Школьная вселенная - Михаил Коршунов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Так он делает, если хочет спрятаться в классе от дежурных старшеклассников.
Но когда Петя перестал держать двери и обернулся, он увидел, что его кабинет — это не просто кабинет, а огромная комната, в которой за чертёжными досками сидят сотрудники.
Сотрудники молча с недоумением смотрели на Петю…
11
— Сиди правильно, — сказала логопед Анна Николаевна, та самая женщина, которая привела Петра Петровича в школу. — Смотри в зеркало.
Зеркало стоит на столе. Пётр Петрович сидит перед зеркалом и смотрит на себя.
Анна Николаевна достала из прозрачной банки, которую Пётр Петрович видел у неё утром в сумке, деревянную палочку.
— Положи в рот. Будешь сам себе помогать произносить букву «р». Вибрировать. Моторчик, понял? На дворе трава…
Пётр Петрович кивнул. Он решил поменьше разговаривать.
— На двор-р-ре тр-р-рава… — Пётр Петрович включил моторчик.
— Повтори.
— Р-р-р-р.
— В зеркало на себя гляди. Язык видишь? Где он? Рот пошире. Ещё пошире! А всё-таки от тебя пахнет табаком.
Пётр Петрович раскрыл рот, как мог. Заломило в скулах. Уши на затылок отодвинулись. А то, что пахнет табаком, ему теперь безразлично.
— Моторчик!
Пётр Петрович отчаянно вибрирует.
В зеркале ничего не видно, кроме его руки и палочки.
— Громче!
— Чётче!
— Теперь сделай так, будто катаешь языком горошину.
Пётр Петрович начал делать так, будто он катает языком горошину.
— Теперь снова моторчик!
— Горошину!
— Моторчик!
— Громче!
— Чётче!
— На дворе!
— На траве!
Сейчас заплачет, как его помощница Вера Борисовна.
— Искореняй, — приговаривает Анна Николаевна. — Надо, когда вырастешь, чтобы тебя все понимали. Певцом будешь, например. Как у тебя с пением? Какая отметка?
— Не помню, — пробормотал Пётр Петрович, вцепившись зубами в палочку.
— Есть у тебя слух, ты поёшь? Или ты гудошник? Гудишь только. Отвечай. Дай мне палочку. Дай.
Пётр Петрович разжал зубы — дал палочку.
— Гудю.
— Что? Что? Как ты сказал?
— Гужу, — поправился Пётр Петрович. Он был не в состоянии владеть речью. Окончательно.
— Произнеси: жаба, жаворонок, желток. Ну-ка, ж-ж-ж…
— Ж-ж-ж-ж… — загудел Пётр Петрович.
12
Петя сидит за большим столом. На столе телефон, перекидной календарь, альбом с надписью «Машиностроительное черчение», справочники с таблицами-гармониями и надписями «ГОСТ».
За чертёжными досками сотрудники. Заняты. Чертят. Двигают измерителями и большими линейками на шарнирах и противовесах. Негромко переговариваются. Иногда слышно, как шуршит ластик, а потом щётка-смётка, которой сметают с чертежа остатки ластика, чтобы не попали под линейку или карандаш.
Висят на стенах снимки изделий. Очень всё кривое и заштрихованное. Цифры, ГОСТы. В чертеже у отца, который Петя достал из футляра, тоже всё кривое, заштрихованное и в сплошных цифрах и ГОСТах. Ничего не понял. Только один адрес и понятен. Но адрес своё дело уже сделал.
Звонит телефон.
Женщина в нарукавниках первой снимает трубку. Когда Петя перестал держать дверь, эта женщина вошла в мастерскую и заняла место рядом с Петиным столом.
Может быть, помощница или просто как соседка по парте. Вроде Юли.
— Я позову начальника, — сказала женщина в телефон.
Петя тут же понял — его помощница. Он часто слышал о ней от отца. Зовут её Вера Борисовна.
Петя храбро взял трубку:
— Аллё!.. Какие накладные? Нам не задавали… Посоветуюсь с командой… с моими сотрудниками. Ничего не забыл. В дневник не записываю, а уроки помню… ну, эти… накладные помню. Кому урок? Мне урок? Да я все уроки… все накладные… — И повесил трубку, потому что запутался.
Взглянул по сторонам — как? Догадались, кто он и что он? Нет, не догадались. Продолжают спокойно двигать линейками, шуршать резинками и щётками-смётками.
Пете надоело разглядывать чертёж. Ничего не понятно. Иногда можно отгадать на чертеже винты или болты. Они похожи на нормальные винты и болты. Можно отгадать ещё шайбы или вот крюк, он похож на крюк.
Но всё это само по себе, в отдельности, а вот для чего это всё вместе начерчено? Типичная накладная. Туда-сюда гармонь. И оттуда и отсюда тоже гармонь.
Петя потихоньку расписывается на календаре. Учится. Листки потом вырывает и выбрасывает в корзину. «Отказать», «Не отказать», «Капитан»… Да нет же… «Начальник Главпроекта Скворцов», нет, просто «Скво». А то Скворцов… Начальники так не пишут. Скво… и всё. Вот как они пишут.
Листков в календаре остаётся всё меньше и меньше.
«Отказать», «Не отказать». «Скво». Или «П. Скво». Лучше, пожалуй. А можно ещё так: «Глав. П. Скво». Или «Главпскво».
Петя исписал уже все листки за июнь и июль месяцы. Хотел взяться за август — подошёл один из сотрудников с чертежом.
— Как с параметрами в технических условиях?
Петя сделал вид, что очень занят, что он погружен мыслями в август месяц.
— С параметрами как? — И сотрудник подсунул Пете чертёж.
— Параметры… диаметры… — вспоминает Петя. — Параметры как и диаметры!
— Одного размера?
— Конечно. Никакой путаницы.
— А с разрезом как быть? Обещали дома подумать.
Хотел ответить — обещанного три года ждут, — но удержался: это ведь член собственной команды.
Петя смотрит на чертёж отца. Сравнивает. А что сравнивать? Ничего не понятно.
— Разрез не разрезать.
— Надо будет всё пересчитывать. Впрочем, если вы подумали. И в отношении «В» правильно делаем? Ошибиться нельзя — Тумаркин с Дятловым не простят.
— Мы «ашники»… мы всегда…
У сотрудника вопросительно шевельнулись брови.
Петя спохватился — куда это его понесло? «В» — это, наверное, означает «веха». По геометрии проходили.
— Я ещё подумаю в отношении «В», — сказал Петя.
Сотрудник отошёл от стола. Петя снял телефонную трубку. Покосился на Веру Борисовну. Сидит, не обращает внимания. Юлька бы измучилась от любопытства, если бы он начал делать что-нибудь втайне от неё. Хотя бы звонить по телефону. А позвонить надо.
Лейкину. Он болен, сидит дома и может дома подумать, в учебник поглядеть.
— Лейкин, ты не помнишь… — Петя прикрыл ладонью трубку. — У меня затруднение. Яйца? Нет. И не бутылки с молоком. Да я не в школе… я в Главпроекте. Не прокате, а проекте. Так получилось. В общем, я теперь — мой отец. А мой отец — это не мой отец… А я отец моего отца, который был моим отцом… Понял? Ну ладно, потом объясню. Тоже КВН. Слушай, мне надо насчёт вех. На чертеже «В» — наверное, «веха». А я забыл.
Петя взглянул на сотрудников — чертят, стирают: всё в порядке.
— Прочти из учебника, запишу. Для памяти. Мне тут с одним дядечкой сражаться надо. «Веха — это слово образовалось от слова «провешивание». Медленнее диктуй, не успеваю. — Петя записывал на листке календаря, пошёл в ход август. — «Провешивание прямой линии на поверхности земли — это значит провести на земле прямую линию». А мне вовсе не на земле. Что-нибудь ещё почитай.
— «Отрезок прямой, соединяющий две точки окружности, называется хордой. Хорда, проходящая через центр…»
— Хочешь, я тебя на работу возьму? — сказал вдруг Петя. — Куда? В Главпроект. Сейчас вот напишу приказ, и готово. «Отказать», «Не отказать». Позвони по телефону сюда, ко мне. Ну, позвони. Слабо. Дать телефон?
Петя продиктовал номер телефона. Положил трубку и стал ждать. Раздался звонок. Вера Борисовна сняла трубку.
— Кто это говорит? Не понимаю. Школьный товарищ? Пети Скворцова товарищ? Теперь понимаю. Пётр Петрович, звонит школьный товарищ вашего сына. Может быть, с сыном что-нибудь в школе случилось?
Петя улыбнулся, взял трубку: если в школе что-нибудь и случилось, то не с сыном, а с отцом.
— Ага, Лейкин, ясно тебе! Когда в школу вернусь? А никогда! Зачем возвращаться? — Петя опять прикрыл трубку, слишком раскричался. — На такси приехал, — зашептал Петя. — Куда? На работу приехал. Сел и приехал. На лифте катался. Начальник. Сейчас в гастроном позвоню, пусть помогают руководить. Почему в гастроном? Они меня назначили. Ага. — Петя положил трубку. К столу подошла уборщица с ведром, и Петя алчно уставился на ведро. Ведро, значит, есть. Интересно, а где у них здесь вода? Много воды…
Петя хотел встать из-за стола, чтобы не мешать уборщице. Можно и уйти, хотя бы на время. В буфет, например. Но уборщица сказала:
— Сидите, Пётр Петрович, вы мне не мешаете. Я только мусор заберу. — Она высыпала из корзины в ведро листки календаря, которые Петя исписал, и ушла.
Чем бы ещё заняться? Ну и работа — делать нечего. Все чертят, а ты сидишь себе. Петя ещё потренировался: «Отказать», «Не отказать», «Главпскво». А вообще как-то беспокойно. В школе спокойнее. В школе правила, теоремы, определения. А здесь всё как-то без правил и теорем. И подозрительное затишье. А когда здесь едят, интересно? Есть хочется. Кабинет, буфет. Ужасно как хочется. Может быть, у отца что-нибудь в портфеле затерялось? Крошка какая-нибудь?