Школьная вселенная - Михаил Коршунов

Петя порылся в портфеле. Ничего не нашёл. Ни крошки. Опять начал сидеть за столом. Скука. А отец говорил — у него сегодня решающий день.

13

Ученик Скворцов обязан заниматься развитием речи. Логопед Анна Николаевна непреклонна.

— С отцом будешь заниматься?

— С сыном, — ответил Пётр Петрович.

— Как — с сыном?

— Я хотел сказать — с отцом.

— Повтори ещё раз слово «отец». И отчётливо. Ц-ц-ц-ц… Чтобы я слышала этот звук.

Счастливые черви, у них нервная система на животе!..

— Ц-ц-ц-ц…

— Скажи теперь: огурец.

— Огурец.

— Карточку на тебя заполню.

Анна Николаевна достала из длинного ящика карточку и начала заполнять. «Петя Скворцов, шестой «А». Укороченная подъязычная уздечка…»

— А ты никогда раньше не заикался?

— Нет.

— Ещё отметим, что ты гудошник, отсутствует слух. Тебе следует часто петь. Скажешь отцу, чтобы купил песенник. Завтра снова явишься ко мне. Отец на работе?

— На работе.

— Какой его номер телефона?

Пётр Петрович сказал свой номер телефона. Анна Николаевна записала в карточку.

— С отцом я поговорю сама.

— А у меня в дневнике уже записано. И о бочке, и о костюме, и о пережитке детства.

— Поговорю дополнительно. Не повредит. Иди теперь.

Пётр Петрович поднялся со стула и пошёл к дверям — гудошник с укороченной уздечкой под языком и которому очень хотелось курить.

14

Вбежал толстяк, а с ним ещё. Размахивают чертежами и какими-то прозрачными бумажками. Петя только успел разобрать, что на прозрачных бумажках написано — «форматка».

— А-а! Он всё выпрямил и закруглил! А мы что будем делать? Где здесь подъёмный кран? Что от него осталось? — И Тумаркин тыкал пальцем в чертёж, а его сотрудники размахивали прозрачными форматками, на которых тоже было начерчено что-то прозрачное и по-прежнему непонятное.

— Где здесь швеллер?

— Двутавровая балка?

— Забивная шпонка?

— Рым-болт вместо крюка. Да это сам кран должен поднимать изделие за рым-болт.

— Поиздеваться надо мной решили! — Тумаркин подступал к Пете разъярённый. — Между прочим, лошадь Тараса Бульбы звали Чёрт. Я узнал.

«Да, — подумал Петя, — тишина всё-таки была подозрительной. Вот он — решающий день!.. А в отношении клички лошади Тумаркин очка три заработал».

— Сечение «В» перечеркнули, перевели в сечение «А». Подъёмный кран лежачим будет? Так вот то новое, чем грозились? Штриховку поставили, обозначили бетон. Кран из бетона будет? Главсырьё и обеспечит вас таким бетоном. Ха-ха-ха! Шутник вы, Скворцов, но и я шутить умею. Я заказал вам бетон. Позвонил Дятлову. Так и написал в накладной от вашего имени, что вам понадобится шесть самых больших барабанов бетона. Да. Самых больших в мире. Пускай Дятлов прибежит сюда и наколет вас вилкой!

Тут начали смеяться и все остальные сотрудники Тумаркина. Хохотать прямо. Петины сотрудники не смеялись. Преданная команда, подумал Петя. Они только поглядели на чертежи и кто-то из них неуверенно спросил:

— Пётр Петрович, что случилось?

— Это мой сын, — собрался наконец с духом Петя. — Дома хулиганил, а я не заметил. Тётя Вера… то есть Вера Борисовна, мне звонил Лейкин?

— Какой Лейкин?

— Школьный товарищ моего сына. Вы же сами с ним разговаривали и сказали, что звонит школьный товарищ сына.

— Да. Верно, Пётр Петрович. Разговаривала.

— А это был Лейкин. Звонил по поручению сына. Тот в школе ему признался в своих проделках. Счастливое детство, вот оно. Мы их воспитываем, а они что? Игроки, лентяи тунеядцы. Надо нормально делать нормальные уроки, а не фокусничать!

Все умолкли и слушали Петю. Пете это понравилось.

— Я сейчас всё исправлю. Сам лично. Я это мигом. Я… — Петя уже не знал, что говорить.

И тут зазвонил телефон.

Секретарша сняла трубку.

— Петра Петровича? А кто его спрашивает? Из школы?

— Вот, — сказал Петя. — Опять в отношении сына. Сами убедились.

Анна Николаевна!.. Петя от страха едва не упал со стула. Но хорошо, что этого уже никто не видел. Все ушли из кабинета.

Анна Николаевна начала говорить с ним о нём самом. С Петей Скворцовым о Пете Скворцове. Петя не выговаривает букву «р», и это только случайно выяснилось; и шипящие буквы не выговаривает; и даже заикается немного; и он гудошник, и ему надо развивать слух. Купить песенник. А кто правильно поёт, тот и буквы выговаривает лучше. Громко и чётко. И следить надо, чтобы мальчик утром шёл в класс, а не болтался около бочки с квасом. И потом… табак. Похоже, что мальчик потихоньку покуривает.

Здорово отца в школе к рукам прибрали. Позаикается он теперь, повыговаривает шипящие. И о сигаретах забудет. Отучат.

Петя сказал Анне Николаевне, что его сын Петя будет заниматься словами и звуками. Песенник он ему тоже купит, а сигареты не купит. И что Петя будет петь с Петей, будет его проверять. Петя и сейчас может спеть, сам себя проверить. Это он так подумал, но ничего такого, конечно, не сказал.

Хорошо девочке в шапке продавца — отсиживается себе в гастрономе.

Петя попробовал позвонил в гастроном, но там про такую девочку ничего не знали. Тогда Петя вспомнил… Эврика! Он спасён! Он разберётся в чертеже. Балки, швеллеры, шпонки… И чтобы кран не был лежачим…

Они с ребятами совсем недавно начали звонить в институт языка при Академии наук и выяснять всё о русском языке, что и как пишется. Есть телефончик. «Справочная по русскому языку». Вначале не поверили, когда «вешники» похвалились, что им известна такая справочная, но потом сами узнали по 09. И теперь звони, выясняй, какое слово как писать или говорить. В классе сочинение или диктант — поднял руку, выбежал из класса под предлогом сами понимаете каким, а в действительности — к телефону… Может быть, и вам понадобится, так выбегайте… 46-18-43. «Ашники» — народ добрый, им для других ничего не жалко. Сейчас он наберёт 09, и ему дадут номер какого-нибудь института или учреждения, где в чертежах и в подъёмных кранах как звери разбираются.

— Ноль девять? Мне надо, чтобы объяснили о чертежах и подъёмных кранах. Записываю.

Есть спасительный телефончик-телефон!

Петя придвинул к себе чертёж и форматки. Он будет всё называть, а ему будут всё объяснять. Как это делает Академия наук во время сочинения или диктанта. У Пети повысилось настроение: очков пять обеспечено, за находчивость.

Петя набрал на диске номер. Цифры показались несколько знакомыми. Странно.

— Аллё! — сказали Пете. Голосом тем же. Или ему это почудилось!

Он быстро начал говорить дальше.

— У меня чертёж, и тут вот написано и нарисовано. Тут вот рым-болт…

— …Чертёж… написано и нарисовано… рым-болт… — понеслось в ответ и опять тем же голосом.

Петя растерялся. Да что это такое?

Он взглянул на номер телефона, который написан на аппарате на картонке, вставленной в металлическую рамку.

Что же это получается? Он позвонил самому себе?.. Он сам с собой разговаривает! Мыслимое ли дело — самому с собой разговаривать по телефону!..

Петя попробовал ещё что-то сказать в трубку, но не смог: начал от волнения не выговаривать шипящие и букву «р».

Надо бежать отсюда. И скорее! Мигом!

А то появится ещё Дятлов и наколет вилкой. Ртуть наколоть нельзя, а ученика можно. И тогда запоёшь без всякого песенника!

Ну и КВН гастроном устроил! Кавеэнчик-кавеэн! Эта девчонка в белом колпаке не иначе капитан команды. В свёрток залезла, мельницу кофейную крутит, ворожит.

15

Вот они, «ашники» и «вешники», друг перед другом. Сидят тесно, потому что два класса сидят в одном классе. Класс этот «собственное поле» «ашников».

«Товарищ подросток, не будь дитём, а будь — борец и деятель!»

Ёрзают, толкают друг друга локтями. Бекчакова и Юля совершенно извертелись: переживают, каждая за свою команду. Надя Гречкина в красных пятнах — её мучают молекулы керосина, она так и не знает, что с ними делать. Зинка об этом догадывается, показывает на Гречкину пальцем и подсмеивается. Около Зинки сидит Валя Ракитина, её подруга и член команды «вешников». Она тоже подсмеивается над Гречкиной. Виталик что-то желает сказать Серёже, приставил ладони ко рту, кричит. Но Серёжа занят своей командой и не слушает Виталика.

Атмосфера накалена.

За отдельным столом сидит жюри. Представители 6-го класса «Б». Родственников борющиеся команды среди жюри не имеют, так что жюри неподкупно и ни в чём не заинтересовано, хотя тоже ёрзает.

Пётр Петрович уже без сил. Вовсе. Он потратил силы на ученье, на уроки, на которых сидел и как будто бы учился. На логопеда, на железного хоккеиста, на то, чтобы уцелеть во время перемен, когда все коридоры и лестницы гудят от топота сотен ног. И к соревнованиям — он конченый человек. Но он ответственный человек, он капитан. Это он знал. Пытался убежать, но дверь школы заперта на ключ и охраняется дежурными старшеклассниками. Не убежишь: образование — вещь обязательная.