Искра для соломенной вдовы - Татьяна Веденская

Глава 10

Повествующая о схватке совести и жадности

– Нет, девочки. Что ни говори, шесть штук – это аргумент, – разводила я сопли через пару дней после эпохальной посиделки в азерботском кафе. Матильда вытащила меня в сауну, предложив совместить полезную для наших жирненьких тел процедуру обработки-гриль с психологическим заседанием боевых подруг. Имелись в виду, во-первых, сама Мотька, психолог, по ее личной шкале давно перемахнувший планку гениальности, затем Юлька Крохина, аналитик семейных отношений, худущая субтильная девочкообразная палка, непрерывно сосущая сигарету за сигаретой, разводя их крепкими отварами кофе. Есть она не ела вообще и зачем ей нужны были пото-жирогонные процедуры – непонятно. И замыкала этот список спасателей изящная Диана Воротникова, высокая красивая женщина с обалденной улыбкой. Она оккупировала детскую психику. Если она видела с пределах досягаемости какой-нибудь детский рисунок, то немедленно самозабвенно принималась его трактовать, рассказывая смущенным родителям о всех тех невосполнимых пробелах в воспитании, которые они преступно допустили и, конечно, еще допустят. Сегодня они собрались в нереальную психокоманду, чтобы прочистить мозги мне. А я, будучи полностью деморализованной, согласилась на этот сеанс препарирования в надежде, что ответственность за решение подобной ситуации кто-нибудь возьмет на себя. Но первое, что я услышала еще до того, как успела раздеться, было следующее:

– Ты должна прежде всего сама точно решить, что для тебя важнее – деньги или спокойная совесть.

– Хорошенькое дело! Если бы я могла это решить сама, я бы сюда не пришла.

– Ты пойми, только ты можешь взять ответственность за свое решение.

– А я не могу. У меня нет никакого решения. Я боюсь Лукина! Я не хочу потерять работу. У меня банк, в конце концов.

– Ну тогда ни о чем не думай, иди и возьми эти деньги. В конце концов, тебя тоже кинули.

– В смысле?

– В смысле, твой Сереженька разлюбезный, – как интересно, об этом козле в обличии мужчины я вообще не вспомнила. Если я о ком и тоскую по ночам, то только по недостижимому Руслану, который скорее является для меня символом другой жизни, а не реальным объектом воздыханий.

– Он сволочь, конечно, но кто же мог знать?

– Я всегда предполагала! Еще на свадьбе я тебя предупреждала, – процедила Юлька. Если я правильно помню, на моей свадьбе она напилась до неприличия и приставала к жениху. А когда мой красивый и влюбленный лимитчик ее отверг, посоветовав вдогонку ей больше закусывать, Крохина взбесилась и, гремя костями и дымя сигаретами, принялась обещать мне скорейший и неизбежный семейный крах.

– Ты про всех и всегда предупреждаешь, что все кончится плохо. Удивительно, как к тебе еще на прием хоть какие-то семейные пары приходят. – Не без удовольствия высказалась Мотька. В способности Крохиной решать кризисные семейные проблемы она не верила никогда, хотя бы потому, что жадный и недружелюбный Крохинский муж с регулярностью раз в год – полтора уходил к другой, и еще ни разу знания брачной психологии не спасли Юлю от этого.

– Девочки, не ссорьтесь. Там сауна нагрелась, у меня есть эвкалипт. Бежим?

– Ой, надо натереться солью.

– А у меня есть мед. Отличное средство от целлюлита.

– Да откуда у тебя целлюлит? Тебе бы что-нибудь отбеливающее.

– Зачем?

– Вывести с кожи никотин с кофеином.

– Вы просто мне завидуете, жирные коровы. – Если бы я слушала все это со стороны, я бы предположила, что сейчас все мы подеремся. Ан нет. Мы лениво поперебрасывались фразами, намазались кто чем и пошли жариться. Саунный жар прекрасно расслаблял, у меня уже начало пропадать желание решать ту проблему, из-за которой мы здесь собрались. Но не такова была Мотька, чтобы позволить мне просто расслабиться. Сначала она насильно запихнула всех нас в корыто с ледяной водой, мотивируя невероятной полезностью контрастных температур. Затем, полностью обессилевших нас разложила по диванам и лавкам и начала домогаться моей души.

– Скажи, Олечка, что ты чувствуешь к своей клиентке.

– Чувствую, что я гадюка.

– Нет, скажи, она тебе нравится?

– В каком смысле?

– В любом. Она вызывает у тебя положительные эмоции?

– Не знаю, – почти засыпая бормотала я.

– Или она тебя раздражает? Бесит? Тебе хочется дать ей кулаком в нос?

– Она вызывает у меня жалость. Но шесть штук – это аргумент.

– Еще бы. Ты можешь продать свою душу за шесть штук. Хочешь? – неужели это мне говорит Дина. Она же такая нежная барышня!

– Неужели, Оля, ты отнимешь кровные деньги у несчастной матери? – подхватила Юлька.

– Это же жуткое пятно на душе!

– Ты никогда не отмоешься от этих денег.

– Помни, что грязные деньги никому еще не приносили пользы. – Они сверлили мне мозг, они догоняли меня, если я пряталась на полатях сауны. Они ныряли за мной в ледяную воду, они не давали мне дремать.

– Вы все уже решили. Вы решили, что для меня будет лучше отказаться от этих денег, потерять работу, лишиться квартиры. Конечно, это же не у вас, а у меня есть шанс заработать одним махом шесть штук и остаться на месте, где эти шансы случаются с завидной регулярностью! – Да они же просто завистливые жабы!

– Как ты смеешь. Мы честно зарабатываем, помогаем людям.

– Если так, как мне, то я не верю, что вы хоть кому-то помогли. Мотька, а тебе не приходило в голову хотя бы задуматься, как сильно мне помогут эти деньги. Что у меня огромный долг, из-за которого я не могу жить в своем доме!

– Ты просто истеричка. Ты ничего не поняла. Грязные деньги в любом случае…

– Деньги в любом случае вещь грязная. Они ходят по рукам. Сегодня я держу в руках сто рублей, которые вчера мусолил больной раком или СПИДом, потом из отдали торговцу с Кавказа, переспавшему со всеми гонорейными шлюхами рынка. А завтра эту купюру отдадут тебе. И оттого что ты здесь несешь, она не станет чище. Только грязнее.

– Это ерунда, жонглирование словами.

– Ты права. Но если я и захочу отдать эти деньги Ирине, то только потому, что точно, однозначно решу, что они ей нужнее. Что она имеет на них больше прав. А вовсе не за тем, чтобы быть белой и пушистой в твоих глазах.

– Не очень-то и хотелось.

– Напомню тебе, что когда меня бросил Сергей, ты не нашла возможным одолжить мне сумму, больше двадцати долларов. Не открыла мне своих тугих закромов. Потому что, очевидно, была убеждена, что имеешь больше прав на эти деньги, чем я. Может, ты вообще считала, что я все это заслужила. Ведь сидела же я все эти годы в теплом обеспеченном доме, пока ты корячилась в поисках клиентов.

– Именно.