Вакансия третьего мужа - Людмила Зарецкая

Иван закрыл глаза, в которых с утра было щедро насыпано песком, и начал представлять, как именно у них сложится сегодняшний пятничный вечер. Из сладких грез его вывел телефонный звонок.

– Бунин, давай в машину. Убийство, – услышал он и даже застонал от огорчения.

«А Иришка мясо с баклажанами запекает, – совсем некстати подумал он. – Чувствую, не будет мне сегодня никакого мяса. Если только с кровью».

На месте происшествия все оказалось хуже некуда. Здоровенный мужик, лежащий на лестничной площадке, был окончательно и бесповоротно мертв, а вокруг тела явно протопало стадо слонов. Ни о каких следах не стоило даже мечтать. Как и о мясе с баклажанами.

На верхней ступеньке, покачиваясь из стороны в сторону, сидела средних лет женщина, которой врач «Скорой» делал какой-то укол. Иван, поморщившись, отметил, что «Скорая» приехала раньше, чем они.

Еще одна женщина с дрожащим лицом стояла на коленях рядом с телом. Чуть поодаль третью женщину обнимал за плечи высокий статный мужик, показавшийся Ивану смутно знакомым.

– Так, граждане, давайте разойдемся по своим квартирам, – неприятным голосом сказал Бунин, – освободим место для эксперта. Чуть позже мы начнем поквартирный обход. Убитого, я так понимаю, вы все знаете?

Три женщины, не сговариваясь, заплакали.

– Это Сергей Родионов, – негромко сказал почему-то знакомый мужик. – Он живет в пятьдесят третьей квартире. То есть жил.

– Кто еще из вас из пятьдесят третьей квартиры?

– Я. – Стоящая на коленях женщина оторвалась от тела и на плохо слушающихся ногах подошла к Бунину. – Я его жена, Нина Родионова. Правда, в последнюю неделю Сережа жил в пятьдесят четвертой квартире, у Вероники. – Она с горечью махнула рукой в сторону женщины, которой уже сделали укол и которая бурно коротко дышала, стараясь не смотреть на тело.

– Чего, он опять переехал, что ли? – с изумлением спросил мужик. – Ну, дела!

Нина Родионова снова махнула рукой и, не оглядываясь, пошла в сторону своей квартиры. Освободившийся врач спросил у нее, не нужна ли ей помощь, но она покачала головой и скрылась за дверью.

– Что значит снова? – ошарашенно спросил Бунин.

– То и значит, – ответила женщина, которую назвали Вероникой. – Мы с Сережей встречались. Долго. Почти двенадцать лет. Когда-то он даже переехал от жены ко мне, а потом вернулся домой. До конца мы так и не расстались. Периодически он у меня жил. А две недели назад все-таки окончательно решил развестись с женой. И снова переехал ко мне.

– Та-а-ак. – Бунин озадаченно почесал в затылке. – Вижу, разговор нам предстоит долгий. Давайте с вас, дамочка, и начнем, раз уж убитый возвращался именно в вашу квартиру. Остальных попрошу никуда не уходить и спать не ложиться.

Отправив своих ребят опрашивать других соседей, вдруг кто что видел или слышал, Бунин решил оставить жильцов третьего этажа за собой. На первый взгляд причина убийства крылась именно в странном любовном треугольнике, но Иван был крепким профессионалом, а потому первому взгляду не доверял.

Разговор с рыдающей Вероникой мало чем ему помог. По ее словам, последние две недели Родионов действительно жил у нее. Толчком для окончательного разрыва с женой послужила беременность Вероники. Сделавшая несколько абортов женщина наотрез отказывалась в сорок лет терять свой последний шанс.

– Родионов был готов признать ребенка? Или вы чем-то ему угрожали?

– Бог с вами, чем я могла ему угрожать? Когда-то я довольно сильно его любила. Сами видите, мужчина он видный. Да и по характеру добрый, мягкосердечный. Мне казалось, что я с ним буду счастлива, но тогда не сложилось. Он без меня не мог и без жены не мог тоже. Они все-таки больше двадцати лет прожили, двоих детей вырастили. Сережа без детей страдал очень, ему неловко было, встречаясь с ними на лестнице, идти в другую квартиру. Он тогда помучался с полгода и вернулся в семью.

– А вы не удерживали?

– А как удержишь? – Вероника развела руками. – Как-то пришла домой, а его вещей нет. Я обиделась, конечно, мы где-то около года только сухо здоровались, когда на лестнице сталкивались, и все. А потом Нина уехала к родителям, он как-то зашел, я его покормила, ну так снова все и завертелось.

– А Нина Родионова что, так спокойно терпела ваши отношения?

– Нет, конечно. Когда Сережа ко мне переехал, она даже замок в дверях поменяла. Но потом пустила его обратно. Муж все-таки, дети. Кому хочется разведенкой становиться? Потом, когда мы снова встречаться начали, она все поняла, конечно. Но Сережа ей сказал, что больше не уйдет, но и меня бросать не станет. По-соседски мы, понятно, не дружили, за солью друг к другу не ходили, но и скандалов не было.

– А когда вы узнали, что беременны…

– Я сказала Сергею. Он отец, он имеет право знать. Он сам предложил ко мне снова переехать. И развестись пообещал. Мол, дети уже выросли, и так по-честному будет. Негоже, чтобы ребенок с родным папкой на одной площадке жил.

– А как Нина Родионова отреагировала?

– Сережа говорил, плохо. Плакала очень, что он ее на старости лет бросает. И сказала, что больше терпеть наше соседство не намерена. Примет меры, чтобы никого из нас не видеть. Вы думаете, это она?.. Сережу…

– Разберемся, – осторожно ответил Бунин. Как вести себя с беременными женщинами, да еще старородящими, в такой ситуации, он не понимал. На его взгляд, по этой Веронике вовсе не было видно, что она беременная. Полноватая немного, это да. Вот его Иришка тоже ждет ребенка. И животик у нее уже округлый. Он, Иван, каждый вечер, ложась спать, кладет на него руку. И это такое счастье…

– У вас срок-то какой, – аккуратно спросил он.

– А? Что? Срок? Пять месяцев уже. – Ее рука машинально легла на живот, натягивая ткань домашнего халата, и Бунин увидел, что он действительно уже округлился, хоть и меньше, чем у Иришки. – Значит, на роду мне написано быть матерью-одиночкой. Может, оно и правильно. Может, это расплата за то, что хотела украсть то, что мне не принадлежит.

– А что вы хотели украсть?

– Да не что, а кого. Простите, просто я корректором работаю, поэтому машинально ошибки поправляю, даже в устной речи. А украсть я хотела чужого мужа. Вот и поплатилась. И он поплатился… – Вероника снова горько заплакала.

– Может, вам врача вызвать? – спросил Бунин.

– Не надо. Мне укол «Скорая» сделала. Вы идите, я сейчас лягу. И плакать перестану. Мне ведь сейчас не о Сергее думать надо, а о ребенке. В конце концов, я все равно не верила, что у нас семья получится. Думала, что он и в этот раз к Нине вернется. Так что не было его у меня, не будет и не надо. Сама справлюсь.