Всеобщая история. - Полибий

6. Когда Тит засмеялся, Филипп сказал: «Впрочем, сказанного против этолян достаточно. Что касается родосцев и Аттала, то праведный судья признал бы более справедливым, чтобы они нам, а не мы им отдали захваченные корабли и команду их. Ведь не мы первые подняли оружие на них, но они на нас, как это знают все. Тем не менее, если тебе так угодно, я отдам родосцам Перею, Атталу корабли и оставшихся еще в живых людей его команды. Разрушенного Никефория и разоренного участка Афродиты не могу, конечно, восстановить, но обязуюсь посылать туда растения и садоводов, которые должны будут заботиться о благолепии этого места и о возращении деревьев на месте вырубленных. Тит опять засмеялся в ответ на новое издевательство Филиппа, который перешел теперь к ахеянам и прежде всего исчислил все услуги, оказанные ахеянам Антигоном, потом и свои собственные. Вслед за сим он заговорил о высоких, почестях, какие оказывали ахейцы царям Македонии. Наконец он прочитал решение ахеян об отделении от Филиппа и присоединении к римлянам31 и по этому поводу долго говорил о непостоянстве и неблагодарности ахеян. И все-таки Филипп обещал возвратить Аргос ахеянам, а относительно Коринфа переговорить с Титом.

7. Кончив беседы с прочими представителями, Филипп спросил Тита, — пояснив при этом, что обращается с речью к нему одному и к римлянам, — обязан ли он согласно его требованию очистить только те города и местности в Элладе, которые сам приобрел, или же и все те, которые перешли к нему от предков. Тит ничего не отвечал; вместо него пожелали ответить Аристен за ахеян и Фений за этолян.

Условия мира на письме.

Но за поздним временем32 речи не могли быть уже сказаны, а Филипп просил всех представителей дать ему в письменном изложении те условия, на которых должен состояться мир; он одинок, говорил Филипп, не имеет советников, поэтому желает наедине поразмыслить33 над предъявленными ему требованиями. Тит не без удовольствия выслушал насмешку Филиппа, однако, не желая, чтобы другие подумали это, он в свою очередь ответил следующей шуткой: «Понятно, Филипп, почему ты одинок теперь: ты погубил ведь всех друзей, которые могли бы преподать тебе прекраснейший совет». Царь македонян улыбнулся язвительной улыбкой34 и замолк. Тогда же все вручили Филиппу в письменном изложении требования в таком виде, как высказывали их раньше, и разошлись, порешив сойтись снова на следующий день в Никее. На другое утро Тит и его товарищи пришли на условленное место, где и собрались все; но Филиппа не было.

8. Возобновление переговоров с Титом.

Прошла добрая часть дня, Тит почти потерял надежду видеть Филиппа, и лишь в сумерки35 явился царь в сопровождении прежних своих спутников. Целый день пошел у него на размышления, как сам он говорил, над трудно выполнимыми требованиями; другие, впрочем, объясняли это желанием его отнять у ахеян и этолян возможность за недостатком времени предъявить свои обвинения, ибо накануне, удаляясь из собрания, он заметил намерение ахеян и этолян вступить с ним в укоризненные пререкания. Вот почему на сей раз, близко подойдя к берегу, он звал римского военачальника для личных переговоров о деле во избежание праздных словопрений с обеих сторон и с целью уладить разногласия. Много раз настойчиво повторял Филипп эту просьбу, и потому Тит спросил товарищей, как ему быть. Те советовали пойти к Филиппу и выслушать его. Тит взял с собою Аппия Клавдия, в то время36 военного трибуна, а прочих пригласил отойти на небольшое расстояние от моря; Филиппу он предложил сойти на берег. Сопровождаемый Аполлодором и Демосфеном, Филипп сошел с корабля и на свидании довольно долго беседовал с Титом.

Условия мира Филиппа.

Трудно решить, что было высказано тогда одной и другой стороной37, только Тит по удалении Филиппа сообщил товарищам предложения царя: этолянам возвратить Фарсал и Ларису, но не Фивы, родосцам очистить Перею, но оставить за собою Иас и Баргилии, ахейцам отдать Коринф и город аргивян, римлянам обещал передать иллирийские местности и возвратить всех пленных, а Атталу выдать корабли и всех людей, взятых в плен в морских битвах, какие еще остались в живых.

9. Таким исходом переговоров все были недовольны и стали требовать, чтобы Филипп прежде всего исполнил общее требование и вывел войска свои из Эллады отовсюду, без этого, говорили они, напрасны и недействительны будут подробности соглашения. Филипп замечал возбуждение в среде представителей38 и из боязни подвергнуться обвинениям просил Тита отложить собрание на другой день, тем более что и час был уже поздний, обещая, что он или склонит противников на свою сторону, или примет их требования. Тит согласился на это и, условившись опять сойтись на берегу у Фрония39, они расстались; на другой день все в ранний час были в условленном месте. Обменявшись немногими словами, Филипп обратился ко всем присутствующим, наипаче к Титу, с просьбою не прерывать переговоров, ибо относительно большинства предметов соглашение уже достигнуто, если удастся порешить самим все разногласия, в случае же неудачи он обещал отправить посольство к сенату с тем, чтобы или убедить его в справедливости своих предложений, или самому уступить требованиям сената. В ответ на это все союзники, отвергая предложение Филиппа, высказались за продолжение войны, только римский военачальник сказал, что, хотя Филипп, как ему хорошо известно, ни за что не исполнит ни одного из требований, но испрашиваемая им милость ничуть не нарушает их собственных выгод, посему объявил, что желание царя может быть удовлетворено.

Тит принимает предложение Филиппа перенести решение дела в сенат.

К тому же ни одно из обсуждаемых здесь условий, продолжал Тит, не может быть принято без сената, а наступающая пора года**40 весьма удобна для того, чтобы ознакомиться с настроением сенаторов41. Наконец, по случаю зимы войска вынуждены будут к бездействию, посему не только не вредно, скорее выгодно для всех, чтобы это время пошло на донесение сенату о текущих событиях. 10. Скоро все согласились с этим мнением, так как видели, что Тит ничего не имеет против перенесения дела в сенат. Поэтому постановлено было предоставить Филиппу отправить в Рим послов, но и самим отправить свои отдельные посольства для переговоров с сенатом и занесения жалоб на Филиппа.

Дипломатические мероприятия Тита против Филиппа. Послы Тита в Риме.

Когда переговоры пошли успешно, сообразно с желанием и первоначальными расчетами, Тит приступил к дальнейшему выполнению предприятия, для чего старательно оградил себя от всякой опасности и никаких выгод не оставил на стороне Филиппа. Так, дав Филиппу двухмесячное перемирие, он обязал его в течение этого времени отправить посольство в Рим и приказал вывести неотложно гарнизоны из Фокиды и Локриды. Со всею заботливостью принимал он меры и относительно собственных союзников, дабы ни под каким видом македоняне за это время не учинили обиды никому из них. Когда условия с Филиппом были написаны, Тит один уже шел к намеченной цели. Он немедленно отправил в Рим Аминандра, коего знал за человека уступчивого, способного легко поддаться внушениям тамошних друзей его, Тита, чего бы те от него ни пожелали, а царское звание Аминандра должно было сообщить посольству блеск и занимательность. Вслед за Аминандром он отправил в Рим своих собственных послов, Квинта Фабия, племянника42 своей жены, и Квинта Фульвия, с ними вместе Аппия Клавдия, по прозванию Нерона. От этолян послами были Александр исеец, Демокрит калидонец, Дикеарх трихониец, Полемарх арсиноец, Ламий амбракиот, акарнан Никомах из числа фурийских43 изгнанников, живших в Амбракии, фереец Теодот, фессалийский изгнанник, поселившийся в Страте, от ахеян Ксенофонт эгиец, от царя Аттала один только Александр, а от афинского народа Кефисодор с товарищами.

11. Речи послов в сенате.

Все они явились в Рим прежде, чем сенат постановил решение относительно избранных на этот год консулов, обоих ли их отправить в Галатию, или одного послать против Филиппа. Когда друзья Тита44 убедились в том, что оба консула ввиду угрожающей от кельтов опасности останутся в Италии, в сенат вошли все послы с решительными обвинениями против Филиппа. В своих жалобах они вообще повторяли то, что раньше говорили самому царю; но особенное старание все прилагали к тому, чтобы убедить сенат, что, пока Халкида, Коринф и Деметриада остаются во власти македонского царя, эллины не могут и мечтать о свободе. Высказанная Филиппом мысль совершенно верна, говорили послы, а Филипп сам вполне правильно назвал поименованные выше местности цепями Эллады45. Ибо пелопоннесцам нельзя вздохнуть свободно, пока царский гарнизон сидит в Коринфе; локры, беотяне, фокидяне не могут быть покойны, когда Филипп владеет Халкидой и всей Эвбеей; наконец, ни фессалийцы, ни магнеты не могут наслаждаться свободой46 до тех пор, пока Филипп и македоняне держат в своих руках Деметриаду. Поэтому, если Филипп отказывается от прочих местностей, то делает это только ради видимости, чтобы выйти из теперешнего положения, ибо, доколе названные выше местности остаются в его власти, он без труда снова подчинит себе эллинов в первый же день, как этого пожелает. Вот почему они просили сенат или заставить Филиппа очистить эти города, или не прекращать начатой войны и продолжать ее до конца, тем более что труднейшая часть войны позади, ибо македоняне дважды уже разбиты в сражении47 и средства их на суше почти окончательно истощены. Речь свою послы заключили увещанием и эллинов не обманывать в надеждах их на свободу, и себя не лишать лучшей славы48. Так или почти так говорили послы эллинов; что же касается послов от Филиппа, то они приготовились было говорить очень долго, но были остановлены тут же в самом начале вопросом, отрекаются ли они от Халкиды, Коринфа и Деметриады, и когда те ответили, что не уполномочены на это, подверглись укоризнам и затем отказались продолжать речь.