Песни мертвых соловьев - Артем Мичурин

– Понимаю. А взамен?

Старик усмехнулся и выложил на стол золотой.

– Будешь получать раз в месяц.

Я взял монету и, попробовав на зуб, сунул в карман.

– Только информация?

– Если потребуется что-то еще, я сообщу. По рукам?

Один золотой – это в полтора раза больше, чем я получил за предпоследний заказ. А его не назовешь легкой прогулкой. Здесь же мне предлагали заняться тем, что я и так делал ежедневно – держать глаза и уши открытыми, фильтруя треп на предмет ценной инфы. Отказываться от солидной прибавки к скромному ежемесячному доходу было бы глупо. С другой стороны, я прекрасно понимал – за одну только информацию столько не башляют, и «что-то еще» обязательно потребуется. Но разве это повод для переживаний?

– По рукам.

Следующим утром мне вручили изъятые вещи – почищенные, с правленой кромкой, – адрес связного, пароль-отзыв и без лишних разговоров отправили в Арзамас.

Удивительное дело – за прошедший месяц я успел соскучиться по Валету. Кто бы мог подумать. Старый говнюк занял место в моем сердце. Эта мысль веселила меня всю дорогу от западных окраин до дома. Не терпелось поскорее увидеться с единственным родным человеком. Как он меня встретит? Что скажет? Небось похоронил уже, а тут – раз! Ебать! Счастье-то какое. Только бы замки не сменил…

Повезло, ключ без проблем вошел в скважину и повернулся, приведя в движение диски. На замках мой «родной человек» никогда не экономил. С таким механизмом возни – будь здоров, вплоть до высверливания. Что ж, раз не сменил, значит, не ждет.

– Фара! Где, бля, шляешься?! – Валет стоял посреди комнаты в одних трусах и с половой тряпкой в руке, злой как черт, но при моем появлении выражение его лица резко изменилось. – Ты?

Трудно придумать вопрос глупее. На какой ответ можно рассчитывать, задавая его? Вот и я не нашелся, что сказать. Да это было и ни к чему. Думаю, Валет все понял.

– Сученок, – он бросил тряпку, расправил плечи и усмехнулся.

Короткая очередь пресекла его грудь по диагонали, от печени к сердцу. Кровь смешалась с грязной водой из опрокинутого ведра и потекла к моим ногам. Помню, как невольно сделал шаг назад, когда край розовой лужи коснулся подошв.

Сожалел ли я о содеянном? Нет. Ощущал ли потерю? Пожалуй. А еще в тот день я дал себе зарок, что никогда и ни при каких обстоятельствах не окажусь перед лицом смерти в одних трусах.

Фара, вернувшись, конечно, закатил скандал, но, взяв себя в руки, отнесся к моему решению с пониманием. Мы зарыли Валета на том же пустыре, что и Репу. По-моему, даже рядом, в нескольких метрах. Хотя могу ошибаться, ни креста, ни камня там нет.

Перед тем как предать тело наставника земле, я отрезал ему с правой кисти большой палец. Где-то читал, что воины северного народа, называвшего себя викингами, отрезали большие пальцы поверженным врагам, чтобы те в загробном мире не могли встретить их с оружием в руках. У меня было не так уж много мертвых врагов, встречи с которыми я опасался, но Валет, без сомнений, относился к таковым. Он стал первым в моей коллекции.

Глава 8

– Тебе голову, мне пальчик, – я ухватил главный трофей за патлы и, вынув из мешка, положил в раковину.

– Еб твою! На пол не лей! – возмутился Хромой нескольким расползшимся по замызганному паласу темным каплям.

– Грязнее не будет.

– Но-но, за языком следи, – он хмыкнул и покосился на мешок. – Много уже насобирал?

– Двадцать семь, – ответил я, рассыпав по столу выставленный Хромым столбик золотых монет.

– Ебануться. Коллекционер, бля. Ты их хоть обрабатываешь? Воняют небось?

– Не сильнее, чем в твоей конуре.

– Да что ж такое?! Хамит и хамит! Думаешь, я нарочно тебя два раза гонял? Вот больше делать-то не хрена. Какой тут, скажи на милость, мой интерес?

– Мне плевать, какие у тебя интересы. Я знаю только, что потратил на заказ почти два месяца, сделал пять трупов, понес крупные издержки. А что в итоге? Тринадцать золотых?

– Слушай, уговор был на десять. Три – компенсация за хлопоты. Скажи спасибо, хоть это выбить удалось. Заказчик, кстати, считает, что ты сам маху дал, наводка была верная. Ну, так он говорит.

– Знаешь, – я взял деньги и убрал в карман, – алчность – это грех. Смертный.

Вообще, конечно, не стоило так базарить с Хромым, злопамятная сволочь. Но у меня были веские причины. К тому же сорока на хвосте принесла благую весть – двое из четырех его подрядчиков безвременно почили, героически исполняя свой долг. По слухам, они даже не смогли перебраться за реку, пойдя на корм навашинским бригадам. Да, квалифицированные кадры – большая редкость. Кадры реже – оплата выше. Пусть Хромой теперь посидит и подумает над своим поведением. А меня ждали дела, обещающие действительно хороший навар.

Перед тем как явиться к Хромому, я заглянул по ставшему едва ли не родным за прошедшие десять лет адресочку. Богатый дом на тихой Садовой улице. Хозяин – Николай Евгеньевич. Что примечательно – чистейшей воды лац. К моменту нашего первого знакомства тянул на сороковник, да и сейчас мало изменился. Невысокий, сухонький, с правильными, я бы даже сказал, интеллигентными чертами лица. Тем не менее среди местных мой связной известен как Коля Бойня. Отлично рвет зубы страждущим, извлекает пули и даже имеет опыт успешного отсечения пораженных недугом конечностей. Интересный дядька, один из немногих собеседников, с которым можно потрындеть не только про лавэ, шлюх и волыны. Впрочем, заглянул я к нему не для этого.

– Доброе утро, – поприветствовал я сонные зенки, возникшие в смотровой щели после условного стука.

– А? Кол! – Зенки несколько раз моргнули и скрылись за заслонкой, послышался скрип вытаскиваемого засова, дверь открылась. – Дорогой ты мой! Проходи.

Вид у Николая Евгеньевича был плачевным: морда отекла, глаза красные, на башке нечто напоминающее воронье гнездо, и так прет перегаром, что закурить рядом страшно.

– Радость какая аль горе? – я вошел и осмотрелся.

В доме, обычно чисто прибранном, полный бардак: стулья перевернуты, посуда побита, на полу недоеденный ужин, на диване – доеденный.

– Было горе, стала радость! – ощерился Бойня и даже попытался воспроизвести танцевальное па с хлопаньем по ляжкам, но накатившая тошнота испортила весь номер. – Ох, елки, – он схватился за голову и, проковыляв к дивану, сел. – Где ж тебя черти носили?

– Работа, – приподнял я лямку висящего на плече мешка. – А что за переполох?

– О-о! Переполох – слабо сказано. Фома мне такие радиограммы шлет – хоть в петлю лезь.

– Чего хочет-то?

– Тебя. Говорит: «Из-под земли достань и ко мне немедля, а не то сам под землю спустишься». Мол, столько бабла на вас ухнуто, а толку с гулькин хер. Вот так. Я уж о переезде начал подумывать. За Урал куда-нибудь. Сроку осталось – сутки. Ох, Кол, – Бойня запустил пятерню в растрепанную шевелюру и сокрушенно помотал головой, – как же я устал от этого мудака. – После чего выудил из-под скомканного одеяла стакан, наполнил его из стоявшей на полу початой бутылки и протянул мне: – Давай, за Пантелеймона – отца родного. Пусть ему земля будет пухом.