В кольце твоих рук - Энн Макалистер

Шейн уставился на него.

- Чушь собачья. - Но он не мог погасить разгорающуюся в душе искорку надежды. Господи, лишь бы это было правдой!

Рэнс окинул его сочувственным взглядом.

- Верно, - сказал он. - Это чушь. - Он повернулся на каблуках и отправился прочь.

- Стой! Подожди одну долбаную минуточку! - Шейн нагнал его в три прыжка и схватил за руку.

Рэнс остановился. Подождал. Взглянул на Шейна. Но ничего не сказал.

Шейн раскрыл рот. Слов не было. Он покачал головой.

- Она ведь не плакала? - спросил он наконец. Боже, он ведь не хотел доводить ее до слез, но...

Рэнс поджал губы.

- Поэтическое преувеличение. Нет, она не плакала. По крайней мере, не ее глаза. Но ее душа, да, парень, ее душа обливалась слезами.

- Значит, что-то другое ее расстроило, - возразил Шейн. - Я тут не при чем.

- Когда это ты научился лгать самому себе? Это из-за тебя, Шейн. Она сама сказала.

Шейн выпучил глаза от удивления.

- Она тебе сказала? Ты говорил с ней обо мне?

- Почему бы нет? Ты мой друг. А она - твоя девушка.

- Она не моя девушка!

Рэнс застонал.

- Хорошо, пусть так. - Он снова отвернулся, чтобы уйти.

Шейн рывком развернул его к себе.

- Что она сказала?

- Спроси у нее.

- Ее здесь нет. - Он нервно осмотрелся по сторонам. - Или она здесь?

- Нет, ее здесь нет. Она сидит дома и страдает от одиночества благодаря тебе. Это внезапный приступ благородства заставил тебя сбежать от нее?

Шейн не ответил.

- Скажешь, нет? - Рэнс уставился на него в упор. - Решил уступить дорогу лучшему претенденту? - с издевкой добавил он.

Шейн нахмурился.

- Вроде того. - Еще не хватало, чтобы Рэнс над ним насмехался.

Но Рэнс сказал спокойным тоном:

- Что ж, спасибо тебе. Вот только ты ошибся. Я для нее не лучший.

- Звезда футбола? Государственный стипендиат? Наследник ранчо Филлипсов? Парень с Гарвардским дипломом по юриспруденции?

- Все это хорошо. - Рэнс ковырнул землю носком ботинка. - Но не... - Он посмотрел Шейну в глаза. - Я хотел быть, как ты.

- Как я? Да, конечно. Может, ты мечтал, когда вырастешь, носить костюм цыпленка? - ехидно спросил Шейн. - Или угодить в тюрьму за злостное хулиганство? Или настолько съехать с катушек, чтобы похитить не ту женщину перед свадьбой!

- Что?

- Не важно. Быть как я? Да ты совсем рехнулся!

- Нет, - упрямо сказал Рэнс. - Я не рехнулся. Я же говорил тебе, что все это давалось мне легко. Спорт. Учеба. Все... кроме родео и способности настоять на своем в спорах с отцом. Я до этого никогда не рисковал. А ты рискуешь постоянно. Иногда это заводит тебя в беду, - Рэнс слегка улыбнулся, - как в случае с цыпленком. Но у тебя есть характер. И ты не бежишь от ответственности. Ты многому меня научил, Николс. - Его голос стал тише. - Ты был моим героем.

Шейн ошеломленно уставился на него.

- Ерунда. - Так и есть. Это полнейшая бессмыслица. Он? Герой? Для Рэнса? - Дай мне в себя прийти.

- Я и пытаюсь. Я пытаюсь тебя расшевелить. Ты нужен Розе. Она ждет тебя. Но вечно ждать не будет. Какого черта, по-твоему, я здесь делаю? Я позвонил твоему брату, успел надоесть твоей невестке, доктора и вовсе замучил, в общем, всех поднял на уши, чтобы только разыскать тебя. А когда ты в конце концов позвонил домой и сообщил, что выступаешь здесь, я подумал: "Что значит для меня девятьсот миль в пути, если это помешает моему другу испортить себе жизнь?". И вот, - он развел руками, - я здесь.

Шейн сглотнул.

- Ты... не шутишь? - Это был вопрос, но прежде чем Шейн успел задать его, он понял, что знает ответ.

- Сам посуди, - протянул Рэнс. - А остальное, дружище, зависит от тебя.

***

Это было легко.

Он сел в грузовик. Залил полный бак горючего. Свернул на северо-восток. И гнал, не останавливаясь.

На следующий день он был в Ливингстоне. И припарковался прямо напротив "Розового сада".

А потом он остался сидеть в грузовике. Не мог сдвинуться с места.

Потому что внезапно все перестало казаться таким уж легким.

Вдруг стало ясно, что он не нуждался в благословении Рэнса, чтобы вернуться. Просто в это легче было поверить. Легче, чем понять, что корень проблемы скрывается не во внешних обстоятельствах.

А в нем самом.

Шейн сидел в грузовике и размышлял о том, как свалится, словно снег на голову, и снова войдет в Розину жизнь, ожидая, что она будет рада ему. Надеясь, что она любит его так же сильно, как он ее.

И как нелепо это звучит.

Допустим, он ее любит. Допустим, она тоже считает, что влюблена. И что с того? Что он может предложить такой женщине, как она?

У Розы есть способности, хорошее образование, успешная работа.

У него - ничего из вышеперечисленного.

Единственная его способность - то, что его невестка называет "животным инстинктом". Его образование - суровая школа жизни, его работа скоро станет делом прошлого. И даже в ней он ничего особенного не достиг.

Он надеялся... и трудился ради того, чтобы выиграть золотую пряжку Национальной Федерации Родео. Он пахал до седьмого пота. И этого оказалось недостаточно.

На вчерашнем родео он выиграл двести семьдесят один доллар. И чуть не проломил себе голову. Мышцы, о существовании которых он почти забыл, теперь болели так, как никогда в жизни. Его палец уцелел, но на всем пути домой Шейн не мог держать руль этой рукой.

Теперь в его жизни будет не так уж много соревнований. А может, и вовсе ни одного. Какой смысл рисковать, если нет ни малейшего шанса стать чемпионом?

Шейн знал, что шансов у него не осталось.

Он знал, что у него нет ничего.

Ни планов. Ни возможностей. Ни надежд.

Если не считать надежды на Розину любовь.

Он ее недостоин.

В его жизни было не так уж много успехов. Он даже не сумел украсть проклятого ястреба. Но будет еще хуже - а худшую вещь он и представить себе не может - если он не оправдает ее ожиданий.

***

- Шейн? - голос Дженни донесся через приоткрытую дверь спальни.

Шейн решил притвориться спящим. Он вернулся в дом Мэйса, пробормотал какую-то вежливую чушь, отказался от ужина и укрылся в комнате для гостей. Он сослался на усталость. Сказал, что ехал без остановок и должен выспаться.

Он не рассказал им о боли, так глубоко укоренившейся в его сердце, что он даже помыслить не мог о том, что она когда-нибудь пройдет.

Если его брат и заметил что-то неладное, у него хватило ума промолчать. Но Дженни - дело другое. Она станет сочувствовать. Сопереживать. Жалеть его. Только этого не хватало.

Поэтому Шейн остался лежать неподвижно и постарался дышать так медленно и глубоко, насколько позволяли его ноющие после родео ребра.

- К телефону. - Дженни открыла дверь чуть сильнее. - Тебя спрашивают. Вроде что-то важное.

Сейчас он ни с кем не хотел разговаривать. Кроме...

Он подскочил на кровати. Роза?

Дженни вошла, протянула ему телефон и вновь исчезла за дверью.

Шейн сглотнул, облизал губы и поднес трубку к уху.

- Алло?

- Николс?

Это была не Роза. Но Шейн всегда узнал бы этот резкий, скрипучий голос.

- Я видел, как ты днем сидел в машине напротив магазина моей дочери.

Шейн прикрыл глаза. Он не мог вынести этого. Это было выше его сил выслушивать, как старик будет объяснять ему то, что он и сам прекрасно знает: что он неудачник, что он уже проиграл.

- Почему ты уехал?

Вопрос оказался настолько неожиданным, что, когда Шейн раскрыл рот, слов у него не нашлось.

Пару секунд от пытался найти ответ и в конце концов выдал то единственное, что пришло в голову.

- Сами знаете, почему, - сказал он со злостью, тяжело дыша. - Кому еще знать, как не вам.

- Нет, не знаю. - Голос судьи был твердым, неумолимым. - Я думал, ты ее любишь. - И снова Шейн разинул рот от удивления. - Разве нет?

Виновен? Или невиновен?

Виновен. Как всегда.

- Да, - хрипло сказал Шейн.

- Тогда почему ты уехал?

- Потому что я... Это бессмысленно. Я ничего не могу ей дать, и вы это знаете. Вы же знаете, какой я!

В тишине он услышал тяжелый вздох судьи.

- Я думал, что знаю, - тихо сказал судья Гамильтон. - Я думал, у тебя хватает храбрости признавать свои ошибки. Много лет назад я считал тебя грубияном и чертовски наглым типом. Но я был уверен, что у тебя хватит духу выдержать наказание, которому я никогда не подверг бы более слабого человека. Ты выдержал. И я уважаю тебя за это.

Он умолк на мгновение, словно давая Шейну время осмыслить это ошеломительное заявление.

- Я скажу одну вещь, о которой даже не задумывался до сегодняшнего дня, Шейн Николс, - продолжил судья. - Я никогда не считал тебя трусом.

***

Он оказался трусом.

Роза видела днем его машину напротив магазина. Она как раз помогала покупательнице выбирать букет к годовщине свадьбы, и краем глаза заметила в окне красный грузовик. В груди у нее заныло, голова закружилась, сердце начало отбивать безумный ритм, а сама она заулыбалась, как дурочка.

- Ага, прожить в браке пятьдесят три года в наше время, это что-то удивительное, правда ведь? - произнесла женщина, заказавшая букет, очевидно решив, что Роза вдруг разулыбалась в ответ на ее последнее замечание.