Весь Нил Стивенсон в одном томе - Нил Стивенсон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И так мы познакомились с Грайне.
Из дневника Ребекки Ист-Ода
Температура 83о по Фаренгейту, ветер слабый юго-западный. Барометр стоит.
Капуста и латук в контейнерах на парадном крыльце проклюнулись. Чайные розы хорошо прижились на новом месте. Азалии почти отцвели.
Решено: Тристан отправится в ренессансный Лондон. Тут, по счастью, мое участие не требуется, поскольку я ничем практическим помочь не могу. Много и долго обсуждали, как заранее вычислить ведьму в данном ВиМНе, но, разумеется, угадать это невозможно.
Тогда Тристан предложил, раз уж мы не знаем конкретного адреса, отправить его в район потенциальной дислокации ведьм. Эржебет слушала и, как мне показалось, посмеивалась про себя. Я совсем не уверена, что ее заботит успех нашей затеи.
Чтобы понять, какое место будет потенциально привлекательным для ведьмы, надо составить ее обобщенный психологический портрет. Одной Эржебет и недолгого знакомства с матушкой Фитч для представительной выборки явно мало, однако кроме этого у нас есть только воспоминания Эржебет о других ведьмах. Воспоминания эти куда больше говорят о самой Эржебет, чем о ее матери, наставнице и так далее. Однако общая картина у нас получается такая.
Ведьма предпочитает говорить всем правду в глаза, не особо интересуется чужим мнением и старается сама управлять своей судьбой, даже если эпоха этому не способствует (а так, заметила Эржебет, было на протяжении почти всей человеческой истории). Судя по Эржебет и ее рассказам о матери, ведьмы охотно помыкали мужчинами, которым кружили голову своей красотой, однако ответных чувств к ним не испытывали.
Мы сидели у Фрэнка в кабинете (если не требуется ОДЕК или какая-нибудь офисная техника, я предпочитаю собирать всех здесь) и вчетвером размышляли над этим набором черт. Эржебет наблюдала за нами, а обе кошки терлись Фрэнку о ноги.
— При всем уважении, — заметил Тристан, — то же самое входит в психологический портрет многих проституток.
Эржебет рассмеялась.
— Без обид, — сказал Тристан.
— Забавно, что вы столько часов добирались до этого вывода.
— То есть вы знали? Вы могли сказать раньше и сэкономить нам кучу времени.
— Да, — с удовольствием ответила Эржебет.
— А почему не сказали?
— Вы меня испытывали много дней, проверяя, что я могу. Я решила посмотреть, каково быть на вашем месте. Мне понравилось.
Мгновение Тристан молча скрипел зубами.
— Так вы подтверждаете, что надо искать проституток.
— Не любых. Но ведь это логично, не так ли? Один из способов завести детей, не обременяя себя замужеством.
— Не верю, — вмешалась Мелисанда. — Это абсолютно романтизированное представление о работницах секс-индустрии. Они обычно нищие и бесправные. Ни одна ведьма не выберет такую жизнь для себя и своих детей. В документах, которые я переводила, ведьмы — всегда женщины влиятельные. Их боялись, но уважали и ценили.
— Это не значит, что они были замужем, — возразила Эржебет. — Чтобы добиться влияния, мужья не нужны.
— Так это было нормой для ведьм? — недоверчиво спросила Мел. — Роль гетеры или по крайней мере чьей-то содержанки?
Эржебет раздраженно глянула в ее сторону:
— Я всего лишь одна ведьма и жила лишь в одном сообществе ведьм лишь в одну историческую эпоху. Ты из своих переводов знаешь гораздо больше. Но да, в кругу маминых подруг о таком между делом упоминали. Если ведьма хотела завести детей, она всегда могла найти состоятельного мужчину, который будет хорошо с ней обращаться и поддерживать незаконного отпрыска материально, не афишируя свое отцовство.
Мне пришла в голову неприятная мысль.
— А вы? — спросила я. — У вас были дети?
Эржебет посмотрела на меня так, будто хотела уничтожить взглядом.
— Нет, конечно, — ответила она после паузы. — Мне невыносимо было думать, что они будут стариться, дряхлеть и умирать у меня на глазах, а я их всех переживу и должна буду хоронить.
Наступило тягостное молчание. Мел смотрела в пол и как-то даже съежилась.
Тристан кашлянул.
— Так нам надо искать… э… куртизанок? Дам полусвета или как там это называется?
— Я бы сказала, да, — величаво проговорила Эржебет.
Мел внезапно подняла глаза.
— Погодите. Этот ВиМН — самый конец царствования Елизаветы, верно? Не знаю, сколько независимых, красивых и влиятельных женщин потерпели бы в придворных кругах. Если не ошибаюсь, Елизавета с годами становилась все более ревнивой и подозрительной. Так что, может быть, все-таки заурядные проститутки.
— Нет, — ответила Эржебет. — Мы не бываем заурядными.
— В таком случае это, наверно, может быть незаурядная проститутка, у которой есть свои причины держаться подальше от двора, — предположила Мел.
— Много борделей было в Саутуарке, где располагались театры, — заметила я. — Помню, я читала об этом в программке «Генриха IV», когда его ставил Бостонский шекспировский театр.
— Как на ваш взгляд, подойдет нам Саутуарк? — спросил Тристан у Эржебет.
— Впервые слышу про такое место, — фыркнула она. — Но если там много неуправляемых женщин, то можете попытать счастья.
Диахроника
день 335–352
(продолжение; начало июля, 1 год)
В которой Тристан узнает эвфемизм
Перо пишет все так же медленно, до солнечного затмения осталось двадцать три дня, а я по-прежнему тешусь глупой надеждой сбежать из Лондона 1851 года. На этих страницах я уже наверняка сетовала на вонь, но по мере того, как лето набирает обороты, усиливается и амбре. Когда я соблазнилась на высокую зарплату, то не думала оказаться в таком дерьме. Буквально. Надо излагать мою историю быстрее; я буду опускать часть подробностей, чтобы успеть за оставшийся срок.
Я попросила уволить меня от нового задания, сославшись на усталость от прошлых командировок. Тристану ничего не оставалось, кроме как сдержать слово и готовиться к отправке в следующий ВиМН. Ему нужно было выбрать конкретное место в Лондоне, в сентябре 1601 года, за неделю до того, как сэр Эдвард Грейлок согласится передать деньги Бостонскому товариществу для Бостона. Это событие мы смогли датировать точно по архивным документам. А вот найти подходящую точку для заброски оказалось куда сложнее.
По ходу изысканий мы добыли сканы городских планов, составленных около 1600 года, распечатали их на больших листах и развесили по стенам. Здесь они постепенно обросли клейкими листочками, булавками и рукописными пометками.
