Письмо паршивой овцы - Евгения Черноусова

И она твёрдо решила: жить будет здесь. В Москве или Подмосковье, но ближе к тому, что ей нравится: театры! Она приехала в гости к Тамаре Афанасьевне, бывшему их режиссёру. Та встретила её с радостью, но ночевала Инна Леонидовна у неё только одну ночь. С ней даже родной сын не ужился, отселив мать в добрачную квартирку жены, как только она смогла ходить. Прокуренная квартира, громоподобный голос, вечный кашель – и кто бы вытерпел? К счастью, в этом же подъезде сдавалась квартира, и она сняла её на месяц. Каждый вечер отправлялась в театр, один раз прихватила с собой Тамару Афанасьевну. Ну и натерпелась же! На едкие комментарии старухи оборачивались ближайшие пять рядов! Но именно этого ей не хватало в последний год…

Вот тогда, выйдя из театра, она поняла: ей не столько интересно смотреть на конечный продукт творчества, как присутствовать при его создании. Репетиции – вот что ей нравится больше всего. Слушать одну фразу, бесконечно повторяемую и понимать: опять не то! А потом осеняет: «Ну нельзя говорить такие слова в лицо и на крике! Их говорят самому себе и осипшим голосом!»

Решено! Билетёршей, гардеробщицей, но в театр! Она теперь не нуждается в деньгах, поэтому может себе позволить получать минималку, зато на законных основаниях забиться в угол и наблюдать, как рождается спектакль.

Оставалось решить один вопрос. Увы, это опять было связано с младенцем. Тогда она, попав наконец в жильё Лаумы, ни её, ни дочери не обнаружила. В квартире разбирала вещи тётка Лаумы. Она и пустила Инну Леонидовну только потому что приняла её за покупательницу. Оказалось, что молодая мать тяжело заболела и за несколько недель сгорела. Перед смертью она просила тётку не оставлять малышку, но та ещё при жизни матери нашла для девочки богатых приёмных родителей. То, с какой скоростью было оформлено удочерение, выписан из квартиры малолетний ребёнок, являющийся собственником жилья, переоформлена собственность на тётку, вызывало большие подозрения, и Инна Леонидовна потребовала адрес приёмных родителей. Тётка не испугалась и выставила её из дома.

Несмотря на выходной, в Доме печати были люди. Прилетела из дома живущая напротив Лара и организовала, как она это назвала, «концертную бригаду», куда вошла она сама, фотокор Костик, оператор и ведущая из телерадиокомпании. Они с грохотом разгрузились во дворе и попытались проникнуть в квартиру. Когда им не открыли, вышли во двор и стали снимать квартиру через окно, благо первый этаж. Тётка вызвала полицию, но ведущая козырнула законом о СМИ. Тут ещё соседи подтянулись, некоторые подтвердили сомнения по поводу собственника квартиры. В результате полиция, которая явно что-то знала, пригласила заинтересованные лица пройти в квартиру и разобраться. Тётка трясла некоторыми документами, но в руки давала только полицейским. Полицейские развели руками: всё законно.

Пришлось им уезжать ни с чем. Инна Леонидовна была в отчаянии, но Лара сказала: «Ребята дело своё знают». Оказалось, что и Костик, и оператор смогли тайком, вроде как ненароком, документы эти заснять. Таким образом выяснилось, что Наташа носит теперь простую именную фамилию Денисова. А приёмный отец её, действительно, человек богатый. Лара разыскала его в интернете и покачала головой: к этому просто так не попасть. Телевизионщики снабдили её телефоном бывшей своей сотрудницы Вероники, которая недавно перебралась в столицу и работала на канале «Культура» кем-то незначительным, но могла помочь информационно.

Теперь Инна Леонидовна упрямо ожидала, когда её примет большой человек Максим Ильич Денисов. Но он пока не принимал. В стеклянный небоскрёб, принадлежащий его холдингу, её не допустили. Тогда она написала ему письмо. На бумаге, чего давно уже никто не делает. Она и сама уже забыла, когда писала письмо. Очень долго мучилась, как обратиться. Уважаемый? А вот не факт. Писала, зачёркивала, обводила зачёркнутое, снова зачёркивала. Вот статью в газету она быстро тогда написала. Про Славдию, Анну-Марию, Рейнгольда и Анжелику Кирпичёву. Хвалили. Напечатали почти без правки. А письмо богатею из списка Форбса как-то не писалось, хотя очень нужно было. В конце концов накарябала она такой текст: «Господин Денисов. Я Кожевникова Инна Леонидовна, родственница биологического отца Наташи Лаце, получившая наследство по его завещанию. Не хотелось бы ограбить младенца, как это сделала тётка её матери. Поэтому убедительно прошу уделить мне пять минут Вашего времени, чтобы изложить Вам обстоятельства наследственного дела и показать документы. Связаться со мной можно по телефону…» На конверте написала адрес небоскрёба, имя большого человека, а ещё приписала: «Личное. Конфиденциальное».

Большой человек не отвечал. Домашний адрес его она не знала. Телевизионщица Вероника сказала, что у него особняк в Николиной горе. Статусное место, сказала. Значит, подобраться к нему там не получится. К Царёву обращаться не хотелось. Спасибо, что помог в следственный комитет попасть. Говорил он с ней последний раз очень недовольным тоном. Понятно, напрягала она его. И хватит. Не родня, не подруга, всего лишь отработала у него пять месяцев. Теперь, когда Натальи Петровны нет, у них ничего общего, кроме малой родины.

Пока она оформляла недвижимость. С представителем конторы, занимающейся ведением дел по управлению недвижимостью Игоря, теперь, стало быть, её, поглядела на собственный особняк. Ничего такой домик в Подмосковье оказался. Посёлок такой средний, не дворянское гнездо, как у Денисова, но и не деревня Гадюкино. Место прекрасное, на высоком берегу речки, внизу пляж песчаный. Два этажа, да ещё цокольный, участок небольшой, но ухоженный: беседки, пруд, лужайка. Видела она его, впрочем, только из-за забора. Арендуют-с. Очень удачный арендатор, дипломат. О, иностранец? Да-с, из одной южной независимой. Платят исправно, не извольте беспокоиться.

Где остановилась? Да нигде пока. В гостях, то есть. Нет, к арендатору вопросов нет. Ни к чему ей, одинокой женщине, такие хоромы. Думает квартирку приглядеть. Ещё не решила. Нет, где-нибудь ближе к электричке. Нет, о машине не будем. Водить надо смолоду учиться. И зрение, да. Остановите, пожалуйста. Да, назад сдайте. Это что? Продают, вижу. Миниатюрный домишко, и землицы мало? А я бы приценилась! Вы? Ну, звоните сами, коли считаете, что у вас это лучше получается. Да, конечно, и строительный специалист должен проверить.

Почему глянулся этот домик? Оказалось, ей тяжело жить в многоквартирном доме. Шумы, запахи, кругом машины, скученность домов. А в посёлке всё как дома. Место понравилось. На том же берегу той же речки, что дом Игоря. А у моста автобусная остановка. Пятнадцать минут – и ты на станции. А через три остановки совсем недалеко от станции