Мефистон. Город Света (СИ) - Хинкс Дариус

Властелин Смерти пошатнулся на сцене.

— Как и я… — прошептал он, продолжая бить мечом даже в миг, когда к нему пришло кошмарное осознание. На секунду Мефистон поверил, что он — Сангвиний. Как случилось давным-давно в развалинах улья Гадес.

— Нет! — закричал Властелин Смерти.

Невозможно. Он исцелился от проклятия, освободился от безумия. Как он мог погрузиться в прошлое?

Он продрался к Рацелу, и в идеальной синхронности библиарии спиной к спине принялись разить недругов психосиловыми мечами, сплетая смертоносную сеть.

— Я был там, — прошептал Гай, на миг покосившись на Мефистона. — Я был Ангелом. На палубе управления. — Голос его звучал хмуро. — Со мной все кончено.

— Нет! — воскликнул Мефистон, в ярости рубя предателей; кровь, струящаяся из их массивных грудных клеток, заливала сцену. Мысль о сумасшествии Рацела оказалась даже ужаснее, чем догадка, что проклят он сам. — Невозможно!

Он огляделся, ища Антроса. Вокруг виднелись братья отделения Туриосса, неистово разящие изменников, но ни следа библиария. А затем Мефистон заметил его вдали от боя, где-то среди террас. Луций пятился от сцены, сгорбившись и обхватив голову руками. Он шатался, будто пьяный.

+Антрос,+ телепатически позвал Мефистон.

+Старший библиарий.+ Властелин Смерти ясно различил смятение Антроса. +Мне было видение. Но это… Невозможно…+

Мефистон потряс головой. Как могла эфемерида скрыть такое? Как он мог этого не предвидеть? Если ему уготовано погибнуть здесь, на дрейфующих развалинах, сгинуть от собственного безумия, он бы предчувствовал это, разве нет?

Примарисы бились с неестественной яростью, выкрикивая незнакомые боевые кличи и изрыгая архаичные фразы, которые никто не произносил со времен зари Империума. Воины теряли себя, поддаваясь проклятию. Они мнили себя примархами, спешащими спасти Императора Человечества, и были обречены пережить смерть Великого Ангела.

Мефистон запрокинул голову и провыл проклятие. Как он мог вынести столь многое, достичь таких вершин, лишь для того, чтобы погибнуть среди позабытых развалин ненужной и бессмысленной смертью?

Пока его гнев разгорался все сильнее, руины исчезали. Теперь он видел только корабль Хоруса, «Дух мщения». Корабль, что изувечил империю, оставив лишь отчаявшуюся и раздробленную насмешку над ней — Империум. Теперь Мефистон осознавал, что это безумие, но понимание лишь распаляло гнев. Варп бурлил во Властелине Смерти, наполняя его вены и вырываясь из глаз, раздирая корабль и разжигая битву, будто масло, подлитое в огонь. Воины и стены взрывались, обращаясь в столпы алого жара. Теперь он мог лишь сжигать и уничтожать. Галактика предала его. Не такой должна была быть его судьба. Бушующая в мыслях буря испепеляла все подряд.

+Калистарий!+

Упоминание его прошлого имени вытащило Мефистона обратно на сцену.

Рацел все еще был с ним, но всех остальных разбросало к рядам каменных кресел. И предатели, и Кровавые Ангелы лежали навзничь, дымящиеся и засыпанные обломками. На броне их танцевали языки синего пламени. Кто-то пытался выбраться, но некоторые, в том числе его боевые братья, были разорваны на части, и сквозь раздробленный керамит виднелись обугленные внутренности.

+Борись, как прежде!+ Гай направил на Мефистона пистолет. +Пусть я и погиб, но ты должен справиться. Подумай о последствиях! Ты слишком силен!+

Ошеломленный Мефистон потряс головой. Он действительно спасся от проклятия прежде, но сам не знал как. Он был уверен лишь в том, что его избавил Сангвиний. Даже сейчас старший библиарий мог вспомнить ошеломляющее видение, что провело его через бездну. Но сможет ли он вновь вырваться из пасти безумия? Кровавый Ангел чувствовал, как заблуждения пытаются пробиться через реальность, как подступает галлюцинация «Духа мщения», возвещающая гибель всего его капитула.

А затем холодная мысль прогремела среди гула и страстей. Мефистон вцепился в нее, стараясь вытянуть на свет. Слово. Он что-то сказал себе только что. Нечто важное. Галлюцинация.

— Галлюцинация?.. — прошептал он, спотыкаясь среди клубящихся углей и пыли, пытаясь понять, почему это так важно.

Ну конечно, это лишь галлюцинация. Ведь его братья не сражались в войнах Ереси. Они не вернулись через века, обретя богоподобное тело своего генетического прародителя. Вовсе нет.

А затем осознание во второй раз ударило его, как молот. Изъян Кровавых Ангелов был генетическим проклятием, ложным видением, отражением грани их душ. Не обычной галлюцинацией. А вот фокусы, которые он так недавно наблюдал рядом с «Клятвой на крови», уловки альдари, как раз таки были ею.

— Ксеносы! — воскликнул он, торжествующе оглянувшись на Гая.

Рацел сидел на коленях среди обломков, выронив пистолет. Ошеломленные психическим ударом Властелина Смерти предатели брели по разрушенной сцене, но Гай лишь выл, вцепившись в шлем. Он смог посмотреть на Мефистона, услышав крик, но явно ничего не понимал.

Сейчас Властелин Смерти не мог положиться на свой разум, а потому доверился приборам. Одной лишь мыслью он настроил авточувства, и на ретинальном дисплее разошлись руны, подробно описывающие каждый аспект окружающей среды. Мефистон читал в лихорадочной спешке, впитывая информацию быстрее, чем ее передавали встроенные в доспех когитаторы.

Он приблизил скопление рун, перестраивая поток данных мановением ока, и его взгляду открылся подробный анализ слоев и состава атмосферы. В смеси газов находился химикат, который он узнал, вспомнив по исследованиям в либрариуме. На миг он мысленно вернулся на Ваал, призвав воспоминание о трактате по галлюциногенам, которые применяли чужаки.

— Психохимическое оружие, — пробормотал Мефистон, абсолютно четко увидев инфосвиток. — Настройте респираторы! Atropa binaria! Замаскированная под водяной пар! Отфильтруйте воздух!

Уже отдавая приказ, он переключал системы взаимодействия с внешней средой. Одно жуткое мгновение ничего не происходило. Скорее наоборот, битва за «Дух мщения» стала более реальной. Но затем мрак рассеялся, будто взошло солнце. Развалины наполнились резким светом, изгоняющим мираж истерзанных битвой коридоров и переборок.

Мефистон вскарабкался на груду обломков, чтобы осмотреться незатуманенными глазами. Те, кого он принял за неуклюжих, облаченных в тяжелые доспехи космодесантников Хаоса, оказались хрупкими и гибкими ксеносами, что прыгали невероятно ловко. Одетые в нелепые и цветастые шутовские наряды, они вдобавок носили ухмыляющиеся театральные маски. И еще чужаки будто исполняли представление. Каждый раз, взмахивая клинком или стреляя, они для пущего эффекта совершали пируэты и выкрикивали нескладные стихи голосами ритмичными и полными веселья. Властелину Смерти было трудно различить скачущих и перекатывающихся чужаков. Их плащи оставляли призматические отблески, словно альдари разбрасывали конфетти. Ксеносы танцевали, окруженные радугой, что вихрилась и петляла.

Кровавые Ангелы уже приходили в себя и удивленно глазели на чужаков, утрачивая безумную ярость, с которой прежде сражались. Мефистон почувствовал прилив облегчения, когда его подозрения подтвердились. Галлюцинации были вызваны химикатами.

Но если Кровавые Ангелы начали биться сдержаннее и хладнокровнее, то ксеносы будто взбесились и метали во все стороны какие-то приспособления, которые наполняли окружающие руины красками. Однако теперь, когда космодесантники понимали, с чем столкнулись, они легко отфильтровывали галлюциногены при помощи встроенных в шлемы решетки дыхательных аппаратов.

Брат-лейтенант Туриосса перегруппировал отделение. Примарисы отступили, вскинули болт- винтовки, припали на колено и с ошеломляющей меткостью открыли стрельбу.

Ксеносы вновь закружились и подскочили, но на сей раз они плясали под ритм болтов. Без возможности творить иллюзии у слабо защищенных альдари не было ни единого шанса. Расстрел прошел быстро и безжалостно, и спустя считаные мгновения на сцене образовалась груда дымящихся трупов чужаков.