Жена-девочка - Томас Рид

Если бы они могли наблюдать за тем, как он покидал Англию, чтобы стать президентом Франции, нагруженный мешками с золотом, — платой коронованных особ, чтобы гарантировать его миссию, — тогда они были бы уверены относительно той роли, которую ему предстоит сыграть.

Его использовали как выталкивающую пружину — это было последней политической надеждой деспотов. Двенадцатью месяцами ранее они бы презирали такие позорные методы.

Но теперь времена изменились. Использовать Орлеанскую или Бурбонскую династии больше не представлялось возможным. Обе они были теперь не у дел, или не имели никакого влияния. Была только одна сила, которую можно было использовать для разгрома революции во Франции, — престиж громкого имени, имени Наполеона, все еще в лучах славы, с его грехами, прощенными и забытыми. Именно он и оказался тем самым актером, способным сыграть вполне посильную для него роль, на которую рассчитывали режиссеры этого спектакля.

Со звоном монет в кошельке и с имперской короной, обещанной ему в награду, он пошел дальше, чтобы с кинжалом в руке и присягой, принесенной Франции, нанести свободе удар в самое сердце!

История знает, как он сдержал свою клятву!

Глава XXIII. Далеко идущие планы

В покоях Тюильри расположились за столом пять человек.

Перед ними на столе стояли графины и стаканы, вино в бутылках самых разнообразных форм, ваза с прекрасными цветами, серебряные подносы, наполненные сочными плодами, орехами, маслинами, — короче говоря, все атрибуты роскошного десерта.

Еще не улетучился запах жареного мяса, который, смешиваясь с букетом выпитых вин, указывал на то, что недавно завершился обед; блюда с его остатками уже унесли.

Джентльмены закурили сигары, и запах отборного гаванского табака сочетался с ароматом фруктов и вина. Куря и потягивая вино, они вели между собой легкую беспечную беседу, порой легкомысленную, и случайный наблюдатель вряд ли догадался бы о ее предмете.

И все же встреча была настолько серьезной и секретной, что дворецкому и официантам приказали не заходить более в комнату — двойная дверь была надежно закрыта на замок, в то время как в коридоре ее охраняли два солдата в гренадерской униформе.

Эти пять человек, принявшие такие меры предосторожности от подслушивания, были представителями пяти Великих Держав Европы — Англии, Австрии, России, Пруссии и Франции.

Они не были обычными послами, собравшимися на некое тривиальное дипломатическое совещание, нет, они являлись полномочными представителями европейских стран, своей властью способные решать судьбы континента.

В конклаве из пяти представителей участвовали английский лорд, австрийский маршал, российский великий князь, выдающийся прусский дипломат и президент Франции — хозяин, принимавший четырех остальных гостей.

Собрались они для обсуждения заговора против народов Европы, освобожденных последними революциями, — с тем чтобы подготовить их новое порабощение.

Их план уже был в основном подготовлен, и после перерыва на обед им следовало обговорить детали и внести необходимые уточнения. Между ними не было никаких споров; с тех пор, как основные моменты были обговорены, стороны пришли к взаимному согласию.

Их послеобеденная беседа представляла всего лишь резюме того, что было давно решено, этим и объяснялось отсутствие серьезности, которая обычно приличествовала обсуждению такого нелегкого вопроса и которая сопровождала эту дискуссию в более ранний час.

Теперь они отдыхали, наслаждаясь сигарами и винами, похожие на банду грабителей, уже завершивших все приготовления к очередному разбойничьему «мероприятию».

Английский лорд, казалось, имел особенное чувство юмора по сравнению с остальными. Отличаясь в жизни этим качеством, которое казалось некоторым привлекательным, в то время как другие считали это нелюбезной бессердечностью, он всегда пользовался случаем, чтобы очаровать своих собеседников. Поднявшись над не очень благородным происхождением, он достиг полноты власти и теперь был одним из пяти людей, на которых была возложена миссия великодержавной европейской аристократии против простых европейских людей. Он был одним из главных заговорщиков, предложивших большинство идей совместного согласованного плана; и благодаря этому, а также ощущая свою принадлежность к великой нации, он с молчаливого согласия остальных чувствовал себя их руководителем.

Реальное главенство, однако, принадлежало принцу-президенту — отчасти благодаря его высокому положению, отчасти потому, что он был хозяином.

После того как около часа пролетело в беседах ни о чем, «человек дела», стоя спиной к очагу, засунув руки в карманы пиджака — обычная поза Наполеона Третьего, — вынул сигару изо рта и резюмировал встречу:

— Итак, ваша Пруссия направляет войска в Баден, достаточно сильные для того, чтобы сокрушить храбрых во хмелю ваших немецких друзей, обезумевших, без сомнения, от вашего коварного рейнского вина!

— Сжальтесь над Меттернихом, дорогой президент. Подумайте о Йоханисбергере!

Это отозвался остроумный англичанин.

— Да, мой принц, да, — более серьезно ответил прусский дипломат.

— Дайте им винограда вместо виноградного вина, — вставил реплику остряк.

— А вы, Ваша светлость, мобилизуете Россию, чтобы устроить то же самое этим свинопасам в венгерской Пуште?

— Две сотни тысяч людей готовы совершить поход в Венгрию, — отвечал великий князь.

— Позаботьтесь о том, чтобы они не попали в Тартар, мой дорогой князь! — предостерег неофициальный руководитель миссии.

— Вы уверены в Гёргее[42], маршал? — продолжил президент, обращаясь к австрийцу.

— Весьма. Он ненавидит этого Кошута, как самого дьявола, даже еще сильнее. Он с удовольствием отправил бы Кошута и его приспешников на дно Дуная; и, я уверен, он сразу же перевешает их или отрубит головы, как только наши русские союзники появятся на границе.

— Итак, вы надеетесь собрать урожай шей[43]? — вставил бессердечный остряк.

— Замечательно! — продолжил президент, не обращая внимания на проделки своего старого друга лорда. — Я, в свою очередь, позабочусь об Италии. Я думаю, могу полагаться на суеверия, чтобы восстановить власть бедного старого Пия Девятого.

— Вашей собственной набожности будет достаточно для победы, мой принц. Это святой крестовый поход, и кто лучше вас сумеет совершить это? Вашим Саладином будет Гарибальди, и вас назовут Людовик Львиное Сердце!

Веселый виконт посмеялся собственной выдумке; и все остальные тоже дружно засмеялись.

— Ну что ж, милорд! — весело ответил принц-президент. — Нам надо быть немного серьезней. У Джона Буля есть своя роль в этой игре. Правда, не очень трудная.

— Вы считаете, нетрудная? Джон Буль дает деньги. А что он с этого имеет?

— Что он с этого имеет? Черт побери! Вы говорите так, словно забыли о своей недавней панике, вызванной чартистами. Честное слово! Если бы я не сыграл роль хорошего констебля для вас, дорогой виконт, то вместо того, чтобы прибыть сюда как полномочный представитель, вы бы наслаждались моим гостеприимством как изгнанник!

— Ха-ха-ха! Ха-ха-ха!

Славяне и немцы — послы России, Пруссии и Австрии — дружно засмеялись; всем троим пришлась по вкусу эта шутка об англичанине в изгнании.

Однако их добродушный партнер нисколько не был обижен этим смехом, иначе он мог бы парировать шутку словами:

— Но без Джона Буля, мой дорогой Луи Наполеон, даже пурпурная мантия вашего великого дяди, словно спустившаяся с небес и презираемая Францией, не смогла бы поднять вас до вершины, которой вы достигли, — кресла президента, которое, возможно, превратится в трон императора!

Но англичанин ничего подобного не произнес. Он был настолько — так же как и все — заинтересован в этом превращении, что предпочел вместо ответной реплики присоединиться к громкому смеху компании.

Еще несколько бокалов моета и мадеры, капелька токайского для маршала, еще одна выкуренная сигара, и гости, обмениваясь легкими шутками, разошлись.

Лишь двое остались на прежнем месте — Наполеон и его английский гость.

Возможно, — и я полагаю, что очень даже вероятно, — двое подобных мошенников никогда еще не оказывались наедине в одной комнате!

Я ожидаю, что это утверждение вызовет у читателя, скорее всего, презрительную усмешку. Необходимо время, чтобы приобрести умение, которого так не хватало революционным лидерам, — умение рассмотреть мошенническую суть коронованных особ; но десять минут, потраченных для прослушивания последующей беседы, убедили бы даже самых недоверчивых.

Им нечего было скрывать друг от друга. Напротив, каждый из них признавал в другом родственную воровскую душу.