Мефистон. Город Света (СИ) - Хинкс Дариус

Мефистон вытянул руку и сжал вокруг смертоносного луча кулак, а затем погасил его одним лишь шепотом. Потом он обратил внимание на поврежденный корабль. Сшить вместе молекулы окулюса было достаточно просто. На доспехах старшего библиария в позолоченном реликварии висел его шедевр, «Пресыщенная коса» — собрание всех кровавых обрядов и техник, которые он постиг. Однако Властелин Смерти не нуждался в повторении текстов и изрекал заклинания по памяти, водя оставляющими за собой призрачные следы пальцами, сплетая и сплавляя частицы, пока экран не стал вновь цельным. Закончив, Мефистон прошелся по отсеку, исправляя иные повреждения непринужденным психокинезом.

И пока Мефистон чинил «Пенсеросо», ему на ум пришла нежданная мысль. Он оглянулся на взорвавшуюся голову пилота, задумавшись, есть ли что-то, на что он еще не способен. Его силы росли с тех пор, как он перестал быть Калистарием под развалинами улья Гадес, и Властелин Смерти уже превзошел всех прочих представителей либрариума и, вероятно, даже всех иных псайкеров в Галактике. Но после второго возрождения под ножами Адептус Механикус этот рост ускорился. Пока Кво-87 разрезал его тело, разум Властелина Смерти странствовал в ином месте и участвовал в ином акте восстановления. Он привязал мрак к своей душе, поглотив неистовое сердце проклятия Кровавых Ангелов. Варп открыл ему черного ангела, ужасающее воплощение гнева капитула, но воин обуздал его, притянув угрозу и мощь в свою вновь закаленную душу. И теперь же Мефистон чувствовал, что нет законов природы, которые он не смог бы обратить. Мысль об этом и тревожила, и опьяняла. Люди целые жизни описывали различия между одобренными психическими силами и еретическим колдовством. Но ведь разница явно была в источнике силы, а не в ее применении?

Властелин Смерти подошел к мертвому пилоту и поднес руку к расщепленному черепу. Голова была запрокинута под неестественным углом, открыв взгляду Мефистона широко раскрытые потухшие глаза.

Космодесантник посмотрел в глаза пилота и сквозь них туда, где находился разум.

Властелин Смерти почувствовал смесь воодушевления и тревоги, ведь он мог видеть отблески последней мысли испуганного человека. Мгновение, когда тот осознал, что истребитель ксеносов сделал петлю и сейчас откроет огонь. Мефистон бережно прикоснулся к отголоску и задал себе ужасающий вопрос: мог ли он оживить этого человека?

Некромантия. Слово прогремело в его голове, как гром. Именно такое еретическое варповство побуждало столь многих к осуждению института либрариума. И если прочие сомнительные занятия библиариев еще можно было оправдать, здесь иных трактовок быть не могло.

Старший библиарий мысленно слился с эхом мертвого человека и понял, что, наверное, сумел бы вновь разжечь в нем искру. Сотворить жизнь.

Приободренный этой мыслью, Мефистон потряс головой. Чего же в этом могло быть такого опасного?

— В Галактике таится множество угроз, — произнес Рацел, цитируя «Свитки Сангвиния», — и главная среди них — сила.

Мефистон удивленно оглянулся на друга. Гай был все так же неподвижен, но каким-то образом смог последовать за ним в трещину реальности между мгновениями.

Нет, понял Мефистон. Не смог. Это было лишь воспоминание. Он услышал предупреждение, которое Рацел дал ему много лет назад. Однако слова прозвучали так ясно в его голове, будто Гай вновь процитировал примарха.

Властелин Смерти кивнул и опустил руку, позволив искре угаснуть. Внезапно он понял, что Кво-87 сделал его не только надежнее, но и опаснее. Ведь что может быть на самом деле безвредно, если возможно все? Он мог навлечь немыслимую беду. Если старшего библиария Кровавых Ангелов когда-нибудь заклеймят некромантом, что это будет значить для капитула и его наследников? Воскресив одного человека, он мог обречь целый легион.

Старший библиарий посмотрел на изуродованное лицо пилота и понял, насколько глубокую пропасть пересекает. И потому он направил свои мысли на более неотложные вопросы. Да, он погасил лазерный разряд и починил штурмовой корабль, но их все еще окружали рои истребителей ксеносов. Считаные мгновения спустя они атакуют вновь. Мефистон обратил сознание вовне корпуса и увидел, что на «Пенсеросо» нацелилось семь космических аппаратов, готовых открыть огонь. А затем, наблюдая за ними, он ощутил пределы своей силы. Даже теперь он не был всемогущим. Галактика давила на него всем весом, требуя занять положенное ему место. Скрежет становился громче, словно атомы были готовы распасться. Он не сможет долго держаться в стороне от потока времени.

Мефистон проник в череп ближайшего пилота-ксеноса и на сей раз принялся изучать не его сознание, а тело, оценивая стройные мускулы и связки под облегающей броней. Он спустился на уровень молекул, чувствуя, как по сосудам стремительно течет горячая кровь.

Осознав это, Мефистон охнул. В его глотке разгорелась вживленная на уровне генов жажда, и он был вынужден прочитать мантры, чтобы успокоиться.

С такого расстояния и при необходимости выталкивать себя из потока времени у него бы не вышло с помощью психокинеза смять истребители или испепелить пилотов. Требовалось сделать нечто более простое.

Сердцебиения, продолжающие испытывать его жажду крови, навели Мефистона на мысль. Он позволил своему разуму погрузиться в животворящую жидкость, закутаться в ее тельца, а затем начал действовать так же, как и во время восстановления окулюса. Он сшивал клетки вместе, связывал и придавал им очертания. Молекулы сдвигались, образуя сгусток. Удостоверившись, что тот достаточно велик, Мефистон мысленно перенесся через пустоту в кровь другого пилота. Он повторил процесс, сделав еще один кровяной комок, и начал перескакивать вновь и вновь, пока не создал тромбы в кровяных потоках всех пилотов рядом с «Пенсеросо». Теперь в миг, когда сердца ксеносов опять забьются, каждый из них умрет от инсульта.

А затем Мефистон вернулся в плоть и с облегчением вновь ощутил свое огромное генетически усиленное тело, а не сбивающие с толку мысли, что кружили в головах чужаков. Он огляделся по сторонам и увидел, что все было так же, как когда он покинул отсек. Антрос, Рацел и другие Кровавые Ангелы остались измученными статуями, что безмолвно выли, пока он шел к сиденью мимо них. Властелин Смерти закрепил ремни и тихо прошептал заклинания.

Галактика будто содрогнулась. Мефистон услышал всплеск звуков, вновь войдя в обычное течение времени. Луций взревел, чувствуя, как на его лицо падают кусочки мозга.

«Грозовой коготь» резко накренился, когда рычаги управления осели. Корабль ушел в пике, но затем Мефистон мысленно протянулся мимо мертвого тела и выровнял полет.

— Что произошло? — воскликнул Рацел, уставившись на забрызганную кровью кабину. — Мефистон?

— Я не успел спасти пилота, — просто ответил тот.

— Но успел спасти всех нас… — сказал Гай. В его взгляде промелькнуло уважение, когда он увидел, как истребители отдаляются с мертвыми пилотами на борту.

— Я поведу нас в аномалию, — кивнул Мефистон. Он повысил голос, чтобы его услышали остальные Кровавые Ангелы. — Надевайте шлемы и проверьте герметичность брони.

Он направил корабль к точке, которую приметил в воспоминаниях ксеноса. Сверху уже приближались другие истребители, когда «Пенсеросо» окутала вспышка света. Они будто пробили поверхность замерзшего озера. Повсюду вокруг проносились хрупкие осколки, отбрасывая в кабину тени и отражения, пока Кровавые Ангелы готовили доспехи и вставляли обоймы в болт- винтовки.

Глава 13

Свет разгорелся еще ярче, и тогда тьма пустоты исчезла, сменившись ошеломляющим пейзажем, как будто только что после землетрясения. Взгляду Кровавых Ангелов открылась свалка рухнувших башен и мостиков. Гигантские арки и виадуки лежали друг на друге так, будто упали с огромной высоты. «Пенсеросо» словно пролетал над исполинским скалистым осколком — настоящим континентом, вырванным из планеты и выброшенным в просторы космоса. Должно быть, прежде здания смотрелись величественно и элегантно, а их петляющие органические очертания и извивы притягивали взгляд. Но, похоже, здесь случилась немыслимая катастрофа, и теперь ландшафт напоминал творение безумца. Многие строения перевернулись или раскололись на столько частей, что никто не смог бы понять, как они выглядели прежде. Невредимым осталось только одно: в центре разрушенного города висел огромный ромб света, удерживаемый волнистыми и похожими на щупальца башнями из того же материала цвета кости, что и остальные развалины. При виде него Антрос рассмеялся: