Если б я был русский царь. Советы Президенту - Евгений Сатановский

Опять-таки, население редко сталкивается с налоговиками, таможенниками или сотрудниками УБЭП, но царящая в кругах предпринимателей любого уровня уверенность в том, что многие из них сформировали ОПГ огосударствленного типа, выбивающие бизнес на корню или подминающие его под себя, подтверждается резким снижением численности представителей бизнеса в России. Выжить в условиях многократно возросшего прессинга государственной системы на страну и ее население труднее, чем пережить неорганизованную преступность, характерную для 90-х. Перебор в численности хищников неизбежно подрывает их кормовую базу – это знает любой охотник. Присутствие надзора и силового давления на каждом квадратном сантиметре национального пространства формирует ситуацию, когда главную опасность для обывателя, как для дичи, представляет не уголовный мир, а его симбиоз с правоохранительной системой, включая, повторим, прокуратуру и суды. Именно это с Россией и произошло: перебор с вытеснением охранительных функций функциями охотничьими. Чистая зоология – законы биосферы. Лоренца и Вернадского никто не отменял.

Как точно отметил в «Трех мушкетерах» по поводу описываемой ситуации Дюма-отец, капитан де Тревиль изначально пользовался своими мушкетерами во благо королевству, но затем поставил их на службу себе и своим друзьям. Старая добрая Франция – законодатель мод не только в парфюмерии и виноделии. Как говорили во времена Советского Союза: «Кто что охраняет, тот то и имеет». Силовики оказались последними у приватизационной раздачи. Пока армия воевала в Чечне, а наиболее хваткие из ее генералов приспосабливались к новым обстоятельствам, пускаясь на рискованные авантюры со списанием военного имущества и вооружений, не говоря о прямом растаскивании средств, основные ресурсы были поделены между старыми директорами и новыми кооператорами. Сотрудники советских министерств и банков тоже не остались в стороне. МВД был ближе к земле и зарабатывал лишь на том, что находилось в его ведении: уголовный мир это понял быстро и использовал достаточно эффективно. Прокуратура и суды владели возможностью вынесения приговоров – тоже хлеб. А чем могли заработать на жизнь наследники «железного Феликса», не говоря уже о сохранявшихся в этом корпусе, по большей части, традициях? Разглашение государственных секретов и измена Родине как индустрия гораздо менее выгодны, чем предполагают авторы детективов. На поток их не поставишь. Уровень издержек от того, что глаза закрыты не на девиц легкого поведения, а на террористов, несопоставим ни с каким с результатом. «Норд-Ост» или Беслан не простят в любом случае. Объяснять их халатностью тех, кто недоглядел, можно. Объяснить невозможно. Однако, если все вокруг на чем-то зарабатывают, а ты этого не делаешь, при том, что государство как бросило страну на самотек, так, по большому счету, ею и не занимается, во всяком случае, вопреки всем правильным декларациям, не занимается ее развитием, то что-то делать надо. Жена и дети есть почти у всех – и почему они должны страдать оттого, что у их мужа и отца профессиональный кодекс не совпадает с окружающей действительностью? Именно поэтому генерал Калугин так и остался исключением, но бывшие силовики в качестве губернаторов, глав госкорпораций и на прочих капиталоемких постах стали правилом. Что простым способом ликвидировало опасность создания хунты, которая могла бы захватить всю власть – старого пугала КПСС едва ли не с начала советской власти.

Заметки на полях

К дискуссии о смертной казни

В дни, когда реформа МВД еще не была произведена и милицию еще не называли полицией, а количество тяжелых преступлений, совершаемых людьми в погонах, уже зашкаливало, в прессе по этому поводу возникла дискуссия, сосредоточившаяся на теме смертной казни. Времена были почти вегетарианские, однако население и пресса не настолько в это верили, чтобы проверять на собственном примере, насколько именно. Так что тема была раскрыта в рамках приличествующей случаю добровольной самоцензуры: обзвон, вопрос, а уж что там ответят опрашиваемые – это их личное дело: журналисты и редакция за меру их ума или глупости не отвечают. Евсюков отстрелялся, но Кущевки и Сагры еще не было, как не было исторического предложения главы МВД гражданам в случае, если на них нападут его подчиненные, отбиваться от них, как и чем смогут. Что замечательно контрастировало с соответствующими статьями УК и прочими положениями российского законодательства о последствиях неподчинения и тем более сопротивления представителям правоохранительных органов, находящихся при исполнении. Хотя и подтверждало подозрения населения о том, что российские правоохранительные органы, в том числе находящиеся при исполнении, все более похожи на организованную преступную группировку, отличаясь только наличием формы и отсутствием дисциплины перед лицом вышестоящего начальства. В самом деле, трудно представить себе боевиков триад, якудзы, коза ностры или каморры, которые ради желания продемонстрировать окружающим собственную крутизну распоясались до такой степени, что подвергают опасности всю свою организацию, включая ее верхние эшелоны. Беспредел наказывается в любой ОПГ, вне зависимости от того, рискуют ли его сторонники оказаться замурованными в стену, замаринованными в бочке с саке, уйти на дно Гудзона «солдатиком» с ведром цемента в качестве грузила или на собственном опыте проверить, как чувствует себя буханка в печи булочника. Да и в силовых структурах, по крайней мере теоретически, существуют службы внутренней безопасности.

Беглое общение «на ходу» по означенной выше теме автора с позвонившим ему корреспондентом, которого интересовал вопрос: что делать со смертной казнью, а заодно и с представителями закона, преступающими закон, породило несколько строчек в газете. Кое-что из ответа, содержавшего отсылку к примерам из исторического опыта человечества, было процитировано – и неожиданно обратило на себя внимание читающей публики, в том числе блистательного Максима Соколова, не преминувшего в одной из своих известинских колонок со всем присущим ему юмором и литературным изяществом на этих примерах «отоспаться». Получить от Соколова пинка – больше чести, чем от многих других комплиментов. Порадовавшись в связи с этим тому, что он откликнулся на опрос «Коммерсанта», обессмертив скромную фигуру автора в русской словесности, последний в личном письме к мэтру позволил себе уточнить кое-что в связи со смертной казнью и тем, к кому и к чему именно ее следует применять. После чего инцидент был исчерпан, но тема осталась – как один из вечных вопросов, по которым государство и народ вечно не сходятся во мнениях. При этом неизвестно, что хуже: свирепство власти без меры или ее бездумное впадение в противоположную крайность, оставляющее население, под предлогом соблюдения гуманистических ценностей, беззащитным перед лицом преступности, в том числе со стороны представителей властей.

Поскольку автор не претендовал, не претендует и не намерен претендовать на участие в политической или общественной жизни, а также государственные посты, он частное лицо, которое вольно иметь свое частное мнение, основанное на личном опыте, сколь бы странным оно ни казалось читающей публике. Отдавая должное благим намерениям противников смертной казни, он является последовательным и убежденным сторонником ее применения для целого ряда преступлений. В число их входят убийства при отягчающих обстоятельствах, в том числе с садистскими элементами, включая пытки и людоедство, серийные убийства и изнасилования, совершенные маньяками, а также убийства и изнасилования детей и геноцид. Смертная казнь (не как экскурс в историю, но из-за широкого распространения этих преступлений в настоящее время) вполне применима в отношении организаторов пиратства, работорговли и наркоторговли, какие бы посты они ни занимали, а также руководителей террористических организаций и исполнителей терактов, совершенных в отношении гражданского населения. Сегодняшнее европейское правосудие, копировать которое призывают противники смертной казни, не говоря уже о его отечественной версии, есть правосудие, комфортное не для жертв и их близких, но для убийц, насильников и одержимых благими намерениями людей, никогда не сталкивавшихся с насилием в отношении себя и своих близких. Оно, возможно, подходит для благостного общества, насилие над личностью в котором есть абсолютное исключение, а непротивление злу, по Махатме Ганди, – правило, но не для сегодняшней России, да и не для сегодняшней Европы, сталкивающейся со зверством во всевозрастающих масштабах. Тесное знакомство с ситуациями, в отношении которых автор полагает совершенно необходимым применение смертной казни, утвердили его в том, что в случаях, описанных выше, она необходима в качестве санитарного контроля для безопасного существования населения. Население это по большей части состоит из нормальных обывателей, которые стоят, в отличие от неизвестно куда продвинутой интеллектуальной элиты, за смертную казнь, поскольку безопасность собственных детей беспокоит их куда больше, чем духовность, соборность и прочие материи, столь популярные в телевизионных дискуссиях.