Башмаки на флагах. Том 3. Графиня фон Мален - Борис Вячеславович Конофальский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Девушка улыбается: не успела, а говорила, будто ждала, будто знала, что Агнес придёт. Тварь лживая.
Вот теперь девушка не медлила, была быстра, сразу кинулась к сундуку. Баба заорала истошно, грубо и хрипло, как мужик, куда только голос воркующий делся, и бросилась ей наперерез.
Агнес лишь крикнула ей строго:
— Замри!
Баба была раздавлена, она уже не могла сопротивляться девушке.
Она так и застыла: руки тянулись к Агнес, а лицо перекошено не то от страха, не то от злобы. И лопотала при этом несуразицу, словно от вина у неё язык заплетался.
А девушка подошла к ней, посмотрела ей в глаза, удовлетворённо поднесла кинжал к лицу бабы и произнесла сквозь зубы:
— Вот так и стой, не шевелись даже… Ишь ты, кобыла ретивая…
Она, стараясь не спускать глаз с женщины, наклонилась к сундуку, откинула крышку. Тут баба застонала, словно от боли.
— Тихо, я сказала, — прошипела девушка и наконец заглянула в сундук.
Заглянула и растерялась на мгновение. Нет, там лежал не шар. Там, на дне, свернувшись калачиком, лежал мальчик.
Агнес взглянула на бабу:
— Даже не думай шевелиться! Иначе…, — она показала ей кинжал.
И после наклонилась, схватила мальчишку за шиворот, стала его из сундука вытаскивать:
— Вылазь, вылазь, крысёныш.
Мальчик начал всхлипывать, что Агнес очень не понравилось, она поднесла ему кинжал к лицу и сказала:
— Даже не думай рыдать. Я того не выношу. Зарыдаешь — я тебя распотрошу. Понял?
Хоть и стояли у мальчишки в глазах слёзы, но голос девушки был столь убедительным, что он только кивнул в ответ да носом шмыгнул.
Он был пригож, лет семи-восьми, причёсан ладно, в хорошей одежде. У девушки не было сомнений, что это сынок бабищи. Вот из-за чего баба не смогла ей сопротивляться, вот отчего была слаба. Она стала бояться Агнес, как только та переступила порог её дома. И страх её разъел, парализовал.
Как всё удачно сложилось. Агнес размышляла, поглядывая то на мальчишку, то на бабу. А думать она умела быстро. Сюда ехала она, думая сразиться с бабой. Если получится победить — забрать у неё стекло, а саму её убить, чтобы не мешала господину. А уже Железнорукого они с господином вместе как-нибудь одолеют.
Но теперь всё переменилось. Теперь всё могло ещё лучше стать.
Она так и держала мальчишку за шиворот и, не отпуская его, сказала бабе:
— Давай стекло.
— Не убивай его, — прохрипела баба, бледнея до цвета полотна.
— Давай стекло, тогда не убью.
Женщина сразу кинулась к камину, там на верхней полке стоял ларец красивый, она схватила его, поднесла Агнес, раскрыла перед ней. Агнес сначала удивилась.
Шар был маленький, вернее, меньше, чем у господина, и был он бело-жёлтого цвета, как самые жирные сливки. И был совершенно непрозрачен. Но у девушки не было и тени сомнения, что сие вещь истинная, а не те подделки, что присылали детоубийце всякие его знакомые.
— Не убивай его, — всё так же хрипела баба, протягивая ей ларец.
— Ладно, — сказала Агнес, забирая ларец и смеясь, — я даже тебя не убью. Но ты встань на колени передо мной.
Бабу уговаривать не пришлось, она сразу рухнула перед девушкой на колени.
— А ну-ка, покажи мне своё настоящее рыло, сестра, — потребовала девушка.
Женщина сразу стала меняться, на глазах. Теперь она уже не была прекрасна. Лицо измождённое, лицо женщины, что давно уже немолода.
Девушка склонилась ближе:
— Вот ты какая, а муж-то твой тебя настоящую видел?
И не успела баба ответить, как Агнес полоснула её по лицу кинжалом, от виска к носу, через глаз. Ударила с силой, чтобы наверняка располосовать глаз.
Баба хрипло вскрикнула, а потом стала противно завывать, схватилась за глаз руками, кровь полилась на её платье, на паркет.
— Мой глаз, мой глаз…, — выла баба.
Агнес её завывания показались забавными.
— Это тебе на память обо мне, — смеясь, сказала девушка.
Она вытерла кинжал о скатерть на столе, спрятала его в ножны, под мышку взяла ларец со стеклом, прежде ещё раз убедившись, что оно там, а потом и мальчишку схватила за шиворот и поволокла его к выходу.
— Не убивай его, не убивай, молю…, — кричала ей вслед баба, но Агнес уже спускалась вниз по лестнице.
Если было бы нужно, она бы его убила не задумываясь, но мальчик нужен ей был живым. У неё был план.
Глава 11
— Шевелись, крысёныш, — шипела девушка, подталкивая его к карете, — быстрее иди, не то сварю тебя и сожру. Или свиньям скормлю.
А уже солнце встало, кругом горожане по делам своим идут-едут. И Агнес толчками и пинками гонит мальчишку по улице. Все, кто рядом, смотрят на них удивлённо. Но никто не вмешивается.
Так они добежали до кареты, Ута увидела их издалека, вышла из кареты, дверь открыла заранее, как Агнес подвела мальчика, так служанка его, как куль, схватила и закинула внутрь.
— Гони что есть мочи, Игнатий, — крикнула девушка прежде, чем запрыгнуть в карету, — до полудня мне у господина надо быть.
— До полудня? — удивился кучер. — Коней запалим, госпожа.
— Чёрт с ними, гони, — сказала Агнес, усаживаясь в подушки.
Карета, распугивая людей и всякую мелкую живность, полетела по улицам Ламберга, прочь из города, к мосту, на юг.
Агнес смотрела на мальчика, понимая, что ей достался редкий трофей.
— Ну и как тебя звать? — спросила она.
— Георг Эйнц Фердинанд фон Эрлихген, госпожа, — тихо отвечал мальчишка.
Она и раньше так думала, а теперь у неё не было сомнения, что это сын ведьмы и Железнорукого. Агнес даже забыла про шар, который лежал в шкатулке рядом с ней на диване в подушках. Она думала, как лучше поступить с мальчишкой.
Напрашивалась мысль везти его с собой в лагерь. Но как тогда поступит Железнорукий? Неизвестно. Он не баба, он рыцарь. Может, поставит на мальчишке крест и ещё больше ожесточится? А может, согласится уступить. Да нет, если он истинный рыцарь, то из-за сына дело своё он не сдаст. Нет, тут гадать нельзя, нужно придумать такое, чтобы сулило бы господину верную победу. Нужно было сделать так, чтобы Железнорукий не потерял надежду отыскать ребёнка и начал его искать. Чтобы бросил свою армию. А уж господин что-нибудь да придумает, когда у ведьмы уже
