Если б я был русский царь. Советы Президенту - Евгений Сатановский

Неприязнь столиц друг к другу, их явное или скрытое соперничество – хрестоматийная истина. К Москве и Санкт-Петербургу она относится в полной мере. Интересно, кстати, почему город Петра вечно называют Северной столицей, вне зависимости от того, Санкт-Питер-бурх он, Петроград, Ленинград или опять Санкт-Петербург, но никому и никогда не придет в голову назвать Москву столицей Южной? То есть если Москва столица, то это ясно даже и ежу, а если Питер – то не подумайте чего, хоть Северная, но все-таки столица? Откуда этот коктейль из спеси и комплекса неполноценности? И почему он вскипает в людях, к этому городу имеющих самое косвенное отношение – вчерашних приезжих или их детях? Автору, часть родни которого была коренными петербуржцами дореволюционного разлива, особенно забавно было слушать одного знакомого, с немыслимым снобизмом повествовавшего о том, как в годы его учебы в этом городе, где знакомый родился, они с девушками из общежития не встречались, поскольку те были не местного происхождения. Учитывая то, что сам он к тому времени жил в Москве, а по родителям имел происхождение исключительно из черты оседлости, гонор был поразительно неуместен, но чрезвычайно органичен. Типаж соответствал персонажу на все 100 %: это был не просто депутат московской, а затем российской Думы – это был Портос. Дюма-отец был великим мастером психологического портрета.

Отечественные столицы в лице политического класса друг друга недолюбливают и демонстрируют это открыто. Зачем при этом оккупировать Москву таким отрядом питерских, когда и если в этом городе нет ничего, достойного хоть малой похвалы, – вопрос, ответа на который нет. Не из-за государственных постов же и не из-за доступа к бюджету в самом деле? Продвинутые ближневосточники, владеющие терминологией, частенько сожалеют о том, что никакими коврижками питерцев, так плотно оседлавших места кормления, что туда не втиснуть даже воробья, заставить или заманить в алию не удается и, похоже, уже не удастся. Для сведения читателей, которые не сведущи в иврите, «алия» – это возвращение на историческую родину, в оригинале – в Израиль. Возвращение питерских обратно в Питер несомненно обогатило бы этот город если не духовно, то материально. Попытки такого рода были произведены, но, судя по итогам широко анонсированных перевода властных институтов, не увенчались ни успехом, ни признанием со стороны самих объектов перевода. Администрация президента, Совет Федерации и Государственная дума в кои-то веки заняли консолидированную позицию, продемонстрировав въяве, что в вопросах по-настоящему важных могут быть едины, аки одна плоть. Досталось Конституционному суду и Госархиву, здание которого на Стрелке, специально для архива выстроенное во времена империи, он в итоге занял. Город на Неве вздохнул облегченно: ежедневный транспортный коллапс на время отодвинулся, оставшись уделом нескольких недель в году, когда мероприятия международного масштаба парализуют рассчитанные на кареты и гужевую тягу артерии старого центра. Город на Москве-реке вздохнул обреченно, но понимающе. Строго говоря, российские столицы сцеплены между собой в единстве и борьбе противоположностей так долго и так прочно, что их отношения напоминают старые супружеские узы, которые проще оставить в покое, чем пытаться развязать. Хорошо бы, конечно, чтобы между ними была проложена достойная их высокого статуса автострада в несколько рядов, не напоминающая тот крестный путь, которым для москвичей является сегодняшняя «ленинградка», но грезы о несбыточном бессмысленны, как бессмысленны протесты защитников Химкинского леса. Достаточно уже того, что ни в Е-бург (как называют Екатеринбург на современном сленге), ни в Новосибирск, ни во Владивосток, о чем заговорили, начиная с назначения там саммита АТЭС, никакие столичные функции или институты переправлены не будут. С одной стороны, жаль: прельстительное зрелище Думы в Екатеринбурге, Совфеда в Новосибирске, а правительства во Владивостоке было бы истинным утешением для народа и страны. Тем более что с точки зрения эффективности управления это мало что бы изменило. С другой – людей жалко. В Москве хотя бы есть метро достаточной протяженности и частоты станций: мигалки на дорогах можно миновать, а Владик-то с его праворульной японской автомобильной армадой чем виноват?

В принципе, когда и если усилиями отечественного правящего класса Россия все же распадется, хотелось бы надеяться, что мирно, как это вполне могло случиться на рубеже веков, Москва и Питер проживут и без страны, и друг без друга. Да и страны, выкроенные из сегодняшней России, без своих нынешних столиц вполне протянут. В мировой истории процессы такого рода случаются сплошь и рядом, да и в истории отечественной были прецеденты. Гражданская война показала, что хоть Донская, хоть Сибирская, хоть Дальневосточная республика вполне жизнеспособна, хотя при определенной политической воле центра и склонности «мирового сообщества» к предательству любых союзников ради сохранения собственной шкуры и корыстных интересов берется «под руку государеву». Вопрос лишь в готовности и способности пролить необходимое для этого количество крови и принести необходимое число жертв, с чем в России всегда было хорошо. Понятно, что, развивайся автономизация регионов так, как им было предложено в 90-е в рамках гениальной концепции «берите суверенитета сколько сможете», примерно к концу первого срока преемника ЕБНа, когда и если им не стал бы Путин или, скажем к слову, не менее жесткие государственники Лужков или Примаков, никакой России не существовало бы, а на ее месте возникло много маленьких Россий. Москва вполне могла остаться с Питером и, не исключено, исходя из предвыборного альянса Шаймиева с Лужковым, с Татарстаном. Впрочем, последний мог и отделиться, на что прозрачно намекало введение в республике латиницы. Уфа в последнем случае немедленно последовала бы за Казанью. Уральское соглашение с росселевским «уральским франком», а также соглашение Сибирское, Саха-Якутия и Дальний Восток представляли собою готовые ко всему страны, каждая со своим промышленным потенциалом и внешней границей. Северный Кавказ, скорее всего, пошел бы по пути Балкан. Российский Север, Нечерноземье, Поволжье, Ставропольский и Краснодарский края могли лечь под Москву… Могли и не лечь. Амбиций местному руководству хватало на многое, а как показала недавняя история с роспуском Союза, даже самые незаметные из незаметных становятся храбры, когда настает период безвластия и выпадает шанс выкроить себе собственную страну. Пример Туркмен-баши особенно ярок: он ждал до самого конца, когда же гром не грянул и более сильных «самостийцев» никто не наказал, ухватил свое, мгновенно превратившись в диктатора фантастической жестокости и самодурства.

Если уж из Молдовы и Азербайджана оказалось возможным выкроить по две страны, из Грузии – три-четыре (позволительно предположить, что история с Аджарией еще не получила своего окончательного завершения), а из сегодняшней Украины, буде центробежные процессы там расширятся, получится стран пять, то сколько больших и малых государств можно выкроить из России?! С исторической точки зрения – крои ее хоть по субъектам Федерации. У каждого своя история, своя столица, а в условиях упомянутого выше бездорожья и отсутствия авиасообщения, когда жители трех четвертей территории страны говорят о возможном посещении европейской части собственного Отечества, как о поездке «на Большую землю», особого сопротивления объективной исторической реальности не произойдет. Вопрос лояльности местных администраций центру по идейным, патриотическим и каким угодно другим соображениям есть вопрос смешной и обсуждаться всерьез не может. Наверх всплывает то, что всплывает, в том числе в начальственных кругах. Криминальное оно, жаждущее освободиться от опасности быть снятым за все ему самому лучше всех прочих известные грехи или смотрящее на сторону, в рамках обычного для любого национального образования сепаратизма, – неважно. Простое понимание того, что все налоги и вся прибыль, которую дают нефть, газ, алмазы, алюминий, порты или товарный транзит, завтра твои, и деньги тоже твои, печатай сколько влезет, и никто ничего не скажет – сам все всем говорить будешь, кружит голову и пьянит крепче неразведенного спирта.

С СССР было покончено в три августовских дня, спасибо ГКЧП за инициативу – дальше было только оформление развода. Ни мировой империализм, ни мировой сионизм во всем этом не виноваты, и ЦРУ не покупало Горбачева. Сдался он им. Местное партийное начальство – на уровне членов Политбюро – в какой-то момент поняло, что может стать главным во вверенных республиках. Местное военное начальство мгновенно сообразило, что может стать главным в армиях вверенных республик. Местные комитетчики и эмвэдэшники осознали то же самое в отношении собственных ведомств. Какой патриотизм?! Какой союзный договор?! Какие итоги референдума о сохранении Союза?! Жажда власти – страшная сила. Сильнее только жажда абсолютной власти, умноженная на неумение управлять, что в полной мере продемонстрировали новые республиканские власти, попытавшиеся ликвидировать у себя советские автономии, что немедленно спровоцировало их отделение и гражданскую войну в отдельно взятых регионах. Засим, если уж кто-то и способен из одной большой России сделать много маленьких Россий, то это не внесистемная оппозиция, не «мировая закулиса» и не американский посол Макфол – ему-то что за радость? Новодворская, Лимонов, Навальный, Касьянов или Немцов – фигуры, раздражающие и будоражащие нервы руководства, но развалить страну они не могут, да на это и не претендуют. Могут, если захотят, это сделать губернаторы и лидеры национальных республик, в случае если им представится такая возможность и перспективы для них лично будут лучше, чем сохранение унии с Москвой. Что, между прочим, объясняет необъяснимые ни по каким экономическим канонам финансовые трансферты ряду субъектов Федерации, включая автономии Северного Кавказа.