Трон тени - Векслер Джанго

Джанго Векслер

Трон тени

Посвящается папе и маме — как всегда

Пролог

Последний Герцог

Немало сплетен ходило о том, что творится в недрах Министерства информации. Само здание — так называемая Паутина — с виду казалось вполне безобидным: типичный образчик неуемной любви Фаруса VI к мрамору, классическим колоннам и замысловато украшенным фасадам. Внутри, однако (по утверждению рассказчиков), это было царство сумрака и пыли, наполненное секретными архивами, камерами, где кишели крысы, и хитроумными, смертельно опасными ловушками. Не один приключенческий роман — из тех, что печатают с продолжением в газетах или журналах, — повествовал, как главный герой спасает возлюбленную из каменного мешка в подземных лабиринтах Паутины.

Герцог Маллус Кенгир Орланко, министр информации и глава Конкордата, находил подобные россказни в некотором роде оскорбительными. На самом деле изнутри Паутину денно и нощно освещали тысячи напольных светильников, и целая армия младших слуг была приставлена регулярно подливать в них масло и заменять прогоревшие фитили. К чему, в самом деле, допускать, чтобы многочисленные чиновники портили зрение над бумагами при свечах? Опять же, если обратиться к логике, красться по ярко освещенным, бурлящим жизнью коридорам куда труднее, чем по мрачным подземельям со смертельно опасными ловушками. Что до камер… В Паутине, конечно, были камеры, но уж крысы там точно не кишели. Орланко не потерпел бы в своих владениях такой мерзости.

Словом, то был всего лишь наглядный пример любви толпы к красочным фантазиям в пику серой обыденности. Герцог считал, что если и есть у ворданаев существенный недостаток, так это буйное воображение, напрочь заглушающее здравый смысл. И не то чтобы его сей факт особенно огорчал — за долгие годы он в совершенстве освоил игру на этой национальной черте.

Личный его кабинет, расположенный на самом верху здания, был примечательно невелик и отменно организован. Загляни сюда посторонний — чего, разумеется, никогда не допускалось, — он удивился бы, отчего не видит ни книг, ни каких–либо бумаг. Это же все–таки святая святых Министерства информации, сердце Конкордата, всеведущей (опять же, по мнению толпы) тайной полиции, у которой всякий как на ладони. А тут — сам Последний Герцог сидит за скромным дубовым столом, перед ним невзрачная стопка скрепленных документов, и ни тебе книжных шкафов вдоль стен, ни переплетенного в кожу фолианта, полного мрачных тайн.

И опять же, подумал герцог, что это как не отсутствие здравого смысла? Зачем превращать свой личный кабинет в библиотеку? Библиотека — все здание, и все, что, по сути, требуется для работы, — вот этот медный колокольчик на столе. На его звон тут же явится клерк (с полдюжины их постоянно пребывало за дверью кабинета), безмолвно выслушает распоряжения Последнего Герцога и отправится вниз, в архивы. Распределит между младшими клерками и письмоводителями набор несложных поручений, которые в совокупности составляют волю министра. Все необходимые документы прочтут, скопируют, изложат их краткое содержание, сличат с оригиналом — и наконец все тот же клерк положит ему на стол очередную стопку аккуратно скрепленных бумаг. То был настоящий механизм для получения сведений любого рода, для исполнения воли одного–единственного человека, восседающего за дубовым письменным столом, — и Орланко необыкновенно гордился своим творением. Создание этого механизма было делом его жизни.

Отчасти потому Андреас и вызывал у него беспокойство… точнее, не сам Андреас, а нужда в нем и в таких, как он. Герцог сожалел, что весь мир не подобен его министерству, где достаточно лишь позвонить в колокольчик и произнести несколько слов, чтобы запустить громадную канцелярскую машину. Увы, реальность за стенами Паутины была куда хуже организована, и для управления ею требовались подобные… умельцы.

Андреас, лет тридцати с небольшим, имел среднее телосложение и непримечательную внешность: то и другое — ценные качества для его рода деятельности. Одет он был в длинную, до пола, шинель из черной кожи, неофициальную форму Конкордата. «Черные шинели» давно стали притчей во языцех. Родители пугали ими своих детей. Чрезвычайно полезное обстоятельство: поскольку все знают, как именно должен выглядеть агент Конкордата, тем проще утаить свою к нему принадлежность, если того требует ситуация.

Орланко шевельнулся, меняя позу, и скрытые пружины изготовленного по особому заказу кресла едва слышно скрипнули под тяжестью его тела. Герцог поправил очки и притворился, будто лишь сейчас заметил посетителя, хотя тот терпеливо торчал в кабинете уже добрых четверть часа.

— А, это ты, Андреас.

— Да, сэр.

— Как продвигаются поиски Серой Розы?

Иные дела слишком деликатного свойства, чтобы доверить их канцелярскому механизму. Когда–то Серая Роза тоже была агентом для особых поручений — одним из лучших агентов Орланко, — но несколько лет назад она бросила службу и бесследно исчезла. Герцог не мог спустить подобное своеволие, это уж дело принципа. С тех самых пор Андреас разыскивал Серую Розу; он мог взять даже слабейший след и шел по нему с упорством, которое сделало бы честь вышколенной ищейке. Порой герцогу казалось, что этот человек и сам схож с механизмом.

— Есть несколько многообещающих зацепок, сэр, — ответил Андреас, — и мои люди сейчас изучают их.

Ты по–прежнему уверен, что она не покинула страну?

— Все указывает на то, что Серая Роза в городе.

Мерзавка, подумал герцог. Соверши она самый логичный шаг и сбеги за пределы его якобы всеобъемлющей власти, он бы мог с легким сердцем прекратить розыск. В конце концов, она не знала ничего такого, что бы ему навредило — во всяком случае, сейчас. Но, продолжая находиться в столице, она будто бросала вызов его влиянию, и такое нельзя было оставить безнаказанным. В высшей степени досадная трата времени и сил.

Что ж, уверен, твои люди смогут пока обходиться без тебя. Есть иные дела, требующие внимания.

— Так точно, сэр. — Андреас терпеливо ждал, заложив руки за спину.

— Ты слыхал последние новости из Хандара?

— Да, сэр. Полковник Вальних, судя по всему, одержал грандиозную победу. Трон Вермильона в безопасности — и снова в долгу у его величества.

— Именно это стремятся нам внушить газеты, — кисло заметил Орланко.

Вальних недалек от того, чтобы стать народным героем. Подобные истории обычно раздувают из ничего, однако личные агенты герцога сообщали, что в данном случае газетчики скорее преуменьшают.

— Сейчас он, очевидно, уже на пути домой. Возвращения ожидают со дня на день.

— А… сотрудница, которую вы отправили с ним?

— О ней я не слыхал ни слова. — Орланко ритмично постукивал пальцем по отчету. — Что само по себе красноречивее всяких слов. Если предполагать худшее — она была устранена.

— А Тысяча Имен, вполне вероятно, в руках Вальниха. — На невыразительном лице Андреаса мелькнула тень оживления. — Желаете, чтобы по прибытии его… убрали?

Орланко подавил вздох. Если у Андреаса и был недостаток, так это явная склонность чересчур поспешно прибегать к крайним мерам. Странная слабость для того, кто во всех прочих отношениях чрезвычайно терпелив. Герцог подозревал, что на самом деле Андреасу просто нравится убивать.

— Не кажется ли тебе, что это было бы уж чересчур прямолинейно? — покачал головой герцог. — Нет, Вальниха, вне всяких сомнений, ждут благосклонность короля и обожание толпы. Трогать его мы пока не можем. Правда, его величество очень болен. Вот если он скончается… тогда посмотрим.

— Так точно, сэр.

— Андреас, позарез нужно выяснить, что именно произошло в Хандаре. Существуют ли впрямь эти Имена, которыми так живо интересуются наши друзья из Элизиума, заполучил ли их Вальних, и понимает ли он вообще их подлинную ценность. — Он откинулся на спинку кресла, и пружины тут же отозвались скрипом. — Разузнай все это.