Воровской дневник - Николай Иванович Леонов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Женщина натянула очки, пристально вгляделась в экран, тут же махнула рукой и сказала:
– Эта барышня к Хворостовым ходит, которые ближе к забору лежат в старой части. Десять лет носу не казала, а сейчас разошлась, начала памятники, оградки заказывать.
– Сегодня она здесь? Вы видели ее? – осведомился Стас.
Женщина повела рукой, делая ему приглашение. Она провела оперативника в ту часть кладбища, где за ажурными оградками высились огромные памятники, рядом с могилами стояли столы и скамейки. Крячко неохотно следовал за местной пьяницей.
На одном из столов стояли бутылка и граненый стаканчик. Рядом с ними была рассыпана нехитрая закуска, состоявшая из конфет и пряников, которые Ольга, видимо, собрала с могилок.
Новая знакомая Стаса с удовольствием плюхнулась на скамейку и достала из кармана еще один стаканчик, пластиковый.
– Падай, посидим душевно, – сказала она. – Тоскливо с покойниками, не поговорить с ними, не выпить.
– На работе не пью. – Настроение у оперативника было хуже некуда.
Дарья Хворостова где-то слонялась, а без нее к материнскому дневнику не подобраться. Да еще и кладбищенская пьянчужка прицепилась.
Ольга словно услышала его мысли, хитро сощурилась и проговорила:
– Что, не нравлюсь, да? Пьянь, думаешь, я? Не спорю, выпиваю. Так я не трогаю никого, а с моим бизнесом без сугрева никак нельзя. Я ведь в девяностые на улице торговала, на рынке. Там без водочки любое дело колом встанет. Стопарик хлопнула, и настроение поднялось, торговля пошла. Уважаю я продукт этот волшебный. Ты не брезгуй, посиди со мной. Что-нибудь интересное расскажу. Я же тут, на кладбище, за богатыми могилками смотрю. Родня платит хорошо, у меня всегда деньги водятся. Говорю же, бизнес. По плану уборка, где цветы пересадить, у кого пыль обмахнуть. – Женщина вытащила засаленную записную книжку, раскрыла ее и ткнула пальцем. – У меня все записано, у какого покойника когда родня приезжает и что на могилке делать надо. Все тетю Олю знают и уважают. – Она резво налила прозрачную жидкость в стаканчик, резко опрокинула в рот, занюхала корочкой черного хлеба.
Крячко не прикоснулся к своему стакану.
Собеседница настойчиво подвинула его к нему и заявила:
– А ты не выкобенивайся, пей. Я на сухую не могу с живыми людьми общаться, отвыкла уже.
– Я за рулем. – Стас покачал головой. – Да и не брезгую я, тетя Оля. В самом деле не могу. Вот давайте я кофе буду пить, а вы – свой напиток. Посидим и поболтаем. Меня Стас зовут. Расскажете мне про Хворостову и про свою работу, про то, что тут у вас интересного происходит. – Он достал из сумки термос и налил себе горячего напитка.
Женщина, польщенная его вниманием, расплылась в улыбке и заявила:
– А вот это по-нашему, Стасик. Хороший ты парень, хоть и легавый. Ты уж извини, что ругаюсь, привычка такая. С рынка ментов не люблю. Все гоняли они нас да взятки драли. Каждый день дай! Я на морозе деньги зарабатываю, пока они шашлык халявный от пуза жрут. Но я вижу, что ты парень хороший, честный, сразу поняла.
Женщина пьянела на глазах, и Стас постарался вернуть разговор в нужное русло.
– Давно на кладбище свой бизнес ведете, тетя Оля? Нормально выходит? – поинтересовался он.
– Да уже года три, – ответила Ольга, вытянула из рукава потертой кожанки измятую беломорину и закурила. – Кладбище полное, только подзахоронения разрешают. Или кто подсуетился, пять лет назад забронировал места, тому сюда дорога открыта. Так что вот моя поляна. – Она широким жестом обвела несколько солидных могил с дорогими памятниками. – Не густо, зато стабильно. Денежка капает. Я прибираюсь тут, памятники протираю, цветочками украшаю. Инструмент вот самый наилучший беру в магазине. – Она наклонилась, чтобы похвастаться содержимым сумки, но качнулась.
На пожухлую траву высыпались стопка фланелевых тряпок, флакон с моющим средством, пучок искусственных цветов, маленькие грабли, щетки разного рода.
Крячко заботливо собрал все это добро обратно и прислонил сумку к ножке стола.
Ольга с пьяным умилением наблюдала за ним, а потом сказала:
– Какой же ты хороший, Стасик. Совсем не то что Никитка мой. Весь в папашу. Эта скотина с утра напьется и спит в домике. – Она махнула на серое здание сторожки.
– Он у вас тоже здесь, на кладбище работает?
Женщина кивнула, опрокинула в рот следующую порцию алкоголя и кое-как проговорила:
– Скажешь тоже. Он не работает, а на моей шее сидит, хоть по документам и сторож местный. Живем мы тут. Квартира наша за долги продана. Здесь нас и похоронят. – Опьянение накрыло Ольгу, и она застыла в сонном расслаблении.
Стас уже хотел было покинуть свою приятную собеседницу, но та вдруг открыла мутные глаза.
– Хворостову ищешь, да? Была она здесь на днях, ушла тогда вместе с очкариком.
– Что за очкарик? – Стас обрадовался, что женщина все-таки заговорила на нужную тему.
Мутные голубые глаза наполнились злобой. Ольга стукнула кулаком по столешнице и даже слегка протрезвела.
– Этот поганец повадился на мое кладбище таскаться. Разводит народ. Ты же мент! Поймать его надо, а то бегают к нам клиенты и жалуются из-за памятников разбитых. Надгробия они ломают, выбирают середнячков, чтобы с крутыми людьми проблем не иметь. Потом пасет этот очкарик, ждет, когда родня заявится на кладбище. Не знаю, что он им там чешет, но все родственники в одной и той же фирме оградки и надгробия заказывают.
– А вам откуда известно, что поговорят они с очкариком, а потом все в одну и ту же контору обращаются?
Ольга презрительно фыркнула и ответила:
– Вот что вы все думаете, что если выпивает человек, так он сразу и дурак. Машина-то одна и та же приезжает каждый раз, из похоронного бюро «Элегия». Это название у нее на боку написано и такая ленточка синяя по низу. Я все фирмы крупные знаю по городу. Они мне приплачивают за то, что я визитки раздаю родственникам на похоронах. Этот бизнес давно поделен. Как кто помер, из морга звоночек похоронному агенту, а уж тот насчитает как надо. Я всех знаю, кто под кем в этом деле работает. Со мной могильщики здороваются, агенты похоронные тетей Олей называют. Мне все известны! А это левые ребята. Боятся они тягаться с большими агентствами, вот и развели тут хулиганство. Очкарик всегда возле сломанных могилок крутится, а потом «Элегия» эта туда свои оградки везет. Но я ему устрою! – Женщина с
