Подруга мента - Алена Смирнова

Портреты некогда встретившихся наркоманов. Большего я еще не могла, но и на меньшее уже не была согласна. И вдруг мне стало хорошо. Не ревность изводила, а потребность в творчестве, заразы вы этакие. Вот чего никто из вас не может во мне предположить. Ура, Полина. А сейчас смени род занятий. Ты рекламщица, не обольщайся. Рекламщица… Секунду! Листовки из офиса Шевелева. Блокноты с записями его монологов по поводу фирмы. Почему фирмы? Фирм! Почему фирм? Потому что там была какая-то неразбериха с названиями… Нет, не успеваю. Позже, вечером. А вот с Крайневым связаться самая пора.

— Валера?

— Жду.

— Игоря не предупредишь?

— Предупрежу, что выезжаем. Ты скоро?

— Минут двадцать.

— У меня жена дольше возится.

Как заставить его свернуть с тупиковой стези сравнения своей и чужой женщин? Говорили же про сериалы — не проняло. Вломить ему без политеса, что все бабы одинаковы? Но это не совсем так.

— К каждому выходу из дома в этом году, Валера, я готовилась двадцать пять лет. К выходам в следующем году натикает двадцать шесть.

— Тогда моя — метеор.

— Цени.

— Полина, разве можно настолько непросто жить?

— А кто тебе сказал, что мы живем? Мы с рождения высоко — или низкохудожественно умираем.

— Э…

Вот теперь в самый раз. Теперь свою оценит от души и всего остального. Плохо, что на Крайнева хватает выдержки, а на Измайлова нет. Неужели я люблю Вика сильнее, чем думаю? Полина, не тормози, собирайся.

Я перетряхнула свой гардероб, платья неповседневной, скажем, носки. Какое выбрать, длинное или короткое, широкое или узкое? Совсем короткое, совсем узкое, без сомнений. Некоторые полагают, что мини напяливают для мужчин. Пусть себе, им ни одного мужчины не видать, если не проститутки. А мини-то носят для женщин. Это такое безотказное средство уничтожения соперниц. Тряпичная нейтронная бомба. Нет, бомба умерщвляет живность, а мини гуманно сохраняет. Просто дамы при виде прираздетой сестры во Христе теряются и комплексуют. Они сразу начинают воображать, что мужик должен почувствовать, захотеть, сделать. Сами все решают за мужчин. Только затурканные общественно полезной деятельностью кормильцы и четверти их фантазий не имеют.

Поля, нужно действовать последовательно. Заполнить декольте бриллиантами. Вообще-то у меня одно реденькое колье, но надо куражить себя, иначе до стимуляторов рукой подать. Я категорически не согласна с тем, что людей необходимо учить отключаться. Прежде им стоит преподать науку включаться на полную мощность. Не философствуй, Полина, действуй. В уши и на пальцы — самые мелкие брызги роскоши, дабы до потенциальной хозяйки коттеджа дошло, что драгоценности — тоже психологическое оружие, а не банальные предметы для провокации зависти. Другого, скажете, на тебя не брызгало? И ладно. Я себе украшений не покупаю. Дарят. Дарил муж, то есть. И обвешиваюсь я ими редко. Зато на одной моей знакомой их с утра до ночи килограмм. Если считать только золото. Сидели мы как-то в компании, откровенничали, согласно индивидуальной переносимости алкоголя, и подруга Настя привязалась:

— Кому цепочки и колечки — кайф, а кому — вериги. У тебя, выносливая, кости еще не прогибаются, не трещат?

Наша ходячая ювелирная лавочка грустно улыбнулась:

— У меня муж мусульманин.

— Возбуждается под восточные побрякивания металла? — подпустила шпильку Настя.

— Нет, девочки. Просто, если выгонит, я должна уйти в том, что на мне. А так будет на мне все, что заслужила.

Достойная позиция. Не содержанки. Труженицы. Я уважаю людей, которые могут обосновать свои странности чем-то нормально-житейским. А с теми, кто свою нормальность обосновывает некими странностями, я не общаюсь.

Ну, как я? Великолепна! Держись, любовница бывшего мужа, квартирантка, гадюка безвкусная. Я намерена показать тебе, что усвоила. Жена и шлюха разные вещи, говорите? Бывшими жены не бывают? Вперед, Полина. При тебе он был в безопасности хотя бы в спальне, в кровати. Того, что при ней случилось, я ей не прощу. Мужик-то какой! Отдал шкатулку с брюликами, сапфиром и изумрудом, будто с бижутерией: «Я подарков не отнимаю, Поля». А его приятель, разводясь, даже финскую куртку у жены забрал…

И такого не уберечь! Гадюка, безмозглая гадюка. На выход, иначе перегорю.

Я учла все, кроме реакции Валеры Крайнева. Мне и в голову не пришло, что парень настолько впечатлительный. Можно было округлить глаза, но вываливаться из машины — лишнее.

— Без обмороков, Валерий, — рабочим тоном сказала я. — Воспринимай это, как дамский камуфляж. Как пятнистый куртончик. Камни фальшивые, платье азиатское, с рынка. Я его переделывала по фигуре. Полночи за швейной машинкой. Швы ползут, так намучилась.

Он вздохнул с облегчением и расслабился. Я снова солгала во спасение, но ведь во спасение Крайнева, не себя. Валера, Валера, жаль, что у мальчиков в школьную пору не хватает ума прочитать, например, «Анну Каренину». Конечно, важность вопроса об инородцах, волнующего Алексея Александровича, или светско-сексуальные проблемы Вронского, или уровень гинекологии того времени впечатления на подростков не производят. Но кое-что полезное… Я вот началась с того, что узнала о портнихе Анны, умелице, перешивающей и перелицовывающей платья дамы из высшего света. Я сразу прониклась: в высшем свете, полусвете и во тьме вращаются обыкновенные люди, вампиров и оборотней там нет, можно не шарахаться от любого.

Однако Крайнев после экзальтации дал слишком явную депрессию. Славно было бы рассказать ему анекдот. Но количества, потребного для реабилитации напарника, я не помнила. Поэтому мы молчали. Вик Измайлов — ребенок. Он никогда не комплексует, если я дорого выгляжу. Он балдеет, когда я ему нравлюсь. И на худшее, на демонстрацию, дескать, женщина и все, что на ней есть, мое, не способен. Наверное, поэтому я не была готова к расстройству Валеры. Можно ли на него полагаться? Не распсихуется ли он в неподходящий момент из-за того, что его жена скромнее наряжена?

Игорь ждал нас, и напряженный интерес маской сковал его подвижное лицо.

— Здравствуй, главарь телохранителей. Мадам в спальне?

Он растерянно кивнул.

— Валерий, побудьте с Игорем в зоне слышимости, но не видимости.

И я свободно пошла наверх. Сзади затеялась легкая, неупорная возня. Я уловила шепот Крайнева:

— Пусть идет, тебе-то что.

— А она ее не пристрелит? — побеспокоился бдительный Игорь.

— А куда на ней можно даже бритву спрятать?

— Да, ты прав.

Все-таки мужчины на недоодетость тоже клюют. Учту на будущее. Пока же… Когда я начинала в журналистике, мне довелось интервьюировать зажравшегося председателя профкома непомерно разросшейся организации. Я постучала, дождалась разрешения, проникла в кабинет и представилась.

— Корреспондент? — развеселился холеный хряк, работающий под всех усатых и лысых киноактеров разом. — Бросьте, девушка. Корреспонденты ногой двери открывают.

И если уж я взялась исправлять свои прошлые промахи, в спальню к мадам я не скреблась и не просилась с порога. Я этот самый порог снесла.

Она курила возле туалетного столика. Вздрогнула, но не забилась в эпилептическом припадке. Чего-то я в своем облике не продумала.

— Приветствую. Почему не в больнице?

Ежели спросит, кто я такая, с какой стати нарушаю ее уединение, и кликнет на подмогу Игоря, мне будет трудно. Но она не отступила от стандарта. Еще бы! Стандарт — это их посох, третья нога, сначала отпочковавшаяся, а затем отсохшая от зада. Заменяет интеллект.

— В палату интенсивной терапии никого не пускают, — подавленно отчиталась она.

Я наконец рассмотрела эту женщину подробно. Ничего особенного. Как говорят медики, пониженного питания и правильной конституции. Не будь она среднего роста, я бы приняла ее за модель: не физиономия, а основа для макияжа. В данном случае раскрас был не боевым, а жертвенным. Но я-то разбираюсь, где жертва, а где раскрас.

— Складывайте вещи и прощайте, — не стала миндальничать я.

— То есть как?

— Только так.

О, она, лапушка, похоже, собралась бороться. Вскочила, глазенки сверкают! Если бы они у тебя еще и не бегали справа налево и обратно, я бы могла настроиться на диалог.

— А не тебе ли придется убраться? — повысила она голос. — У нас общее хозяйство почти год. Любой суд примет мою сторону. Выметайся, разведенка.

Мысли о разделе имущества ее посещали. Собственно, почему бы ей не прослезиться, не признаться в любви к мужу? Не возопить, что неважно где, лишь бы дождаться его здоровым? Я ведь могла бы и отступить.

— Насчет развода поподробнее.

— Я паспорт видела!

— Который? У него их несколько. Мы частенько пользовались штампом о разводе, чтобы скрыть кое-какую собственность.

Дать ей водички, или пусть самостоятельно приходит в божеский вид?

— Значит, он не врал, он женат на тебе.