Короткий триллер - С. Гилфорд

Старик повернулся и бросился прочь, но угодил прямо в терновник. Корчась от боли, ужасного шума и одуряющего запаха, он почувствовал, как из руки выдергивают сачок. По лицу растеклись леденящие водоросли, тростник обжигал, словно плеть, и вдруг все тело облепила податливая, но неумолимая тяжелая масса. Он услышал собственный крик, но уже знал, что никто на свете ему не поможет.

Взошло солнце, и дождь ослабел.

По дороге мимо коттеджа медленно проезжал полисмен; он стряхнул ладонью воду с накидки и ждал, что вот-вот на крыльце появится старик и пройдется насчет погоды. Его внимание привлек слабый огонек лампы, все еще горевшей на кухне, и он слез с велосипеда. Дверь была приоткрыта. Полисмен забеспокоился и позвал старика. Потом вошел, увидел незаконченную работу, будто на минутку оставленную на столе, и нетронутую постель.

Около получаса он осматривал местность вокруг дома, то и дело окликая старика по имени, пока не вспомнил о пруде. И поспешил туда.

На берегу он увидел обнаженную фигуру.

Подойдя поближе, полисмен узнал старика, сидящего на корточках.

— Эй! — позвал полисмен и нырнул под ветку терновника. — Это никуда не годится. Мало ли что с вами может случиться…

Только сейчас он заметил неподвижный взгляд старика и зеленую тину в его бороде. По спине пробежал холодок, но, преодолевая отвращение, он быстро схватил старика за предплечье: оно оказалось холодным. Он вздрогнул и тихонько потянул старика за руку… И тут же застонал и бросился прочь.

Рука отвалилась, и из-под мышки полезли зеленые водоросли вперемешку с илом. Тело старика опрокинулось, и поперек живота блеснули зеленью крошечные стежки.

Роберт Артур

Шутник

Идея принадлежала Брэдли, газетчику из «Экспресс». Ночь в грязноватой комнатке полицейского управления тянулась долго, и собравшиеся на «вахту» репортеры в ожидании какого-либо происшествия коротали время за картами.

— А что если подшутить над старым Хендерсоном? — предложил Брэдли, сбрасывая карту.

Поп Хендерсон был ночным служителем в морге, находящемся в подвале здания. Это был медлительный старик, возрастом за семьдесят, а мозги у него шевелились еще медленнее, чем тело. Ему следовало уйти с муниципальной службы на пенсию еще несколько лет назад, но его жена была инвалидом, приходилось ее содержать, а на одну пенсию вдвоем вряд ли протянешь. Поскольку обязанности служителя не были обременительными, начальство смотрело на возраст Хендерсона сквозь пальцы.

— А как именно? — спросил высокий и тощий Фэрнесс, ведущий колонку криминального репортажа в газете «Экспресс». Брэдли объяснил.

— Мне это не нравится, — покачал головой Фэрнесс. — Оставь старика в покое.

Но Брэдли не так-то легко было урезонить. Он слыл заядлым шутником, автором оригинальных розыгрышей. Шутка для него являлась самоцелью, объект же не представлял особого интереса.

Он принялся уговаривать приятелей, и в конце концов Фэрнесс, не любивший препираться, сдался. Морган, покладистый парень из «Кроникл», уже пропустивший пару стаканчиков, согласился сразу. Итак, они втроем цепочкой спустились вниз, в большой и мрачный морг, где в крошечной конторе сидел в ожидании конца смены Поп Хендерсон. Из-за близорукости он не коротал время за чтением. И не слушал радио. Просто сидел и ждал конца смены.

Вдоль одной из стен главного помещения располагались двадцать ячеек, размером в поперечнике восемнадцать на двадцать четыре дюйма — как раз, чтобы вместить взрослого человека, не намеревающегося ворочаться. Но никто из их обитателей вовсе и не собирался этим заниматься. В ячейках поддерживалась достаточно низкая температура, а поскольку число несчастных случаев и неопознанных жертв в большом городе почти всегда было близким к норме, часть ячеек обычно была занята.

— Поп, — позвал Брэдли, — мы хотели бы взглянуть на номер одиннадцать. Есть информация, что это тот самый пропавший банкир из Нью-Йорка.

— Одиннадцатый? — Хендерсон медленно поднялся и повел их вдоль ячеек. Щелкнув маленькой дверцей под номером одиннадцать, он выдвинул скользящий поддон на полную длину. На нем покоилось покрытое простыней тело. Брэдли отогнул краешек и притворился, будто изучает лицо.

— Вроде бы он, — кивнул репортер. — Все приметы совпадают. Ты не принесешь нам формуляр на этого парня, Поп?

— Хорошо, мистер Брэдли. — Ночной служитель побрел прочь. Брэдли подмигнул Фэрнессу, и тот последовал за Хендерсоном в конторку. Едва они исчезли из виду, Брэдли и бывший чуть навеселе Морган занялись подготовкой розыгрыша.

Фэрнесс задержал служителя в конторе, изучая приемный бланк на номер одиннадцать, пока не пришел Морган.

— Не стоит беспокоиться, Поп, — сказал тот, подавляя смешок. — Кажется, мы ошиблись. Можешь уложить одиннадцатого на место. Пойдем-ка, Фэрнесс, мы успеем сыграть кон-другой в карты.

Оба газетчика удалились за поворот и принялись ждать. Поп терпеливо и педантично вернул бумаги в соответствующие папки. Затем с медлительностью, присущей человеку, проведшему на этой работе полжизни, зашлепал назад, в главное помещение, где у открытой секции виднелась укрытая простыней фигура.

Едва он приблизился к ней на дюжину ярдов, простыня зашевелилась. Из-под нее донесся театральный стон, затем укутанная фигура медленно поднялась, и ткань соскользнула с лица, в котором близорукий старец в тусклом свете морга не смог распознать Брэдли.

— Где я? — глухо произнес репортер. — Что-вы-со-мной-сделали?

Поп Хендерсон боязливо остановился и уставился на указующую на него, обернутую простыней руку Брэдли.

— Ты! Что ты со мной сделал? Ты-пытался-убить-меня.

Все звучало грубо, как и большинство шуток Брэдли, но задача была лишь в том, чтобы подействовать на притупившийся с возрастом разум старика. С точки зрения Брэдли эффект был удовлетворительным. На миг Хендерсон точно прирос к полу, задыхаясь, будто от нехватки воздуха. Затем повернулся и шаркающей трусцой бросился к лестнице, так быстро, как не бегал уже лет двадцать.

— Господь всемогущий, он жив, — вопил старик. — Жив! Он ожил! Сержант Робертс! Быстрее сюда! Один из покойников ожил!

Задыхаясь, он прошаркал мимо Фэрнесса и Моргана вверх по лестнице к дежурному сержанту. Дэйв Брэдли, посмеиваясь, спрыгнул с поддона двенадцатой секции, забросил внутрь простыню и захлопнул дверцу.

— Живо, ребята! — пробулькал он, давясь от смеха. — Бегом по другой лестнице, пока не появился сержант. Его настолько замучила язва, что он непременно отыграется на нас!

Уже из комнаты для прессы они услышали, как служитель вместе с грузным сержантом направляется по коридору к лестнице. Хендерсон несвязно бормотал:

— Он сел, серж… Говорю вам, сел и уставился на меня, и…

Оба исчезли за поворотом, и голоса замерли. Брэдли откинулся на стуле и расхохотался. Морган стеснительно хихикнул и смолк. Фэрнесс, уже поругивая себя за то, что согласился участвовать во всем этом, закурил и тут же погасил сигарету.

Через три минуты жирный дежурный сержант появился в коридоре, подошел к репортерской и сердито уставился на них.

— Поиграли в покойничка? — проворчал он. — Забава в духе деток из «Городка чудес»![4]

И зная, насколько именно можно выражать недовольство прессой, он грузно зашагал к своему столу.

— Видели его физиономию? — выдавил Брэдли, корчась от смеха и, как обычно, восторгаясь собственной шуткой. — Покраснела, словно чирей на горбу у верблюда… Да что с вами, ребята? — Бредли запнулся, не дождавшись одобрения от приятелей. — Вы что, не понимаете шуток?

— Я ухожу, — объявил Фэрнесс и потянулся за шляпой. — Если позвонят из конторы, скажите, что я занят проверкой по материалу.

И он вышел.

— Хлюпик, — проворчал Брэдли.

Морган, уже трезвея, пожал плечами.

— Может, сама идея не столь уж хороша, — заметил он. — Думаю пойти пропустить стаканчик и катиться домой. Редакция наверняка уже дрыхнет.

Он тоже ушел, а Брэдли скорчил гримасу, извлек сигару и, откусив кончик, выплюнул его на пол.

— Ненавижу людей, не воспринимающих шутки, — проворчал он, раскуривая сигару.

К двери, шаркая, подошел Поп Хендерсон и заглянул в репортерскую.

— Вам не следовало делать этого, мистер Брэдли, — скорее утвердительно, чем укоризненно произнес служитель. — Мне было плохо, но я не обижаюсь. Хуже то, что вы впутали меня в неприятности с сержантом Робертсом. Он и раньше часто жаловался на меня, а уж из-за этого случая рассердился, как никогда… Едва мы спустились в морг и обнаружили, что все трупы на месте, он сказал, что я — фантазер, а когда я рассказал про вас, он сразу понял, что это один из ваших розыгрышей.

Хендерсон перевел дыхание, пристально, но беззлобно глядя на Брэдли. Тот с нарочитой неторопливостью занялся сигарой.