Цицианов - Владимир Лапин

Память о боях 1794 года за Прагу — одна из болезненных точек в отношениях между русскими и поляками. И это не случайно. Русский офицер, участник тех событий, писал:

«Чтобы вообразить картину ужаса штурма по окончании оного, надобно быть очевидным свидетелем. До самой Вислы на каждом шагу видны были всякого звания умерщвленные, а на берегу оной были навалены груды тел, убитых и умирающих: воинов, жителей, жидов, монахов, женщин и ребят. При виде всего того сердце человека замирает, а взоры мерзятся таковым позорищем. Во время сражения человек не только не приходит в сожаление, но остервеняется; а после убийства делается отвратительно». Только на самих укреплениях было убито около 13 тысяч человек, «умерщвленных жителей было несчетно»[120].

Хотя вооруженное сопротивление поляков было сломлено, правительство не обольщалось на предмет установления спокойствия. Принимались меры, чтобы «с корнем» вырвать крамолу. Традиционным рассадником таковой считались учебные заведения. Репнин поручил их проверку Цицианову как человеку не только решительному, но и высокообразованному: «Предлагаю вашему сиятельству обратить внимание ваше на воспитание юношества по возможности сего, дабы впредь основывалось оное на повиновении Божьему и гражданскому законам; а как известно, что виленская академия, а паче школы пиаристов неистовыми, богопротивными и для всего рода человеческого пагубными влияниями литовское юношество заражали, то с глубочайшей прозорливостью испытать те училища вредные и проистекающее из них зло в самом его источнике иссякать и по возможности искоренять, к чему всякие способы и старания употребить». Цицианову было поручено составить списки преподавателей с указанием их национальности и вероисповедания, списки учащихся, а также списки мест расположения школ, учебных программ и т. д.

Для того чтобы лишить поляков одного из возможных «знамен», вокруг которых они могли объединиться, было принято решение перевести в Санкт-Петербург короля Станислава Понятовского. Этот последний коронованный правитель Речи Посполитой был в сильном подозрении у русского правительства. Об этом ясно говорит его характеристика, данная главнокомандующим Репниным в инструкции генерал-майору И.А. Безбородко от 9 декабря 1794 года: «Многие опыты уже нас удостоверили, что сей государь всегда был вопреки польз наших; ибо ни единое не свершалось в Польше противное видам нашего высочайшего двора событие, в котором он бы не нашелся главой, или участником, или соревнователем…»[121] Цицианов, как командующий войсками в районе Гродно, также получил 9 декабря инструкцию об организации проезда Станислава Понятовского: «Как его величество король польский немедленно из Варшавы в здешний город прибудет, то для его приезда изволите ваше сиятельство отсель без потеряния времени отправить с надлежащим прокормлением на каждую станцию из полковых и артиллерийских по 80-ти лошадей с упряжью и извозчиками в Кузницы, Соколку и Букштель, а при том для его величества по одному эскадрону драгун при штаб-офицерах и человек по 30-ти казаков в Кузницу и Соколку. Для караула в Соколку сверх того пошлите две роты гренадер со знаменем и две полковые пушки; дом же в Соколках прикажите вычистить и топить на тот случай, если бы его величеству там ночевать заблагорассудилось. Поручите в Соколках как надзирание за всем тем, так и команду особо надежному штаб-офицеру, дабы никакого беспорядка там произойти не могло. А караул тому дому королевскому прикажите — роту гренадер со знаменем и чести ему отдавать все, следующие государю. А другая рота гренадер чтобы стояла с пушкой на карауле в городе для удержания в оном порядка. В дороге конвою его величества ехать следующим образом: перед самой его каретой — казаки, за самою же той — драгун эскадрон, а штаб-офицер, оным командующий, и еще один обер-офицер чтобы ехали по сторонам кареты, отдавая ему всю надлежащую честь и имея к нему все надлежащее уважение, сохраняя его от всякого приключения и притом готовыми чтобы были на всякое ему пособие, надзирая наикрепчайшее, чтобы его величество довезен был сохранно и предупреждая всемерно всякий случай тому противный. С дороги прикажите, чтобы командиры конвойные как скорее присылали сюда рапорты о приезде и выезде его величества в назначенные места. При приезде его величества сюда, должно выстрелить из парка (артиллерийского. — В. Л.) сто один выстрел холостыми зарядами, а войско, как гренадеры, так и драгуны, пешком на проезде его в пристойных местах чтобы были поставлены под ружьем, отдавая ему честь как следует государю с барабанным боем и уклонением знамен. На карауле у него здесь во дворце должна быть рота с белым знаменем и 30 человек драгун с литаврами, которые должны быть и конвойные, когда его величество выезжать станет…»[122]

Когда король был уже в дороге, Цицианов получил еще одно, секретное предписание от Репнина. Командующему войсками в Гродно требовалось следить за тем, чтобы «…его величество сам и никто из окружающих его особ не мог иметь с иностранными которыми-либо дворами и их министерствами (посольствами. — В.Л.) переписки». Для этого всю входящую и исходящую корреспонденцию следовало предоставлять на просмотр Репнину[123]. Кроме того, «для лучшего успеха в открытии приверженных королю самому или его свите особ здешнего места жителей, надлежит прилежное смотрение, наблюдение и примечание иметь за теми всякого звания людьми, кои необыкновенно часто во дворец въезжать и входить будут, надзирая — к кому в покои кто ходит и под каким предлогом, а особливо, чтобы из торгующих здесь ни с какими товарами как во дворец, так и из оного без строгого примечания впускаемы и без возможного обозрения выпускаемы не были. Для присмотра же за всем вышесказанным, который должен быть неприметен, иметь, сверх караульных, двух расторопных дежурных и надежных офицеров, которые бы, ведя дневную записку все во дворец приезжающим и выходящим, при вечернем рапорте вашему сиятельству представляли бы, а вы изволите для сведения моего оные представлять ко мне…». Наибольшее внимание предписывалось обращать на духовенство.

Вместе с королем в Гродно прибыло более 150 человек свиты и челяди. Главным распорядителем являлся Репнин, но Цицианов, как верховный воинский начальник в этом городе, нес персональную ответственность за все происходящее[124]. О значимости Цицианова в круге лиц, составлявших охрану короля Станислава Августа, говорит тот факт, что он лично подписывал все пропуска, позволявшие как чиновникам, так и «партикулярным лицам» появляться в королевской резиденции. Генерал также присутствовал на обедах последнего польского монарха, а также на акте отречения его от престола, состоявшемся 14 (25) ноября 1795 года. Примечательно, что отбыл Цицианов из Гродно через две недели после этого знаменательного события, поставившего точку в многовековом споре России и Польши за гегемонию в Восточной Европе.