Две башни - Джон Толкиен

Брегалад подобрал хоббитов и двинулся от своего дома. Вскоре они увидели приближающуюся линию — большими шагами по склону навстречу им двигались энты. Впереди шел Древобрад, затем, по два в ряд, более пятидесяти энтов, отбивая такт руками. Когда они подошли ближе, стал виден блеск их глаз.

— Хум, хум! Вот мы идем с громом, вот мы пришли наконец! — воскликнул Древобрад, увидев Брегалада и хоббитов. — Присоединяйтесь к Муту! Мы выступаем. Мы движемся на Изенгард!

— На Изенгард! — воскликнули энты множеством голосов.

— На Изенгард!

На Изенгард! Пусть окружен он каменной стеной,Пусть крепок он, как сталь, и полон силы злой!Мы идем! Разобьем мы камень, словно воск!Мы идем! Нет сильней наших грозных войск!Потому что говорят ветви и стволы.Мы идем на Изенгард, вестники судьбы.

Так они пели, маршируя на юг.

Брегалад, глаза которого сияли, присоединился к линии рядом с Древобрадом. Старый энт снова посадил хоббитов к себе на плечи, и они гордо двинулись во главе поющего отряда с бьющимися сердцами и высоко поднятыми головам. Хотя они ожидали чего-либо подобного, их поразило изменение в энтах. Казалось, внезапно прорвалось наводнение, долго сдерживаемое какой-то плотиной.

— В конце концов энты очень быстро приняли решение, верно? — заговорил Пиппин спустя некоторое время, когда в пении наступила пауза и слышны были только ритмичные удары рук и ног.

— Быстро? — переспросил Древобрад. — Хум! Да! Действительно. Быстрее, чем я от них ожидал. Я уже много лет не видел, чтобы они так просыпались. Мы, энты, не любим просыпаться; и мы никогда не поднимаемся, если не уверены, что наши деревья и наша жизнь в опасности. Это не случалось в нашем лесу со времен войны Саурона с людьми моря. Это злые дела орков, жестокая вырубка — рарум — даже без использования древесины для поддержания огня так разгневали нас; и предательство соседа, который должен был помочь нам. Колдунам следовало бы знать нас. В эльфийском, энтийском или человеческом языке нет достаточных проклятий для такого предательства. Долой Сарумана!

— Вы на самом деле разрушите двери Изенгарда? — спросил Мерри.

— Хм, хум, хо, мы можем! Вы, наверное, не знаете, как мы сильны. Может, вы слышали о троллях? Они очень сильны. Но тролли — это только пародия, сделанная врагом в период Великой Тьмы в насмешку над энтами, как орки — пародия на эльфов. Мы сильнее троллей. Мы сделаны из костей земли. Мы можем раскалывать камень, как корни деревьев, только быстрее, гораздо быстрее, если наш мозг разбужен! Если нас не срубят, не сожгут или не уничтожат колдовством, мы расколем Изенгард на куски, превратим его стены в груду булыжников.

— Но Саруман попробует остановить вас.

— Хм, хум, да, конечно. Я не забыл об этом. Я давно думаю об этом. Но, видите ли, большинство энтов моложе меня на множество жизней деревьев. Они все поднялись и все хотят одного — уничтожить Изенгард. Но скоро они начнут остывать, когда мы попьем вечером. Мы будем испытывать жажду. Но пока пусть маршируют и поют. Нам предстоит большой путь, и будет еще время подумать. С чего-то нужно начать.

Некоторое время Древобрад шел, распевая вместе с остальными. Но потом он перешел на бормотание и совсем замолчал. Пиппин видел, что лоб его наморщен. И наконец Древобрад поднял голову, и Пиппин увидел, что взгляд его печален, но не несчастен. В нем светился огонек, как будто зеленое пламя коснулось глубины его мыслей.

— Очень вероятно, друзья мои, — медленно сказал он, — очень вероятно, что мы движемся к своей судьбе — последний марш энтов. Но если мы останемся дома и ничего не будем делать, судьба все равно рано или поздно отыщет нас. Эта мысль давно росла в наших сердцах; вот почему мы идем сейчас. Это не поспешное решение. По крайней мере последний марш энтов достоин песни. Ах, — вздохнул он, — мы сможем помочь другим народам, раньше чем исчезнем. Но я хотел бы, чтобы песни об энтийских женах оказались правдивыми. Я очень хотел бы вновь увидеть Фимбретиль. Но песни, мои друзья подобно деревьям, приносят плоды лишь в свое время и своим особым способом и иногда они увядают безвременно.

Энты продолжали идти большими шагами… Они опустились в длинную складку местности и двинулись на юг: постепенно начался подъем на высокий западный хребет. Леса остались позади, встречались лишь отдельные группы берез, потом начались голые скалы с одиночными искривленными соснами. Солнце зашло за темный холм впереди. Стало темнеть.

Пиппин оглянулся. Количество энтов увеличилось — или что-то другое случилось?.. Там, где были голые склоны, по которым они только что проходили, теперь выросли деревья. Но они двигались! Могло ли быть, что проснулся весь лес Фэнгорн и теперь движется на войну? Пиппин протер глаза, отгоняя сон: но большие серые тени продолжали двигаться вперед. Слышался звук, похожий на шум множества ветвей. Энты теперь приближались к вершине хребта, пение прекратилось. Опускалась ночь, и стало тих: ничего не было слышно, кроме слабого дрожания земли под ногами энтов и шепота множества листьев. Наконец они остановились на вершине и посмотрели в темную яму — глубокое ущелье в горах, Нан Гурунир, долину Сарумана.

— Ночь легла над Изенгардом, — сказал Древобрад.

5. БЕЛЫЙ ВСАДНИК

— Я промерз до костей, — сказал Гимли, хлопая в ладоши и топая ногами. Наконец-то наступил день. На рассвете товарищи позавтракали, чем могли; теперь, в усиливающемся свете дня, они готовы были осматривать почву в поисках следов хоббитов.

— И не забудьте старика! — сказал Гимли. — Я был бы счастлив, если бы увидел отпечаток его ног.

— Почему это сделало бы вас счастливым? — спросил Леголас.

— Потому что старик, чьи ноги оставляют следы не может быть хуже, чем он кажется нам, — ответил на это гном.

— Может быть, — сказал эльф, — но тяжелые башмаки могут не оставлять здесь следов: трава глубока и упруга.

— Это не собьет с толку Следопыта, — заметил Гимли. — Для Арагорна достаточно согнутого стебелька травы. Но я не думаю, чтобы он отыскал след. Мы видели ночью злое привидение Сарумана. Я уверен в этом даже при свете дня. Его глаза следят за нами из Фэнгорна даже сейчас, может быть.

— Очень возможно, — сказал Арагорн, — но я не уверен. Я думаю о лошадях. Вы сказали ночью, Гимли, что они испугались. Но я так не думаю. Вы слышали их, Леголас? Были ли они похожи на испуганных животных?

— Нет, — ответил Леголас. — Я ясно слышал их. Я не уверен из-за темноты и вашего смятения, но мне показалось, что они вели себя как будто в порыве внезапной радости. Они вели себя как лошади, встретившие давно утраченного друга.