Прикосновение звёзд - Раиса Крапп

Бог знает, сколько времени продолжалось её беспамятство, но раздавшийся поблизости резкий звук помог ей прийти в себя. Позже Гретхен решила, что это был громкий свист, но в тот момент она безо всякой мысли открыла глаза и увидела высоко над собой густую зелёную крону, а ещё выше - синее небо. Она смотрела на них ни о чём не думая, пока не перевела взгляд чуть ниже, тогда Гретхен увидела чёрное платье и безмятежность её улетучилась. Одновременно слуха её достиг частый стук копыт и колёс, молчаливый священник в маске, не скрываясь, стоял у дерева и смотрел туда, откуда доносились эти звуки, а так же щелканье хлыста и крик возницы. Гретхен понадобилось лишь немного повернуть голову, и в просвете кустов и деревьев ей стал виден участок дороги. Почти сейчас же перед её взглядом промелькнула коляска, запряжённая парой лошадей и четверо всадников, её сопровождавших.

И тут грохнули выстрелы, раздались крики, Гретхен различила между ними пронзительный женский голос. Храп лошадей, выстрелы, звон сшибающихся клинков - всё слилось для Гретхен в нечто непередаваемо ужасное. Она не помнила, когда вскочила с травы, теперь она стояла на коленях, прижимаясь к стволу дерева. На мгновение в поле её зрения попала чёрная фигура, неторопливо проходящая сквозь заросли, но потом она не могла оторваться от кошмарного зрелища, представшего её глазам. Лошади без всадников метались по дороге, а тех, что были запряжены в коляску, держали под уздцы какие-то люди, взявшиеся непонятно откуда. Лошади, испуганные шумом и суетой, хрипели, задирали морды, пятились назад. Ещё Гретхен разглядела очень бледную женщину за распахнутой дверцей коляски, она торопливо срывала с себя драгоценности, а потом протянула их окружавшим коляску разбойникам. Но в тот момент женщина увидела священника, и лицо её сделалось совсем белым, как лист бумаги.

Сердце Гретхен бешено колотилось, перед ней разворачивалось нечто ужасное, и хотя теперь плечи и спины разбойников всё заслонили, ушей её достигали отчаянные крики. Потом разбойники расступились и из коляски вытолкнули мужчину. Он упал на дорогу, его грубо подняли и поволокли. Мужчина упирался и рвался из рук, но его подтащили к дереву и привязали.

В следующий момент Гретхен забыла про несчастного, потому что внимание её привлекло то, что происходило у коляски. Гретхен снова увидела женщину. Она вырвалась, оставляя клочья платья в руках негодяев, и теперь бежала прочь, подхватив юбки. Один из разбойников вскочил на коня, выдернул из-за голенища кнут и раскрутил его над головой. Потом длинное жало по-змеиному метнулось вслед за беглянкой, обвило её ноги, и женщина рухнула на землю.

Гретхен не помнила, как она покинула своё убежище. И откуда взялись силы в её измученном, едва живом теле. С отчаянным криком она неслась, не разбирая дороги. Опомнилась, когда её рванули назад, и совсем близко она увидела тёмные глаза в прорезях маски.

- Не делайте этого! - дрожа всем телом, отчаянно взмолилась она, и голос её прерывался. - Умоляю вас...

Он больно стиснул ее плечо. Забыв о другом своем, поврежденном плече, Гретхен хотела обеими руками оттолкнуть его, - острая боль заставила её закричать. Силы разом оставили её, Гретхен сникла, опустилась на траву, прижимая к себе больную руку.

У неё уже не было сил протестовать, когда бандит привычным жестом заткнул за пояс подол длинного платья священнослужителя, поднял её на руки, и, не выпуская Гретхен, поднялся в седло - откуда рядом взялся конь, она не видела. Она ничего не видела - её долго преследовали мольбы и крики несчастных путников.

Глава деcятая

в крестьянской хижине успешно исцеляют тело несчастной скиталицы,

но душа её стремится в небытиё

Рука разболелась. И хотя она покоилась на перевязи, сделанной из шейного платка одного из разбойников, малейшие толчки отзывались ноющей тошнотворной болью. Ужасный спутник Гретхен на ходу достал плоскую флягу, вытянул пробку и протянул фляжку Гретхен. Жажда мучила её постоянно, и Гретхен казалось, что отныне так будет всегда, рука опередила мысль, губы жадно припали к горлышку фляги. Разбойник что-то сказала, она не услышала, она задохнулась, захлебнулась, из глаз брызнули слезы - во фляжке оказался крепчайший, жгучий напиток. Плача и кашляя, размазывая слёзы по грязным щекам, Гретхен кое-как отдышалась и пришла в себя. И почувствовала, что стремительно пьянеет.

Ощущение было странным и даже пугающим, она опять едва не заплакала, потому что стало очень жаль себя - каждый, с кем жизнь сталкивала её, делал с ней всё, что хотел, вопреки её воли. Тут Гретхен обнаружила, что боль из плеча быстро уходит куда-то, и ей показалось это даже забавным - она прислушивалась к себе, к новым ощущениям и забыла, что хотела поплакать. Следующее, что обнаружила Гретхен, так это то, что веки странным образом отяжелели, она едва могла поднять их, а когда с усилием все-таки открывала глаза, удивлялась странному зелёному туману, в котором они двигались. Её усилия хватало на несколько секунд, и глаза закрывались снова, и голова тоже клонилась от тяжести. О, почему она не знала, как была счастлива, когда имела возможность приклонить её к груди Ларта... Гретхен поняла, что сейчас всё же расплачется и... заснула.

А когда проснулась, увидела лицо молодой женщины, которая склонилась к ней, что-то ласково проговорила. Гретхен повела глазами, - она находилась в крохотной комнатушке, заполненной толи утренним, толи вечерним светом. Гретхен лежала на узкой постели, и у неё было какое-то чрезвычайно приятное ощущение, которое она не сразу смогла понять. Слабой, неверной рукой она провела по лицу и волосам и поняла, что это ощущение чистоты. Много дней она не могла даже умыться как следует, и мучительно было чувствовать грязь на своём теле. Морская вода оставила на лице, одежде и волосах мельчайшие кристаллики соли, которые постоянно разъедали и раздражали кожу, смешиваясь с потом, и Гретхен превратилась в чумазое существо с потрескавшимися от жажды губами, с грязной, спутанной копной волос, с разбитыми ногами, покрытыми засохшей грязью и кровью.

"Неужели я ничего не чувствовала, когда меня купали?" - с недоумением спросила себя Гретхен. Она попыталась напрячь память, и ей показалось, что она смутно помнит блаженное ощущение тепла, плеск воды, струйки на лице она жадно ловит их губами... Пить! Пройдёт ли когда-нибудь чувство жажды? Рядом, на маленьком столе Гретхен увидела кружку, стенки её блестели от влаги, и Гретхен потянулась к ней. Женщина мягко отстранила её руку, приподняла вместе с подушкой голову и плечи Гретхен и поднесла кружку к губам.

Вот в этой комнатушке, где она была окружена заботливым уходом, ни в чём не испытывала нужды, где не было обстоятельств, которым надо было противостоять, к Гретхен вернулись все чувства, ощущения и воспоминания, и она перестала цепляться за жизнь. Дни и ночи стали для неё одним бесконечным временем без мыслей и желаний. Различались они лишь тем, что ночью её оставляли в покое. Днём её то дело заставляли возвращаться, будили сознание, требовали каких-то усилий. Часто появлялась та самая молодая женщина, и всякий раз память Гретхен с усилием выталкивала её имя. Сандра постоянно о чём-то говорила с ней, то настойчиво предлагала поесть, и она что-то проглатывала, тогда скорее прекращалась эта докучливая забота. Смысл же слов почти всегда проходил мимо сознания Гретхен, но иногда Сандра становилась настойчивой, тогда Гретхен прилагала некоторое усилие, чтобы сосредоточиться и понять, и односложно ответить, в конце концов её снова оставляли в покое.

Иногда к Гретхен приходила догадка, что она всё же умерла, только как-то странно - всё в ней было пусто, так не может быть живому, а тело отчего-то жило. И тогда она поражалась нелепости случившегося - зачем осталась жить оболочка, лишённая содержания? Кроме этого недоумения в ней жила ещё досада - почему она не погибла вместе с ним? Как она жила раньше, без него? Или она и не жила вовсе? Может, раньше было вот как сейчас, только тогда она ещё не понимала, что может быть по-другому... И потому не страдала в такой степени. Но теперь, когда судьба, позволив ей вкусить от плода счастья, испытать восторг и упоение его сладостью, всё отняла назад, оставив "наслаждаться" полынной горечь и жгучими шипами горя, и помнить при этом об испытанном восторге... Это было не милосердно!

Глава одиннадцатая

в крестьянский дом являются гости

Воспоминания о прошлом терзали душу, настоящее погружало Гретхен в чёрную тоску, будущего просто не было, поэтому чаще сознание её плавало между явью и небытием, и в состоянии этой прострации Гретхен не реагировала на происходящее вокруг неё, она просто ничего не замечала. Точно так же, как не заметила появления в доме посторонних людей.

Их было трое. Они пришли, укрытые поздними сумерками. Сначала о приближении гостей известил приглушённый стук копыт, потом снаружи, за стеной послышалось фырканье лошадей, звяканье уздечек, скрип сёдел... Хозяева поспешили навстречу, радушно встретили их, и по всему было видно, что прибыли желанные гости. Пока Сандра с матерью хлопотали у стола, а двое разговаривали с хозяином, третий из приезжих заглянул в тесный закуток за дощатой перегородкой. Широко открытые глаза Гретхен не обратились к вошедшему, а он остановился в проходе, с изумлением рассматривал её, и пытался узнать в ней жалкую, чумазую нищенку, похожую на несчастного птенца с перебитым крылом, которого они подобрали на глухой лесной дороге.