уже были на Престоле, но не Царском.
– Он же возсядет на Царский трон, как Третий.
– В нем спасение и Счастье Державы Российской. Свершатся надежды русские.
– На Софии, в Царьграде, воссияет Крест Православный, дымом фимиама и молитв наполнится Святая Русь и процветет, аки крин небесный…» – в глазах Авеля Вещего горел пророческий огонь нездешней силы.
В огромном солнечном закатном диске его пророчество сияло в безусловной истине.
Неподвижно стоял Авель.
Между монархом и монахом протянулись молчаливые незримые нити.
Император Павел Петрович поднял голову, и в глазах его, устремленных вдаль, как бы через завесу грядущего, отразились глубокие царские переживания.
– Ты говоришь, что иго жидовское нависнет над моей Россией лет через сто? – повторил вопрос Павел.
– Прадед мой, Петр Великий, о судьбе моей рек то же, что и ты.
– Почитаю и я за благо со всем, что ныне прорек ты мне о потомке моем Николае Втором предварить его, дабы пред ним открылась картина судеб.
– Да ведает праправнук свой крестный путь, славу страстей и долготерпения своего…
– Запечатлей же, преподобный отец, реченное тобою, изложи все письменно, я же вложу предсказание твое в нарочитый ларец, положу мою печать, и до праправнука моего, писание твое будет нерушимо храниться здесь, в кабинете Гатчинского дворца моего.
– Иди, Авель, и молись неустанно в келии своей о мне, Роде моем и счастье нашей Державы.
И, вложив представленное писание Авелево в конверт, на оном собственноручно начертать соизволил: «Вскрыть Потомку Нашему в столетний день Моей кончины.»
– Вот такие, дела, други моя!
– До сегодняшнего дня все исполнилось в точности, как и предсказал монах.
– Царь наш отрекся от престола, и не дай, Господь, что это станет закатом правления Романовых и концом монархии – с горестью закончил свой рассказ батюшка.
– Вот и ты, Андрей, говоришь, что пришли к власти враги Церкви, а, значит, началось это самое бесовское правление.
– Год 1918 уже на пороге!
– Да, батюшка, Вы правы, – вступил в разговор Андрей, до этого не произнесший, как и все остальные, ни слова. Понятно теперь, что эти предсказания, несомненно, объясняют поведение Николая II.
– Мне рассказывал Юденич, что в 1909-м году Столыпин предлагал Государю важную меру внутренней политики, на что получил ответ: «Мне, Петр Аркадьевич, не удается ничего из того, что я предпринимаю».
– Столыпин протестует, а Царь у него спрашивает: «Знаете ли вы, когда день моего рождения?»
– Разве я мог бы его не знать? – 6-го мая – отвечает Столыпин.
– А какого Святого праздник в этот день?
– Простите, Государь, не помню!
– Иова Многострадального.
– Слава Богу! Царствование Вашего Величества завершается со славой, так как Иов, смиренно претерпев самые ужасные испытания, был вознагражден благословением Божиим и благополучием – обрадовался было Столыпин.
– Нет, поверьте мне, Петр Аркадьевич, – продолжил Государь – у меня более, чем предчувствие, у меня в этом глубокая уверенность – я обречен на страшные испытания, но я не получу моей награды здесь, на земле.
– Сколько раз применял я к себе слова Иова: «Ибо ужасное, чего я ужасался, то и постигло меня, и чего я боялся, то и пришло ко мне».12
– Все свершилось, как и предсказывал монах, – с горестью повторно произнес батюшка – и царь отрекся, и о судьбе царской семьи ничего не слышно, и бунт страшный грядет.
– Церковь, как может, пытается, хотя бы, отсрочить этот бунт, достучаться до умов и сердец православных.
– Завтра на Поместном Соборе, Бог даст, восстановим патриаршество на Руси. Может хоть этот шаг спасет православие
– Надеемся все же сплотить народ вокруг пастыря своего – Патриарха Российского. Нет более царя у нас, нет помазанника Божьего, а, значится, глава церкви должен повести народ далее. Но мне кажется, что запоздали мы с таким решением. Не верит народ никому – ни власти, ни церкви. Понимают, что они далеки от народа и решают свои задачи, которые к бедам народным не имеют отношения.
