Русский рулет, или Книга малых форм. Игры в парадигмы (сборник) - Дмитрий Губин

Единственное, чего в СССР было в избытке – это идеологии, услаждающей слух тем, что мы лучшие в мире. Эта идеология при Горбачеве вытекла, как вода из ванны с выдернутой пробкой: роль пробки выполнял железный занавес.

И я, в общем, понимаю людей, тоскующих по СССР: сидят, бедные, в пустой ржавой ванной и дрожат от холода. А вместо фильма «Чапаев» видят, что кафель побит, и что кран течет, – и вот они жалуются, как маленькие, что раньше были вода с пеной, мама с мочалкой и пластмассовый желтый утенок в руках.

Им бы выйти из ванной да пойти, что ли, на кухню к Зимину: там сковородки скворчат, ножи стучат, вино в бокалах плещет, из сотейника такие ароматы бьют! Это ведь не кролика Зимин учит готовить, – он учит нас готовить новогоднее счастье. И, что характерно, на кухне у него никому в голову не приходит тосковать по сырку «дружба» и куску «любительской» колбасы.

2010

ВСЕ СВОБОДНЫ

Особенность русской культуры последние лет 80 (и уж точно 50) – в совпадении вкусов тех, кто правит, и тех, кем правят.

Обычно в мире не так, хотя бы потому, что министра от простого человека отделяет образование. А оно заставляет министра прислушиваться к специалистам – кураторам, критикам. Иначе могут и засмеять. Ровно по той же причине мэр или министр не навязывают другим своих предпочтений. Даже министр культуры.

У нас же диплом о высшем образовании имеют практически все, и цена этому диплому известна всем. А раз все свои, чего ж стесняться?

Юрий Лужков мирволил Глазунову, Шилову, Церетели – ну, так и «в народе» они популярнее Кулика или Мамышева-Монро. Валентине Матвиенко должен нравиться Иван Славинский – ну, так и средний петербуржец млеет от холстов, где полураздетые девушки с невинными лицами, плюс цветы, лошади и горящие доллары. И если квартира в новостройке обставляется мебелью с завитушками под мантру «классика всегда в моде», то и кабинет Владимира Путина обставлен такой же мебелью, только от Francesco Molon.

У этой единой культуры есть специфические черты. Во-первых она, как говорит директор Пушкинского музея Ирина Антонова, «нарративна». То есть опирается на повествование, историю, на «понятное». В живописи у нас ценят реализм, а в балете – передаваемый танцем сюжет (то, что жизнь тела есть сама себе сюжет, звучит откровением). Во-вторых, культура воспринимается как часть статуса: у нас любят то, что «богато». Театр – так Большой, архитектура – так с башенками, шоу – так Киркорова. В-третьих, считается, что культура (и тем паче искусство) – это вечная ценность.

Последняя идея (не говоря про предыдущие две) невероятно наивна. Внутренний движок искусства устроен так, что вчерашние достижения (сочетания слов, красок, нот) при повторении перестают потрясать, а потому обесцениваются. Марсель Дюшан, пририсовывая Моне Лизе усы, не издевался над Леонардо, но спасал от пошлости. По счастью, искусство так устроено, что, начинаясь с подражания, неизбежно приводит к отрицанию.

И сегодняшний массовый вкус плох не тем, что уважает драмбалет или, скажем, Айвазовского. А тем, что остановился в развитии, застыл на Айвазовском. Инфантилизм вообще сопутствуют историческим реставрациям: взять эпоху рококо, притворяющуюся Возрождением.

Однако в статусе отстающего – но вдруг решившегося на спурт – есть и потенциальные преимущества. Взявшийся за ум второгодник всегда в большем фаворе, чем записной отличник.

Сегодняшний россиян, уставший от официальной, «богатой», статусной (а в целом вторичной и провинциальной) культуры, решивший воспитать свой вкус, вдруг находит удивительную, абсолютную, мало где в мире доступную свободу. Никто не давит ни мнением, ни ценником, – стоит лишь выйти за пределы круга «Церетели-Шилов-Глазунов». Хочешь – иди к Дарье Жуковой в галерею «Гараж» с издевательскими гламорамами от группы AES+F. А хочешь – ступай на Литейный мост вместе с группой «Война». «Рынка нет», – жалуются галеристы, но это и значит: есть свобода. Сегодня каждый в России – как молодой Хемингуэй в Париже, которому Гертруда Стайн советовала дружить с художниками-ровесниками, и покупать у них то, что нравится (Хемингуэй и дружил – с молодыми Пикассо и Модильяни).

Будущее – по крайней мере, ближайшее – культуры в России в этом и состоит: в отсутствии полноценного (в коммерческом, то есть немного невольничьем смысле) рынка культуры вне народно-официальной поляны.

И это – вовсе не ужас.

Это – свобода.

А боится свободы – известно, кто.

2011

ЭЛЕКТРОННО-ЧЕРНИЛЬНАЯ ДУША

Я недавно сменил гнев на милость по отношению к гаджетам и виджетам.

Меня всегда веселила российская страсть к навороченным техническим устройствам, – к тому, что называют гаджетами. Идеальным Иванушкой-дурачком, Митрофанушкой-простофилюшкой для меня всегда был мальчуган, приехавший в Москву за красивой жизнью, устроившийся официантом за 15 тысяч в месяц, отдающий 8 тысяч за угол в комнатке на окраине, но жарко шепчущий другому Иванушке, что непременно нужно купить коммуникатор Blackberry. Почему? Да потому что только в Blackberry вся почта шифруется, как не понять!

Могу представить, как этот официантик голодал, копил – и вот купил этот самый Blackberry, который теперь ему уже не нужен, потому что нужен стремительно вошедший в моду iPad или iPhone, причем, понятное дело, iPhone последней, четвертой модели.

Мне баланс между возможностями и потребностями, между ценой и доходом всегда казался признаком зрелого ума. Я-то свои телефоны покупал, как покупают рабочих лошадок, и заезживал их, пока они не падали замертво на поле моей пахоты. Я даже не смеялся над теми, кто выкладывал демонстративно на столик в кафе последнее произведение коммуникационной индустрии, с немыслимым числом мелодий или встроенных мегапикселей, – я просто знал свое над ними превосходство, как блондинка знает, что она блондинка.

Однако недавно точку зрения я переменил. Случилось это в Париже, куда мы поехали с женой. У нас было с собой по ридеру, то бишь по электронной книге, и в Парижском метро мы читали. А когда отрывали глаза ридеров, то выяснялось, что весь Париж пялится на нас. Не потому, что в Париже не читают в метро, а потому, что во Франции почти нет электронных книг. Французы вообще консервативны. Так повторялось на всех ветках, и в скоростном поезде, которым мы махнули в Лион, и в Лионе продолжалось тоже. Мы консультировали по поводу ридеров французских друзей и знакомых. Друзья, узнав, что у меня под рукой коллекция в сто тысяч книг, падали, как падал Андрей Болконский на поле Аустерлица, а узнав, что я ее скачал бесплатно, уже и не поднимались.

А я, превратившись из человека, который посмеивается над модой, в человека, который олицетворяет собой моду, поневоле пришел к выводу, что мода – не такая уж и глупая штука. По крайней мере, когда она заставляет Иванушек и Митрофанушек строчить электронные письма. Или смотреть фильмы на планшетнике в горошину толщиной. А если еще Иванушки, поддавшись моде, приобретут себе по ридеру последнего поколения, где страницы листаешь, как в обычной книге, проводя по ним пальцем – то, глядишь, и перестанут они быть дурачками, каким был когда-то я.

2011

ДОСТАЛО И ДОСТАЛИ

О том, что стоит за диссидентством Алексея Кудрина, и о том, почему нужно вставать в оппозицию не партии, а народу.

В самой серединке февраля министр финансов Кудрин, находясь в Красноярске на экономическом форуме, сделал парочку заявлений, заставивших многих вздрогнуть в Москве.

Он сказал, что «вертикаль власти» работает не по закону, а по понятиям; он сказал, что власть не пользуется доверием народа; он сказал, что без честных выборов (а получается, прошедшие были бесчестными) невозможны реформы.

А то мы не знали! Но мы и правда не знали: не знали, что хорошо встроенный в вертикаль власти министр такое может сказануть. Угу. Вдали от Москвы пьяный воздух свободы сыграл с профессором Плейшнером злую шутку.

Однако те, кто в это время был в Красноярске, легко понимают состояние Алексея Кудрина. Дело в том, что на форуме каждый второй выступавший говорил об одном и том же: о повсеместной коррупции, о беспределе власти, об отсутствии свободы, о том, что люди из эфэсбэ или администрации могут уничтожить в два счета любой бизнес, а защиты нет, и что это достало. А фоном к форуму было уничтожение бизнеса Елены Батуриной, на миллиарды которой в бытность женой мэра Москвы страшно было косой взгляд кинуть, и которую теперь из Лондона пытаются достать на допросы в России. И Кудрина, похоже, это достало. Вспылил.

За вспышкой профессора стоит, однако, еще одна вещь. Сегодня все всё знают про коррупцию и воровство, про ментов и гайцов, про губернаторов и мэров. Однако никто не знает, что с этим делать. Не потому, что тюрем нет, а потому, что власть сегодня в России есть производное от народа. И проблема не в том, что очередной чиновник гоняет с мигалкой и строит особняк. А в том, что те, кто показывают ему средний палец и кричат «Достал!», приходя к власти, начинают гонять с той же мигалкой и точно так же кошмарить, брать и воровать.