Сочинения - Феодорит Кирский

Посему Правитель всяческих в настоящей жизни не всех, живших хорошо, провозглашает таковыми, а также и не всех, живших порочно, наказывает, но иных предает наказанию, как показывая сим справедливость определения Своего, так тем же устрашая и призывая к покаянию прочих; а не истребляет всех делателей лукавства, и сим опять предуказует нам будущую жизнь. Ибо, если бы не было иной жизни по преселении отсюда, то терпели бы явную несправедливость наказанные здесь, так как другие избегают наказания; терпели бы очевидную несправедливость и крайне возлюбившие любомудрие, но не воспользовавшиеся за это ни малым вниманием и честию, тогда как другие, подобно им преуспевавшие в жизни, проходили оную в великой славе. Но Источник правды наименовать несправедливым — это выше всякой хулы, и не оставляет уже никакой большей меры безумия. А если правдив (как и действительно правдив) над всем Назирающий, и все что ни делается видит, судит правдиво и ровно держит весы правосудия, а если когда угодно Ему уклонить их, и тогда прилагает на них приговор человеколюбия, а не приговор неправды, то есть другая жизнь, в которой и избежавшие наказания здесь понесут достойную казнь, и не воспользовавшиеся в настоящей жизни никакою честию за труды, подъятые ради добродетели, получат воздаяние за пролитый ими пот.

Но, может быть, и вы сами сознаетесь в этом. Ибо и эллины, которым не проповедовал ни Пророк, ни Апостол, ни Евангелист, руководясь одною природою, предполагали, что сие действительно так, хотя и подвергались многим заблуждениям, к истинным мнениям примешав баснотворное; ибо и пииты и философы верили и учили, и в письменах оставили память такого учения, что по преселении отсюда будут и наказания людям порочным, и милости мужам праведным.

Потому, вероятно, и вы, убежденные и наученные природою и понуждаемые тем, что недавно нами сказано, согласитесь и признаетесь, что сие действительно так, но предположите, что будет или упокоение, или наказание одних душ, тело же, как совершенно безполезное и неразумное, будет брошено и предано гниению.

Какое же основание душе, подвизавшейся и побеждавшей вместе с телом, одной быть увенчанною или, по разлучении с телом, одной подвергнуться мучению? Тогда наказываемая душа справедливо бы сказала Судне: не одна я преступала Твои законы, Владыка, но вместе с телом блуждала по стремнинам порока. Если должно говорить правду, оно–то и увлекло меня в бездну греха. Его очами уловленная, окрадывала я чужие ложа и засматривалась на красоту, принадлежащую другому, ими понуждаемая обратить взор, пожелала достояний и имуществ. И потом впала в глубину неправды, потому что страсти тела поработили меня и лишили дарованной мне Тобою свободы. Я принуждена была услуживать потребностям тела, как с ним сверстная и разделяющая его рабство. Чрево нудило меня к чревоугодию, а чревоугодие производило многоядение, а многоядение порождало помыслы делать неправду. Часто с негодованием повиновалась я нуждам плоти, с безпокойством и крайнею скорбию принуждена бывала услуживать ее похотениям; часто противилась и мужественно отражала их нападения, но непрерывность брани нередко преодолевала меня, и я, несчастная, отдавалась в плен, покорясь этой сестре, и в изнеможении скорбела о том. Ибо снова подвергалась мучениям, питая плоть, терпела от нее козни, снова испытывала безпорядочные ее движения и не знала, что делать. И изнурение ее причиняло мне великую скорбь, и попечение о ней делало борьбу более упорною, и возжигало новую брань. Поэтому не меня одну, Владыка, предавай наказанию, но или вместе с телом и меня освободи от злостраданий, или вместе со мною и его подвергни мучению.

Но и тело, хорошо послужившее изволениям души (если только будет дан ему какой–либо голос), скажет подобным образом праведному Судие: как скоро создал Ты меня, Владыка, тотчас вдохнул в меня душу. Но, если о всяком пути естества заключать по началу, то прежде сподобилось я создания, потом уже вложил Ты в меня жизненную силу души. Наслаждалось я с нею и жизни в раю; одно и то же время чревоношения проводили мы в матерней утробе; вместе, по окончании мук рождения, вошли в эту жизнь, насладились сим светом и стали дышать воздухом; вместе совершили путь жизни. Душа сама по себе никогда не сделала ничего доброго, но, употребляя в содейственники меня, плоть свою, собирала богатство добродетели. Я, терпя изнурения от поста, бдения, возлежаний на голой земле и всякого другого злострадания, чрез это скопило ей богатство. Я ее, молящуюся, ссужало слезами, ей, доведенной до воздыханий, на служение духу давало сердце. Моим языком прославляла она Тебя; мои уста употребив в орудие, приносила она Тебе моление. Мои руки воздевая к небу, пожинала плоды Твоего человеколюбия. Моими носимая ногами, приходила в Твои святые храмы. Моими пользовалась ушами для приятия Твоих словес. Моими очами смотря на солнце, на луну, на сонм звезд, на небо, землю, море и всю видимую тварь, возводилась к созерцанию Тебя, и по величию и красоте видимого умопредставляла себе Создателя; с помощию Моих очей похищала скрытое в письменах сокровище. Мои употребив в орудие персты, начертала в письменах Божественные Твои учения, и оставила о них безсмертную память. Этими моими руками в целой вселенной воздвигла молитвенные дома. Моим пользуясь содействием, исполняла законы любви, моими руками омывала ноги святых, моими руками удовлетворяла нуждам утесненных, оказывала услуги утружденным телам. Посему, Владыка, не разлучай меня с супружницею, изначала со мною соединенною, и не расторгай супружества, не просто и не случайно совершенного, но изначала самым Твоим созданием определенного: одним награди венцом одно протекших поприще. Ибо сие свойственно Твоей правдивости, сие прилично праведному Суду Твоему. — Сие скажет и тело, хорошо подвизавшееся с душою, если только дан ему будет голос.

Но ни тело не скажет сего, ни душа, жившая беззаконно, потому что Судия не имеет нужды в таком прошении, но как премудро правит, так правдиво судит; и возвращая тело душам, всем уделяет по достоинству. Ибо не странно ли, доблестного воина, одержавшего победу в битве, когда соотечественники хотят почтить изображением или живописать, или отливать, или ваять (смотря по тому, что для изображения употреблено будет ими: камень или медь, или доска) с тем оружием, которым действуя, обратил он в бегство неприятелей; и если одержал победу, стреляя из лука, изображать его с луком, а если победил копьем, в шлеме, со щитом, то представлять в этом вооружении, — а душе, подвизавшейся вместе с телом, препобедившей невидимых врагов и сподобившейся иметь живописателем Зиждителя всех, остаться обнаженною и лишенною вооружения? Можно же видеть, что такой чести удостаивают не военачальника только, но и борца, и кулачного бойца, и скорохода, и представляющего трагедии, и правящего колесницей. Ибо каждый из них, в каком виде одержал победу, тот и удерживает в изображении. Один стоит в обуви на высоких каблуках, в воинской одежде, с личиною какого–нибудь Иномая или Креона, и едва только не говорит всякому: этим я действовал и этим победил; другой бежит обнаженный, показывая, какого рода его подвиг; иной представляется борцом или держит венец и дает тем знать незнающим, каким подвигом он подвизался; иной вступает в кулачный бой и поражает противника; другой наружностью и бичом показывает, в каком упражняясь искусстве, одержал победу. Посему не делай безчестнейшим всех их то естество, которое во всем этом преуспевает, и не думай, что Бог, источник правды, несправедливее людей, не подозревай, будто бы Он даже, подобно людям, не почтет Своих победоносцев. Ибо если люди, не во многом соблюдающие справедливость, но и крайне о ней нерадящие, имеют обыкновение так часто воздавать честь за сии маловажные и безполезные подвиги, то тем паче славных и великих подвижников добродетели, ее Законоположник и Мздовоздаятель почтит, увенчает, и самую справедливость превзойдет величием даров.

Но знаю, почему дошел ты до такой хулы: по своей немощи заключаешь о Божественном, свою немощь полагаешь пределом Божественной силы, и что для тебя крайне невозможно, то почитаешь невозможным также и для Бога. Но это — неправда, совершенная неправда. У брения не та же сила, что и у скудельника, хотя оба одного естества; и брение и скудельник — из земли. Свидетель сему тот, кто, беседуя с Иовом, говорил ему: от брения сотворен еси ты, якоже и аз (Иов.33:6). Впрочем, хотя одного естества и брение, и скудельник, но не равную силу найдешь в обоих. Один приводит в движение — другое движется, один лепит — другое вылепляется, один месит — другое смешивается, один дает вид — другое приемлет этот вид и преобразуется, как угодно скудельнику. Но если здесь, где естество одно, сила не равна; тем паче, где различно естество, различна и сила. Но несравнимое невозможно и сравнивать. Ибо как может быть применяемо к Сущему всегда то, что из не сущего! К Сущему прежде веков то, что во времени? К Творцу неба и земли то, что из брения! Посему не думай, что крайне невозможное для тебя невозможно и Богу, потому что Его естеству все возможно и крайне удобно.