Трон тени - Векслер Джанго

— И давно ты здесь? — спросила Винтер. — Я имею в виду, с Кожанами. Если, конечно, вы и есть Кожаны.

— Не пытайся меня одурачить! — отрезала Крис, теснее сплетя на груди могучие руки. — И не думай, что я дам тебе удрать только потому, что я не такая шальная, как Бекка! Если ты шпионка… если тебя прислали убить старшого… я тебя…

— Хорошо, не хочешь — не отвечай, — перебила Винтер, мысленно бранясь на чем свет стоит. — У меня и в мыслях не было ничего подобного.

Крис, однако, решила, что безопасней будет больше не говорить ни слова. Так они и сидели молча, и Винтер незаметно выворачивала кисти рук, теребя веревку, которой они были связаны. Наконец в дверь постучали.

— Крис! — донесся снаружи голос Абби.

— Чего?

— Она еще связана?

— Ага.

Дверь приоткрылась.

— Старшой хочет поговорить с ней с глазу на глаз.

— Это опасно! — всполошилась Крис.

— А то я сама не знаю. Выходи. Подождем в коридоре.

— Но…

— Крис! — Новый голос принадлежал женщине постарше. Старшой? Винтер почудилось что–то неуловимо знакомое. — Уйди с дороги, живо!

Крис с явной неохотой открыла и вышла в коридор. Пошатываясь, Винтер кое–как поднялась на ноги и стала ждать.

Женщина зашла в комнату и притворила за собой дверь. Глаза Винтер округлились.

Этого просто не может быть!

Вошедшая — старшой Кожанов — с виду была на год–два старше нее самой, высокая, полногрудая, тоже в мужских штанах и кожаном жилете; видимо, у Кожанов было принято так одеваться. В отличие от девушек, она не повязала голову платком. Волосы ее были, как и у Винтер, коротко острижены и слиплись от пота…

…темно–рыжие шелковистые пряди струятся сквозь пальцы, как живой огонь…

…зеленые глаза искрятся, словно изумруды в солнечном свете…

…губы изогнуты в лукавой улыбке…

«Не может быть».

Джейн сделала шаг, другой, все ближе и ближе, склонила голову к плечу, изучая ошеломленное лицо Винтер. Время застыло, и Винтер застыла во времени, не в силах шелохнуться, словно мышонок под гипнотическим взглядом золотых кошачьих глаз. Руки были по–прежнему связаны за спиной, и она чувствовала, как ее собственные пальцы, скрючившись над веревками, глубоко впиваются в ладони. В горле застрял нестерпимо тугой комок.

«Не может быть…»

Джейн двумя стремительными шагами пересекла оставшееся между ними расстояние, схватила Винтер за плечи и поцеловала. Винтер превратилась в мраморную статую, скованную глыбой льда. Губы Джейн были нежные и сладкие, с едва уловимым привкусом мяты, и запах ее пота швырнул Винтер через время и пространство к живой изгороди за детской. Пот, и грязь, и робкое прикосновение…

Ответное действие Винтер было бессознательным. Иначе и быть не могло — сознание пребывало в ступоре, зато инстинкты, натренированные двумя годами постоянной необходимости скрываться, запуганные именно таким развитием событий, сработали сейчас сами по себе. До сих пор связанная, она исхитрилась развернуться всем телом, сбросила руки Джейн и плечом заехала ей в подбородок. Зубы Джейн отчетливо лязгнули, и она пошатнулась, неловко шагнув назад. Винтер подсекла ее лодыжку своей, превращая этот неловкий шаг в падение, и Джейн, сдавленно охнув, со всей силы грохнулась на потертый ковер. Винтер пятилась по тех пор, пока спиной не уперлась в стену. Сердце ее колотилось так бешено, что, казалось, вот–вот лопнет.

«Прости».

Она никак не могла выговорить это слово. Не могла выдавить из себя ни звука. Не могла даже вздохнуть. Глаза ее наполнились слезами.

Джейн перекатилась и встала на колени. Из уголка ее губ тянулась струйка крови. Впившись в Винтер непроницаемым взглядом — эти глаза, эти зеленые глаза! — она молча поднялась на ноги.

«Джейн! Прости меня, прости, прости…»

Предательский комок все так же стоял в горле, не давая выкрикнуть эти слова. Джейн повернулась и направилась к выходу, едва заметно пошатываясь. Дверь захлопнулась за ней с таким грохотом, что с оштукатуренных стен поднялись облачка пыли, — и у Винтер подкосились ноги.

Она перекатилась набок и свернулась клубком на ветхом ковре, неспособная даже поднять руки к лицу, чтобы остановить непрерывно льющиеся слезы.

Она понятия не имела, сколько прошло времени. Быть может, месяц. В ее груди словно лопнула туго скрученная пружина, и при каждом вздохе, каждом ударе сердца острый обломок стали перемещался, пробивая во внутренностях рваные дыры. Лицо ее было мокро от слез, связанные руки занемели и ныли от боли.

В дверь постучали. Винтер не сразу осознала, что в комнате, кроме нее, никого нет, а стало быть, ей надлежит отозваться на стук.

Кто там? — хотела она сказать, но вместо слов вырвался надрывный кашель.

Винтер перевернулась на спину, не без труда села, сплюнула на ковер комок слизи и повторила:

— Кто?

— Это я, — ответила Джейн.

— А…

— Можно войти?

Винтер судорожно сглотнула. Попыталась — безуспешно — вытереть шмыгающий нос о плечо блузки, поморгала, силясь стряхнуть непросохшие слезы.

— Д… да.

Дверь медленно отворилась. Прежде чем Джейн вновь захлопнула ее, Винтер успела заметить в коридоре изнывавшую от беспокойства Абби.

С минуту они молча смотрели друг на друга. На лице Джейн до сих пор виднелся след крови, краешек губы уже распухал.

— Я… — Винтер снова сглотнула. — Я совсем не хотела тебя поранить. Просто…

— Это мне надо извиняться, — перебила Джейн. Винтер заметила, что глаза у нее красные, припухшие — неужели тоже плакала? — Набросилась на тебя, точно похотливый матрос. Ты имела полное право защищаться.

— Да я… — Винтер, забывшись, хотела взмахнуть рукой, но та лишь бессильно дернулась в веревочных путах. Ты не могла бы меня развязать?

Ох! — Глаза Джейн округлились. — Черт подери. Мне это даже в голову не пришло. Погоди–ка.

В ее руке появился нож — так быстро, что Винтер не успела заметить откуда. Другую руку она положила ей на плечо — осторожно, едва касаясь вытянутыми пальцами, — и Винтер послушно повернулась спиной. Веревка соскользнула на пол, и она поморщилась, когда затекшие запястья наполнило покалывание бесчисленных иголок. Джейн чопорно отступила на шаг, словно дуэлянт в поединке, скованный требованиями этикета, — и нож снова исчез.

— Знаешь, я… думала, как это произойдет, — проговорила Джейн, пока Винтер осторожно разминала пальцы и похрустывала плечами. — Точней, воображала, как дурочка. Однажды, мол, пойду по улице, сверну за угол, а там… ты. И я сгребу тебя в охапку, поцелую, и все будет… хорошо. Просто сон, верно? И когда я открыла дверь, не могла понять, во сне это или наяву.

Она провела рукой по слипшимся от пота волосам и раздраженно вздохнула:

— Звучит так, будто я ищу оправданий. Черт! Вовсе нет. Извини. Мне не следовало так поступать.

— Ничего… ничего страшного, — пробормотала Винтер. — Я ведь тебя не сильно ушибла, а?

— Губу разбила порядочно, но бывало и хуже.

Джейн покачала головой, не сводя взгляда с Винтер. Та прихватила пальцами рукав блузки и промокнула глаза, не зная, куда деваться от смущения.

— Я же не сплю, верно? Ты и вправду здесь? Это не какое–то там дерьмовое видение?

— Судя но всему, нет, — отозвалась Винтер, — хотя, кажется, я еще не совсем пришла в себя.

Черт побери. Черт побери! — Джейн помотала головой. — Мне сказали — привели какую–то женщину по имени Винтер, и я подумала… нет. В этом чертовом мире так не бывает.

Она судорожно сглотнула и тихо, очень тихо добавила:

— Я думала, тебя больше нет в живых.

Эти слова застали Винтер врасплох.

— Что?! Почему?

Я искала тебя. У миссис Уилмор тебя не было, и никто не знал, куда ты девалась. Болтали, что сбежала, стала то ли солдатом, то ли главарем разбойничьей шайки, но я в это никогда не верила. Я считала — ты умерла, не знаю уж, по какой причине, а старая ведьма попросту это скрывает. Так ты и вправду сбежала из «тюрьмы»?