Шансы. Том 2 - Джеки Коллинз

— Нет-нет, — с сарказмом ответил Уоррис. — Там у них на вилле я всего лишь присматриваю за домашними растениями. Естественно, я долблю ее каждую ночь.

— Она такая молоденькая. С чего ты взял, что ее отец придет от этого в восторг?

— К тому времени, как мы с ним познакомимся, у пего не останется другого выбора. Может, я женюсь на ней. А тебе-то что за дело?

Пиппа улыбнулась и шепнула:

— Тс-с…

Олимпия возвращалась к столику рука об руку с ювелиром, пригласившим девушку пройтись с ним по всему заведению.

— А где Лаки? — Олимпия похлопала себя по щекам тыльной стороной ладони.

— Кто? — резко переспросила ее Пиппа.

— Лаки. Моя подруга.

Ну конечно! Так и есть! Так и должно было быть! Она же знала, что лицо девушки ей чем-то знакомо. Лицо Джино. Джино Сантанджело! Это его дочь — наверняка его дочь. Так ли уж много девушек в мире носят имя Лаки? Пиппа совершенно четко помнила, как Парнишка покупал в подарок девочке Джино набор расчесок из чистого золота, там еще была гравировка: ЛАКИ САНТАНДЖЕЛО. Пятнадцать лет назад. Господи Всемогущий! А Уоррис всего лишь думал, что у него затевается что-то с дочкой Станислопулоса. Как же мало он знал…

Лицо Пиппы просияло.

— Уоррис, — радостно воскликнула она, — будем веселиться! Закажи шампанского. По-моему, сегодняшний вечер окажется очень важным для всех нас.

ДЖИНО. 1966

Дочь отсутствовала уже четыре дня, и Джино не находил себе места от гнева. Он съездил в школу, из которой она сбежала, прочел оставленные ею записки, наговорил кучу угроз директрисе, после чего вернулся в Нью-Йорк ждать известий.

Его люди торчали в Бель Эйр, рассчитывая, что Лаки все же объявится там. Когда стало очевидно, что она и не собирается этого делать, Джино сам взял па себя роль детектива. Вернувшись в школу вместе с Костой, он опросил всех подруг Лаки, но так ничего и не выяснил. Директриса исходила злостью, ледяным голосом она объявила Джино, что им лучше всего обратиться в полицию. Косте потребовалось два часа для того, чтобы убедить ее в обратном, и к тому же пришлось пожертвовать кругленькую сумму в фонд строительства нового здания школы.

Затем Джино удалось разыскать мать Олимпии, лучшей подруги Лаки, однако та уверила его, что ее дочь находится в Париже, с головой уйдя в изучение русского языка, и ничего о Лаки не знает.

После этого Джино пришла в голову мысль позвонить в школу, где учился Дарио — может, сыну что-то известно, — но и там его ждало разочарование.

Положив трубку после разговора с отцом, Дарио почувствовал необыкновенное волнение. Почему же ему не пришла в голову мысль о побеге? Школу он ненавидел: в ней ему становилось все отвратительнее, день ото дня.

Если бы только знать, куда Лаки скрылась — он смог бы присоединиться к ней. Но нет — у него и представления не было о том, где находится сестра. Расстроенный, он вернулся в класс.

— Все в порядке, Дарио? — обратился к нему учитель рисования, Эрик.

— Да, сэр.

— Ты уверен?

— Да, сэр.

Сидевший сзади паренек негромко передразнил: «Да, сэр» и хихикнул.

Дарио не обратил на это внимания. Он воспитал в себе удобную привычку не замечать того, что делали вокруг него другие. Холодное равнодушие к происходящему вокруг давало ему чувство некоторого духовного превосходства. Это куда лучше, чем болезненно реагировать на всевозможные выпады я постоянно ввязываться в драки.

Эрик подошел к его столу, чтобы окинуть критическим взглядом выполненный углем набросок пловца.

— Х-м, — промурлыкал он. — Неплохо, Дарио, очень неплохо. Задержись после занятия, я хочу поговорить с тобой.

— Да, сэр.

В голову Джино лезли самые разные мысли. Он представлял себе Лаки добирающейся автостопом до Калифорнии — в узеньких выцветших джинсах и свободно болтающейся спортивной майке. Он так и видел какого-нибудь придурка-водителя грузовика, согласившегося подвезти ее. А потом недолгая борьба, он овладевает ею — и безжизненное тело дочери летит в придорожную канаву.

Ей всего пятнадцать лет. Ребенок. И если только этот выродок дотронется до нее…

Дженнифер в Коста находились при нем неотлучно. Дженнифер все суетилась, следила за тем, чтобы Джино хоть что-нибудь ел, уверяла его в том, что с Лаки ничего страшного не случилось.

— Она ведь в точности, как ты, Джино, дорогой. Она сможет за себя постоять.

— Она ребенок, Джен.

— Нет, Джино, она уже выросла. Я чувствую, что у нее все в порядке. Я это знаю.

Джино свел брови и подумал, что с Олимпией Станислопулос он будет говорить сам. Требовалось убедиться, что она и в самом деле ничего не слышала о Лаки.

Матери Олимпии дома не оказалось, она отправилась в какой-то круиз, но ее секретарь дала Джино номер парижского телефона Олимпии. Целый день без всякого результата он накручивал диск. В конце концов, отчаявшись, он дозвонился до Афин, ее отцу. Тот не пришел в восторг, когда его подозвали к телефону в разгар важного совещания.

— Олимпия, без всяких сомнений, находится в Париже, где берет уроки иностранного языка, — кратко ответил он. — Я свяжусь с ней и попрошу ее перезвонить вам.

— Благодарю вас, — так же сухо произнес на другом конце провода Джино. — И чем быстрее, тем лучше.

Эрик, учитель рисования, сказал:

— Я заметил, что ты, похоже, не вписываешься в класс. Ты… совсем другой.

— Да, — вызывающим голосом бросил в ответ Дарио. — Я не такой, как эти маленькие

ничтожества.

— Знаю. Это и так видно. Ты более… чувствительный. Добрый.

Дарио не приходилось задумываться над этим, однако он тут же отозвался.

— Да, видимо, так.

— Я знал это, — негромко проговорил Эрик. — Я понял это сразу же, как только тебя увидел.

Внезапно Дарио почувствовал себя неловко. Эрик как-то очень странно смотрел на него.

— Ты похож на меня, — продолжал Эрик. — Я тоже был… другим в школе. Одноклассники ненавидели меня за то, что я любил рисовать… любил хорошие книги… красивые вещи…

— Правда? — Дарио старался выглядеть заинтересованным, хотя на самом деле слушать историю жизни Эрика ему уже наскучило.

— Может, ты захочешь провести у меня уик-энд? — будничным голосом заметил Эрик. — Ты ведь никогда не ездишь домой. Мы бы неплохо провели время, тебе наверняка понравилось бы.

Дарио попытался представить себя рядом с Эриком. Тому было двадцать четыре года, песочного цвета волосы, крепкое телосложение и чистые, прозрачные серые глаза.

— А что мы будем делать? — осторожно спросил Дарио.

— Что захочешь. Кино, боулинг, можно поплавать в бассейне, нас ждет куча вкусной еды. Что скажешь?

— Пожалуй, — медленно выговорил Дарио. — А почему бы и нет?