Москва-Ростов-Варшава - Ирина Горбачева

А мечта у него была одна. Увидеть Москву, найти дом, в котором они раньше жили и хоть глазком взглянуть на ту квартиру, где он родился. Зайти в ту комнату, в которой стоит ванна и где из крана льётся вода. Посмотреть какая была та прежняя московская жизнь. Увидеть метро. Пройтись по скверу и прокатиться на трамвае.

– Всё, приехали! Выходи! – дотронулась до его плеча тётя Аза.

– Это уже Москва? – испугано спросил Васька, увидев такие же обшарпанные домишки, какие стояли и в его деревне.

– Будет тебе Москва! Будет, – быстро ответила цыганка и тут же подошла к мужчинам, которые видно ждали её приезда. Пока они громко разговаривали между собой, к Васе подбежала стайка маленьких цыганят, которые стали говорить что-то ему, трогать его, то за плечо, то за руки.

Из группы ребятишек отделился мальчик, на вид ровесник Васи, но только чуть меньше его ростом. Он, молча, протянул ему большой ломоть белого батона и стрелку зелёного лука с крупной луковицей на конце. Вася с улыбкой принял угощение.

– Тебя как звать? – спросил он выделявшегося из группы детишек своими светлыми волосиками мальчика. Но мальчик не ответил, а ребята наперебой стали объяснять ему, что зовут мальчика Ваней и что он немой.

– А меня зовут Вася. Ты тоже в Москву поедешь? – спросил он мальчика.

– Мы все поедем! – загорланили, смеясь, чумазые ребятишки.

Стало смеркаться. К Ваське подошёл подросток внешностью похожий на черноволосых хозяев дома.

– Значит так, пацан! Слушай сюда. Я слышал, что ты очень хотел в Москву попасть? Так вот чтобы тебя не забрали в детский дом, за тебя заплатили большие деньги. Понимаешь? – Васька ничего не понимал кроме одного, что эти люди его отвезут в город его мечты. А уж там!

Там Васька обязательно станет счастливым. Там он будет жить так же хорошо, как жили его родители, когда он только появился на свет. Только бы добраться до его родного города. Только бы найти его родной Чистопрудный бульвар.

– Понял, понял, – утвердительно замотал головой Васька.

– Чего ты понял? – скривил лицо в усмешке мальчик, явно подражая поведению своих старших собратьев, – должен ты теперь нам! Теперь понял?

– Да. Должен? А сколько? – так ничего и, не понимая, моргая светлыми ресничками, спросил Вася.

– Сколько…? Много! Много пацан ты должен. Отработать надо. Вот так-то! Договорились?

– Договорились. Только я работать не умею, – жалобно проговорил ребёнок.

– Не дрефь! Знаешь, как говорят? «Не можешь – научим, не хочешь – заставим!» Убежишь – найдём и убьём! Это уже я тебе говорю, понятно?

– Понятно. Я не убегу. Мне очень в Москву надо!

– Ладно, вали спать. Завтра Москву свою увидишь, – он подвёл его к комнате, где на полу кто, на чём спали и цыганята, и Ванька и ещё несколько русых ребят.

Довольный и воодушевлённый тем, что скоро исполнится его заветная мечта, Вася лег на свободный матрас, лежащий на полу, накрылся с головой каким-то цветным покрывалом и заснул крепким мальчишечьим сном, мысленно загадав желание, чтобы скорее закончилась ночь и чтобы они быстрее тронулись в дорогу.

– Эй! Эй! Вставайте! Шалупонь босоногая, – в комнату вошла женщина и, хлопая в ладоши, говоря то на непонятном Васе языке, то по-русски стала поднимать мальчишек.

– Бегом, бегом! – она подошла к Васе, который сидел на полу и протирал свои глаза грязными руками.

– Чего ждёшь? Сейчас все уедут, бегом!

Вася судорожно отдёрнул руку от глаз, посмотрел на женщину, которая подошла к видавшему виду шкафу открыла его дверку и что-то стала в нём искать. Видно почувствовав взгляд мальчика, она повернула голову и внимательно посмотрела на него.

– Эй! Ты чего? Тебе плохо? – глаза мальчика выражали ужас. Его и без того серое лицо стало пугающе бледным. Она подошла и нагнулась к Васе. Тот в испуге придвинулся к стене и беспомощно сжался.

– Это ты что ли психованный? Это тебя привезли? Ты чего шарахаешься? Где они их берут? Не знаю! – женщина выпрямилась, и что-то крича на своём языке, вышла из комнаты.

Всё тело мальчика сковал страх, в глазах появился ужас. Голос. Этот голос, как и голоса мужчин, которые он слышал в тот ужасный день, часто приходили ему во сне. Его он никогда не забудет. На женщине была всё та же синяя куртка и длинная до пят юбка с крупными, яркими цветами.

Вася не мог пошевелиться, он не знал, что ему делать дальше, но тут открылась дверь, и в комнату вошёл Ваня. Он жестами стал показывать Васе, чтобы тот вставал и шёл за ним. Ваня помог товарищу подняться с пола, и они вышли на улицу. Свежесть раннего утра взбодрила Васю. Он оглянулся по сторонам, но женщины в синей куртке нигде не было видно.

– Сиплый! Сиплый едет! – к группе стоявших поодаль от дома мужчин подбежал подросток цыганёнок, – пацанов вести?

– Давай, давай быстрее! – ответил рослый мужчина в спортивном костюме.

– Здорово! – приветствовал его вышедший из автомобиля мужчина, совсем не похожий на цыгана, – не зря я приехал?

– Как можно?! Только тут тема есть?

– Начинается! Что опять инфляция? У тебя каждый день ставки поднимаются!

– Да, нет, тут пацан один – немой. Ну, один обыкновенный, а второй немой.

– А зачем мне немой? Я ему, что язык пришью, чтобы он просить мог?

– Я понимаю, но я его дешевле отдам.

– Нет, ну ты даёшь! Чего мне с ним делать? Когда я свои бабки отобью?

– Ну что ты ему применения не найдёшь? Ты смотри, как они похожи. Пусть в паре работают!

– Любишь ты проблемы создавать! Ладно, только за него даю половину!

– Договорились!

Рассчитавшись, Сиплый повернулся к ребятам, которых подвёл цыганский подросток.

– Эти что ли? Давай в машину! Быстро!

Вася с Ваней сели на заднее сидение какой-то импортной машины. На переднем месте рядом с водителем вальяжно расположился Сиплый.

– Ты немой? – повернувшись к детям и махнув головой Ване, спросил Сиплый.

– А я Сиплый! – громко засмеялся он, – а ты какой? – обратился он к Васе.

Мальчик испугано молчал. Он никак не мог понять, что происходит, и кто эти люди, чего им всем от него надо. Он продолжал со страхом в глазах смотреть на незнакомого мужчину.

– Слышь, меня цыган, кажись, кинул! Они оба немые! Вот, дела! – обратился Сиплый к шофёру.

– Да ни какие они не немые, – спокойно ответил тот, мне Лёха рассказал – они оба психи.

– Не понял?

– Чего не понял? Один умом тронулся и замолчал, видел, как сестру заживо сожгли, а у второго на глазах мать с бабкой пришили. Вот и замолчали. Братья, так сказать, по несчастью, – водитель противно засмеялся.

– Вот ужастики! И кина не надо, – усмехнулся Сиплый.

Мужчины вели неторопливую беседу и не обращали внимания на ребят. Тем временем мальчишки, услышав слова водителя съежившись, прижались друг к другу, словно слово братья произнесённое мужчиной их породнило. Вася взял маленькую холодную ладошку Ванечки в свою руку и их пальцы переплелись, ребята посмотрели друг на друга и взгляд их говорил.

– Да, мы братья. Теперь нас никто не разлучит.

Глава 12

Дети одобрительно кивнули друг другу белобрысыми вихрами. Вася стал прислушиваться к разговору мужчин. А Ваня, положил голову на плечо друга, забылся в тяжелом сне.

– Он видел, как сестру его заживо сожги… сожгли, сожгли – раскалёнными искрами страшного кострища попадали в мозг малыша слова водителя.

И опять в сознании Вани всплыло воспоминание. Ужасное как страшный сон, который он хотел забыть, но это ему никак не удавалось. В его памяти опять всплыла та страшная, никчёмная жизнь, которою они проживали вместе с матерью и старшей всего на два года сестрой.

Хорошей жизни Ваня не знал. Он даже предполагать не мог, что такое эта хорошая жизнь. Для него счастливыми считались дни, когда к маме в их хибару приезжали дядьки с «Большой дороги». Так они называли трассу, проходившую через их посёлок. В это время сестра брала его за руку и уводила в сарай, который стоял на отшибе двора. Она запирала двери изнутри и укладывала Ванечку на топчан, укрыв его разным тряпьём, кормила припрятанными хлебными сухариками. А когда их мать, выпроводив очередного гостя, убегала в магазин за выпивкой и нехитрым съестным, сестра караулила её, чтобы забрать хотя бы часть купленной еды, пока не сбежались, учуяв выпивку материны собутыльники.

Сестра Люба, всего на несколько лет старше Вани. Это была его подруга, с которой можно было играть в разные нехитрые игры, пока не было матери дома. Защитница от материных тумаков. Кормилица, которая последний кусок хлеба делила с Ванечкой. Её маленькое доброе сердце, требующее теплоту и ласку, само согревало сердце маленького Вани. Сестра была его жизнью. Без неё он не знал, как жить дальше, что делать и куда идти.

В последнее время к матери реже стали заезжать мужчины с Большой дороги. И сама она очень изменилась. Раньше, после выпитого, она долго спала. Но встав, выполняла хоть какую-то работу по дому. И их убогое жилище приобретало сносный вид. Но теперь, она с утра куда-то уходила, возвращалась без единого кусочка хлеба, но какая-то пьяная на вид с отстранёнными, невидящими глазами, хотя пустых бутылок из-под выпивки дети не замечали. Зато дома появились грязные шприцы. К ней стали приходить странные люди. Оставались надолго. В такие дни сестра закрывалась с братом в небольшом сарайчике. Они не выходили из него, пока не заканчивались сухари, которые девочка постоянно сушила, когда ей выдавалась возможность раздобыть лишний кусок хлеба. Когда заканчивались сухари, они с Ваней ходили по полупустому посёлку, выпрашивая у редких жителей или прохожих еду.