О криминалистике и не только: избранные труды - Евгений Ищенко

Можно согласиться с теми авторами, которые считают, что сущность состязательности сторон состоит не только в разграничении функций обвинения и защиты, наделении их равными процессуальными правами в судебном разбирательстве и отделении их деятельности от суда, но и в том, что суд гарантирует справедливое и беспристрастное разрешение дела, обеспечение сторон равными процессуальными правами для доказывания своих позиций, создает необходимые условия для повышения их активности в процессе доказывания187.

Провозглашая возврат к лучшим традициям дореволюционного российского уголовного процесса, авторы реформы проигнорировали то обстоятельство, что Устав уголовного судопроизводства 1864 года предусматривал обязанность суда принять меры к установлению истины независимо от желания сторон, в том числе и признания обвиняемого188.

Критический анализ статьи 6 УПК РФ «Назначение уголовного судопроизводства» заостряет вопрос о необходимости иметь в уголовном судопроизводстве четко выраженную цель и о недопустимости ее отождествления со средствами, в частности с принципом состязательности.

Как справедливо отмечено в литературе, «с принятием нового УПК официальную поддержку получила крайняя форма состязательности в уголовном процессе, характеризующаяся отказом от установления истины, достаточно пассивной ролью суда в доказывании, фактическим возложением обязанности доказывания на стороны»189.

Еще более категорично говорит об этом Ю. К. Орлов: «Устранение суда из числа субъектов доказывания резко снижает шансы на установление истины. Нельзя превращать суд в беспристрастного арбитра, фиксирующего победителя в споре. Все-таки уголовный процесс – это не спортивная борьба, где задача арбитров лишь определить сильнейшего. Целью доказывания должна оставаться истина, а не присуждение приза победившей стороне»190.

При таком подходе действительно виновное лицо может стать «юридически невиновным», а невиновный человек – «юридически виновным». Все зависит от степени юридической обоснованности тезиса стороны. Здесь налицо абсолютизация, идеализация юридической формы и недооценка, игнорирование фактической стороны дела, т. е. объективной истины, представляющей собой диалектическое единство формы и содержания.

Состязательность сама по себе, на мой взгляд, не должна быть самоцелью. Ее суть и назначение определяются прежде всего задачами, изначально стоящими перед уголовным судопроизводством. «В условиях разгула преступности, правового беспредела и высокой коррумпированности государственного аппарата, – обоснованно замечает Ю. К. Орлов, – нужно не уменьшать число гарантий справедливого правосудия, а максимально их увеличивать, и уж, как минимум, сохранить то, что давно привилось и оправдало себя на практике. Слишком велик риск ставить правосудие в зависимость от компетентности лишь обвинителя и защитника, профессиональная квалификация которых нередко оставляет желать лучшего»191.

Практика, поскольку она отражает объективную реальность, объективную сущность и связь вещей, является критерием истины. И в этом качестве практике борьбы с преступностью чужда неясность, неопределенность, когда разрушается, искажается предметный смысл понятий. Она не приемлет предположительности в качестве основы разрешения уголовных дел. За юридическими понятиями, например «истина», «ложь», должна стоять определенность. Каждое понятие – это форма, сущностное содержание предмета, явления. Если же понятия, к примеру, «виновный» или «невиновный», не наполнены соответствующим содержанием, то получается чистейший формализм. Это происходит тогда, когда форма отрывается от своего содержания: фактически невиновного именуют виновным невзирая на отсутствие судебных доказательств его виновности, когда недоказанное выдают за доказанное.

Действительно, в вероятностно-юридическом уголовном процессе отличие между истинным и неистинным, между субъективным и объективным, вероятностью и достоверностью не будет по-настоящему конкретизировано, а напротив, смазано, затушевано. К этому ведет субъективно-вероятностную однополюсность такого процесса, ибо в нем нет необходимой противоположности – полюса объективности, достоверности.

Здесь за пределы юридически обоснованной «истины сторон», «истины состязательно-юридического судоговорения» не выйти. Истина, стало быть, зависит от субъекта, она – на стороне победителя. В таком процессе есть отдельное, но нет общего, тогда как необходимо их диалектическое единство и взаимодействие. В противном случае уголовно-процессуальная система будет несовершенна, однобока, перекошена в сторону субъективизма, усмотрения сторон, а значит, благоприятна для судебно-следственных злоупотреблений и ошибок, нарушений законных прав личности в уголовном судопроизводстве.

В нашем историческом прошлом было время, когда активно претворялся в жизнь принцип приоритета государства над личностью, в том числе и в уголовном судопроизводстве. В настоящее время, когда действует демократический УПК РФ, законодатель, по сути, шарахнулся в другую крайность – закрепил концепцию приоритета интересов личности над государством. В этой связи В. В. Лунеев не без оснований отмечает, что «авторы УПК под влиянием застойного синдрома 1937 г. решали политический вопрос не об эффективной защите граждан от преступников, а о защите преступников от “кровожадных” следователей и прокуроров»192.

В УПК РФ отсутствует указание на борьбу с преступностью (раскрытие преступлений), установление истины, неотвратимость ответственности реально виновных. Борьба с преступностью, неотвратимость наказания за содеянное, установление объективной истины должны быть целями уголовного судопроизводства. «Нельзя добиться успеха в борьбе с преступностью, не борясь с нею»193.

Обоснованное непонимание и опасение вызывает освобождение суда от обязанности защиты публичных интересов и активных поисков истины при рассмотрении обстоятельств дела. Поэтому не может быть оправдана инертная роль суда в процессе доказывания, поскольку субъектом формирования доказательств может стать и судья, активно участвующий в установлении фактических обстоятельств рассматриваемого уголовного дела.

Значит, за судом необходимо сохранить полномочия по активному исследованию представленных сторонами доказательств, предоставить право по собственной инициативе производить необходимые следственные действия, связанные с проверкой достоверности и допустимости представленных сторонами доказательств, а также по истребованию данных, характеризующих личность подсудимого, необходимых для правильной квалификации преступления и назначения наказания, адекватного содеянному.

Есть еще одно соображение в пользу сохранения за судом обязанности по установлению истины в процессе доказывания. Оно связано с необходимостью обеспечения прав слабой стороны. Так, например, в случаях, когда в деле не участвует защитник, а подсудимый по причине юридической безграмотности проявляет пассивность и не выясняет важных обстоятельств по существу дела, суд должен сделать это в интересах всесторонности их исследования. Иное выглядело бы как крайний формализм и пренебрежение законными интересами личности.

Представляется, что в уголовном процессе, где право собирания доказательств в досудебном производстве имеют только органы расследования, действия суда, предпринимаемые в интересах обвиняемого или потерпевшего, являются актуальными и необходимыми с точки зрения обеспечения их законных прав.

Несмотря на расширение состязательных начал в судебном разбирательстве суд должен оставаться субъектом доказывания, имеющим обязанность формировать доказательства и обосновывать конечный вывод. Освобождение суда от бремени доказывания возможно, на мой взгляд, только при условии кардинального реформирования предварительного расследования, упразднения процессуальной формы его осуществления и наделения сторон полным равенством в собирании и последующем представлении суду доказательств. Но это будет уже полный переход на англо-саксонскую модель уголовного процесса, достаточно чуждую российскому менталитету.

Есть и еще одна негативная грань рассматриваемой проблемы. Что греха таить, самостоятельность и независимость нужны самим носителям судебной власти для самоутверждения судебного корпуса, решения его внутренних проблем, установления дополнительных льгот и привилегий. Независимость необходима судебной власти не ради самой независимости, а для того, чтобы защищать права и свободы граждан, охраняемые законом интересы общества и государства, обеспечивать равенство всех перед законом и судом, вершить правосудие в строгом соответствии с Конституцией РФ и федеральными законами.