Белая субмарина: Белая субмарина. Днепровский вал. Северный гамбит - Владислав Олегович Савин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Может, просто, не мудрствуя, пустить одну «шестьдесят пятую»? По «нарвику» и с такой дистанции не промахнемся. Но во-первых, не факт, что остальные немцы испугаются, хотя возможно и такое, как они до ужаса боялись Морского змея, ну а сверхмощные торпеды, одним попаданием убивающие тяжелый крейсер, – это наша визитная карточка. А если рванут вперед в ярости берсерков, как их там СС и гестапо накачало, что в случае трусости всех в концлагерь вместе с семьями? Нам-то что, а вот «новикам» достанется. И во-вторых, жаба душит тратить на всего лишь эсминец невосполнимый боеприпас двадцать первого века.
Ну а если эта подводная зараза наш отход не заметит? Они же нас не слышали, когда мы подкрадывались – и едва не получили, напугались здорово, арийские юберменьши тоже жить хотят. Вот сейчас они очень осторожно отползают уже на четырех узлах прежним курсом 140. Мы так же осторожно ложимся в циркуляцию вправо, восемь узлов, глубина 200, выходим на курс 230, на перехват. Немцы идут нам на пересечение, сейчас они по пеленгу 190, дистанция… А ведь уже стемнело! В прошлом году, когда мы у Порсангера на их субмарины охотились (там еще британец под раздачу попал), то обнаружили, что ночью вполне можно при выходе в атаку поднимать не только перископ, но и антенну РЛС, чтобы определять элементы движения цели намного точнее. Прием, совершенно недопустимый по тактике двадцать первого века – но в этом времени радары у немцев максимум дециметровые, и сантиметровую длину волны, как у нас, засечь не могут. А визуально обнаружить антенну, хотя и гораздо более заметную, чем перископ, ночью, за несколько миль – по разряду фантастики.
Подвсплываем – и вот, цели на радаре, дистанция шестьдесят кабельтовых. Доворачиваем влево, курс 210. А они идут почти точно на норд, двадцать четыре узла. «Новики» же от нас пеленг 30, дистанция 55. Субмарину не слышу, но если она не меняла курс и скорость, то должна быть где-то здесь, пеленг 60–70, дистанция 40–45. Вот только к нам она не подкрадется – мы бы точно услышали, наша акустика обнаруживает ее в самом малошумном режиме где-то на тридцати и устойчиво берет на сопровождение за двадцать пять. А если считать, что мы в молчании охотились за ней несколько часов – решится ли фриц на активные действия, никак не уверенный, что мы отошли? Хотя если там акустики клювом не щелкают, то всё поймут, когда мы нашумим – дадим большой ход или выпустим торпеды – но не раньше!
БИУС принимает данные. «Новики», как было оговорено, спускаются к югу, и субмарине не дают высунуться, пока немцы не знают, что сейчас мы целеуказания для глубинок не дадим, и сами находятся у нас «за спиной». А ведь скоро их могут засечь немецкие радары! Вот только теперь «церштерерам» придется пройти мимо нас, чтобы добраться до «Куйбышева» и «Урицкого». Тридцать кабельтовых, уже можно стрелять. Немцы идут строем клина, номер три головной, один и два – ближе к нам, номер четыре дальше.
– Залп четырьмя, наведение на кильватер, по целям один и два!
Немцы задергались, когда торпеды прошли половину дистанции. Номер три начал поворот влево – правильно, приводя противника за корму. И увеличили скорость – поздно, уже не уклонятся! Время вышло… взрыв, еще, еще. Три из четырех. Акустик докладывает, шум винтов цели номер один прекратился. Этот фриц что, на свой кильватер не только «свои» торпеды поймал, но и одну «чужую»? А куда еще одна делась? Немцы снова поворачивают, теперь идут почти на нас, слышна работа гидролокаторов. Решили, что атакованы нашей подлодкой, теперь пытаются сквитаться.
– Бурый, готовь ЭТ-80СН! Стреляем с двадцати кабельтовых, пеленг 260, скорость цели 31. И быстро ныряем на глубину двести, поворот влево, к югу, затем к западу, – а что там делает наш недоутопший? Может, рискнул вылезти? После второго поворота слышим два взрыва торпед.
– Шум винтов цели номер два прекратился.
Остался «нарвик», самый опасный, и кто-то из старых. Черт, где субмарина? Не подкрадывается ли к «новикам», сообразив, что нам не до нее? Есть контакт – да, этот фриц точно не берсерк, удирает самым полным по прежнему курсу, не жалея аккумуляторов, лишь бы оказаться подальше. Гора с плеч – живи пока, после тобой займемся, когда этих потопим!
Вот блин! На поверхности слышна артиллерийская стрельба. Значит, все-таки заметили «новиков», сцепились. Вот только что с нами делать будете? Быстро выходим на позицию, затем сбрасываем скорость и всплываем на глубину пятьдесят – да, хорошо иметь подводный ход как у эсминца, никакого геморроя, характерного для подводников этой войны: «цель вышла из сектора стрельбы», дистанция и курсовой угол неподходящие. «Нарвик» перед нами как мишень, десять кабельтовых – промахнуться трудно.
– Залп, две на кильватер, две акустические!
Судя по звуку, там артпогреб рванул! Ну, теперь последний…
А он удирает! Сообразил, что ли, кто против него? Курсом на юг, от нас, и как будто за ним морской черт гонится, скорость узлов под сорок! «Шестьдесят пятой» достать можно – но жалко. Живи пока, ради какой-нибудь «Монтаны» или «Мидуэя». Сейчас узнаем, что наверху – и займемся субмариной.
Черт, черт! «Куйбышев» получил снаряд в машину, едва ползет, не может развить больше десяти узлов! Значит, надо срочно уходить, пока ночь – теперь фрицевская авиация для подранка смертельно опасна, маневрировать и уворачиваться он не может. Радировали базе. Отвечают, что навстречу выходят «Гремящий» и «Сокрушительный». Но и нам не отойти, а вдруг тут рядом еще одна немецкая подлодка? И хочется, и колется – если немцы кого-то из наших потопят, как там «Деятельного» в сорок пятом… Но нет у них вроде еще надежных акустических торпед, трудно им ночью и вслепую стрелять. Два часа мы «новиков» сопровождали, не только в непосредственном охранении, но и пробежавшись вокруг на глубине самым полным. Убедились, что под дизелями немцев вокруг точно на пятьдесят миль нет. Зато услышали идущих нам навстречу «Гремящего» с «Сокрушительным» – восемьдесят миль на планшете. А с рассветом присоединятся
