Дофаминовая нация. Обретение равновесия в эпоху потворства - Anna Lembke
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Попытка покончить с собой, перерезав себе вены в открытом поле, оказывается не слишком эффективной. Через полчаса кровь на его запястьях застыла, и он сидел в темноте, наблюдая за проходящими мимо людьми. Он вернулся в комнату общежития, заставил себя выблевать таблетки и позвонил в службу спасения. Приехавшие медики отвезли его в Стэнфордскую больницу, где он был помещен в психиатрическое отделение.
Первым его навестил отчим. Его мать тоже планировала приехать, но не смогла сесть на самолет. У нее был давний страх перед полетами. Появился и его биологический отец, которого он видел всего несколько раз в год. Его отец был поражен, когда увидел красные, рельефные разрезы на запястьях Кристофера.
Крис пробыл в психиатрическом отделении в общей сложности две недели. За это время он в основном почувствовал облегчение от того, что находится в сдерживаемой, контролируемой и предсказуемой среде.
Представитель Стэнфордского университета навестил его в отделении и сообщил, что в сложившихся обстоятельствах он будет вынужден взять отпуск по болезни в Стэнфорде до тех пор, пока не поправится настолько, что сможет вернуться, по решению и усмотрению университета.
Крис вернулся в Арканзас, чтобы жить с матерью и отчимом. Он устроился работать официантом. Он открыл для себя наркотики.
Осенью 2007 года Крис вернулся в Стэнфорд. Перед тем как поступить в университет на осенний семестр, ему необходимо было встретиться с руководителем отдела психического здоровья студентов и деканом резидентуры, чтобы проинформировать их о своем прогрессе и представить убедительные аргументы в пользу повторного зачисления.
За день до встречи он остановился у девушки, которую знал в Стэнфорде. Он знал ее не очень хорошо, но она тоже была "проблемной", поэтому Крису было проще спросить, можно ли переночевать у нее пару ночей, пока он будет наводить порядок в университете.
В ночь перед интервью Крис не спал, "употребляя кокаин" и читая книгу Фрейда "Цивилизация и ее недовольство". К утру он пришел к выводу, что слишком набрался духу, чтобы встречаться с кучей администраторов колледжа. В тот же день он улетел домой.
Следующий год Крис провел в Университете Арканзаса, разгребая грязь, разбрасывая мульчу и подстригая газоны в 100-градусную погоду. Ему нравилась физическая нагрузка, то, что движение тела отвлекало его от мыслей. Его повысили до должности арбориста, которая в основном заключалась в том, чтобы засовывать стволы и ветки деревьев в дробилку.
В свободное от работы время он сочинял музыку, партитуру за партитурой, покуривая ставшую для него незаменимой коноплю.
Осенью следующего года Крис снова вернулся в Стэнфорд. На этот раз личной встречи не потребовалось. Крис явился в общежитие в стиле Джека Ричера, без зубной щетки в кармане и ноутбука в руке. Он спал на матрасе в своей одежде, без простыней.
Он заставил себя быть структурированным, что, как он понял, необходимо для достижения успеха. В рамках своего нового образа мышления он сменил специальность. Теперь он будет изучать химию.
Он также поклялся бросить курить коноплю, но его решимости хватило всего на три дня, после чего он снова стал курить ежедневно, прячась в своей комнате и стараясь приурочить это к тому времени, когда его соседа по комнате, которого он помнил только как "какого-то индийского парня", не было рядом.
Во время экзаменов Крис решил, что раз уж он провел большую часть учебного времени под кайфом, то и на экзаменах должен быть под кайфом. Что-то про "обучение, зависящее от состояния", о котором он читал в курсе психологии. Он дошел до второго вопроса и понял, что не знает материала и не сможет сдать экзамен. Он встал и вышел, выбросив по дороге тест в мусор.
На следующий день он уже летел домой.
Покидая Стэнфорд в третий раз, Крис чувствовал себя по-другому. Оно было пронизано безнадежностью. Когда он вернулся домой, у него не было никаких амбиций, даже желания продолжать сочинять музыку. Он начал сильно пить и курить марихуану. Затем он впервые попробовал опиоиды, что было легко сделать в Арканзасе в 2009 г., когда производители и дистрибьюторы опиоидов ввозили в штат миллионы опиоидных обезболивающих таблеток. В том же году врачи выписали 116 рецептов на опиоиды на 100 человек, проживающих в Арканзасе.
Во время приема опиоидов все, что, по мнению Криса, он искал, вдруг показалось ему вполне достижимым. Да, он испытывал эйфорию, но не это было главным. Главное - он почувствовал связь.
Он начал звонить родственникам и другим знакомым, разговаривать, делиться, доверять. Эти связи казались реальными, пока он был под наркотиком, но исчезали, как только действие опиоидов заканчивалось. Близость, созданная с помощью наркотиков, как он понял, недолговечна.
Периодическое употребление опиоидов преследовало Криса и при следующей попытке поступить в Стэнфорд. Когда осенью 2009 г. он вернулся в Стэнфорд, уже с четвертой попытки, он был хронологически и географически отделен от своих сверстников. Он был на пять лет старше среднего второкурсника.
Его поселили в общежитии для аспирантов, где он жил в двухкомнатной квартире с аспирантом, занимавшимся физикой элементарных частиц. У них было мало общего, и они старались не мешать друг другу.
У него сложился распорядок дня, который состоял из учебы и употребления наркотиков. Он отказался от идеи бросить учебу. Он стал считать себя убежденным "наркоманом".
Каждый день он курил коноплю в одиночестве в своей спальне. Каждую пятницу вечером он в одиночку ездил в Сан-Франциско за героином. Один укол на улице стоил ему пятнадцать долларов, а ломка длилась от пяти до пятнадцати секунд, а послевкусие сохранялось несколько часов. Чтобы облегчить состояние, он курил еще коноплю. В середине первого квартала он продал свой ноутбук, чтобы купить еще героина. Затем он продал свое пальто. Он вспомнил, что ему было холодно, когда он бродил по улицам города.
Однажды он попытался подружиться с двумя британскими студентами на занятиях по иностранному языку. Он сказал им, что хочет снять фильм с их участием. Он начал увлекаться фотографией и иногда бродил по кампусу, делая снимки. Поначалу они были очарованы, но когда он рассказал им о своей идее фильма - снять, как они говорят с американским акцентом во время еды, - они отказались и в дальнейшем избегали его.
"Наверное, я всегда был странным. Странные идеи. Вот почему я никогда не хочу говорить людям, о чем я думаю".
Несмотря на все это, Крис
