В Иродовой Бездне. Книга 4 - Юрий Грачёв
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Господи, помоги мне, веди меня, как Сам Ты хочешь, а что будет — я не думаю. Ведь без воли Твоей и волос с головы не упадет». И он тихо пропел:
«Дай трудиться для тебя, Господь.
Любовью всем служить
с утра раннего и до заката дня.
А когда велишь работу
мне земную Ты сложить,
на небесный клич тогда предстану я».
Часть 8. ПО ДОРОГЕ ИСПЫТАНИЙ (1949)
Дорогое обещанье
Бог нам, странникам, дает:
«По дороге испытанья
поведу тебя вперед!»
Сб-к «Гусли», 386.«Огненного искушения, для испытания вам посылаемого, не чуждайтесь, как приключения для вас странного, но как вы участвуете в Христовых страданиях, радуйтесь».
1 Послание. Петра, гл. 4, ст. 12-13
… Наказать даже одного человека за его религиозные убеждения есть конечно одно из самых страшных злодеяний в мире; но наказывать огромное количество людей, преследовать целую секту, пытаться искоренить мнения, которые, проистекая из самого состояния общества, служат лишь проявлением дивной и роскошной производительности человеческого ума — все это составляет не только одно из самых вредных, но и одно из самых безрассудных дел, какие только мы можем себе представить.
… Мы много слышим о мучениках и исповедниках — о тех, которые были умерщвлены мечом или сожжены на огне, но почти ничего не знаем о гораздо большем числе тех, которые одною угрозою гонения были доведены до наружного отречения от своих убеждений и, принужденные, таким образом, к отступничеству, которого ужасалась их душа, провели остальную жизнь свою в постоянном, унизительном лицемерии. В этом именно заключается настоящее зло религиозных гонений. Когда, таким образом, люди бывают вынуждены маскировать свои мнения, то в них образуется привычка обезопасить себя посредством обмана и покупать безнаказанность ценою лжи; для них ложь становится одной из ежедневных потребностей, а лицемерие — одним из обычаев…
Г.-Т. Бокль. История цивилизации в Англии. Том I. Русск. перев. 1866 г.
Предисловие
Прошли годы, и по закону судимость уже снята, но последствия наказания дают себя чувствовать ежедневно, даже по прошествии чуть ли не четверти века. Медицинская работа в местах заключения за отсутствием реабилитации не входит в трудовой стаж, а поэтому Лева получал зарплату пониженную, не соответствующую стажу его работы. Когда же он достиг шестидесяти лет, то не смог получать пенсию по старости и труду: у него не хватало десяти лет к 25 годам необходимого стажа.
В те дни, когда восстанавливалась законность в нашей стране, был также реабилитирован и Лева. Но нашлись люди, которые добились отмены его реабилитации. Уполномоченный комитета госбезопасности по Оренбургской области, потребовавший, чтобы Лева возвратил справку, признался:
— Это странный случай. Я никогда даже не слышал, чтобы у реабилитированных когда-нибудь отнимали справку о реабилитации. Видимо, у вас есть какие-то враги, которые вредят вам и делают зло…
Лева вернул справку о реабилитации. Взамен ему выдали другую, по которой он считался отбывшим срок определенного наказания, но не реабилитированным. Все его попытки добиться справедливости ни к чему не привели. Прокуратура города, в котором он был осужден, ответила на его просьбу о пересмотре дела: «Прокуратурой области изучены уголовные дела, по которым вы были осуждены в 1935 и 1949 годах. Установлено, что осуждены вы были правильно. Оснований к пересмотру этих дел не имеется» (ответ от 7 июля 1972 г.)
В чем дело? Действительно ли Лева является государственным преступником, правильно осужденным по ст.58 (п.п. 10 и 11) УК, то есть контрреволюционером, якобы возглавлявшим антисоветскую организацию, цель которой была — свержение существующего строя? Не проще ли, не яснее ли сказать, что здесь налицо были преследования верующего человека за его религиозные убеждения?
Нарушал ли Лева законы нашей страны? Или же их, наоборот, нарушили те, которые попрали статью Конституции СССР о свободе вероисповедания и под флагом «борьбы с антисоветчиной» проводили массовые преследования ни в чем не повинных верующих людей?
В пользу последнего мнения говорит тот факт, что все осужденные в те годы получили сравнительно небольшие сроки и затем все подверглись массовой реабилитации. Все, за исключением умерших, погибших, замученных. Лева тогда тоже был реабилитирован, но…
Мы, однако, верим, что правосудие существует. Есть праведный судья — Бог, Который каждому воздаст по делам его. Еще Лермонтов в стихотворении «Смерть Поэта» засвидетельствовал, что:
«… есть Божий суд…
Есть грозный суд: Он ждет,
Он не доступен звону злата,
И мысли и дела Он знает наперед…»
Мы верим, что Бог, видящий страдания, несправедливости, слышит стоны народа своего и придет, чтобы восстановить справедливость.
…Говоря языком апостола Петра, Леве в 1949 году довелось испытать многие «странные приключения». О том, что он испытал, и рассказывается на этих страницах.
Глава 1. И поднялся бурный ветер
Семья Беловых в Джизаке (станция-городок вблизи Самарканда) была живым светильником, и слава о их любви к Богу и людям была известна далеко за пределами их церкви. И лева видел, что они приняли его, как самого родного и близкого, переживая за него, молились и ожидали, что Господь поможет.
Погасили свет, и Лева, лежа на мягкой удобной постели, невольно размышлял о недавно минувшем: как было все хорошо, он учился в родном городе Куйбышеве. Два года он был уже председателем студенческого научного кружка биохимии, был председателем фармакологического кружка, занимался научной работой на кафедре фармакологии: у него появилась идея собрать весь народный опыт лечения травами по Среднему Поволжью, начиная с Куйбышевской области. Профессор фармакологии Тетерин П. одобрил эту мысль, и Левой были составлены особые анкеты, которые отпечатали в институте для раздачи студентам, уезжающим на каникулы, чтобы они собирали травы, гербарии и, знакомясь с лекарями, изучали народный опыт лечения травами.
Лева до окончания учебного года уже успел съездить в район Куйбышевской области вместе с членом общины Зиной Богомоловой к ее родителям, где в мордовском селе жила старая травница, которую звали «черная баба». Обыкновенно травники скрывали свои секреты и, когда лечили больных, не говорили о составе трав; скрывала свое лечение и «черная баба», но когда она узнала, что Лева верующий человек и молится, она расположилась к нему и показала, на каких травах она настаивает дрожжи, чтобы лечить чирьи, что помогает при кровотечении, и другое.
Кроме того, Лева держал тесную связь с краеведческим музеем, с ботаническим садом, с аптекоуправлением, собирал гербарии лечебных трав, узнавал их применение. Он думал, что, используя народный опыт и зная в то же время уже применявшиеся в лечении травы, можно будет найти новые средства растительного происхождения для лечения больных. И вот анкеты были розданы, начались каникулы. Лева намечал поездки, чтобы соединить собирание образцов народных лечебных трав с посещением верующих, призывом грешников, работая среди молодежи и прославляя Бога. И вдруг вызов. Он сидит перед человеком, одетым в военное. Один вопрос к Леве: «Вы хотите быть советским врачом и оставаться верующим?» Краткий ответ: «Да».
— Это несовместимо, выбирайте то или другое.
— Я не буду выбирать то или другое, — я выбираю быть советским врачом и быть верующим.
— Ваш паспорт, — сказал человек…
— И началось… В десятидневный срок Леве предложено было покинуть город.
Он взял документы из института для перевода в Оренбургский институт, куда он съездил и договорился с директором, что его примут… но увы… его не приняли.
Он поехал в Москву, стал хлопотать там, чтобы дали предписание Оренбургскому институту зачислить его студентом. Это предписание он получил, но дирекция опять не согласилась его принять, началась длительная переписка с Москвой, в результате которой было предписано директору института его принять. В канцелярии все его поздравляли с успехом, он уже сдал документы. Его вызвали в спецчасть, выдали бумаги и сказали: «Вы учиться не будете».
И он опять в Москве, опять хлопочет в Главном управлении высшего образования Министерства здравоохранения СССР, чтобы направили его в такой город, который был бы нережимный, где можно было бы учиться. Его направили в Самарканд, дали официальное направление, чтобы его там приняли.
И вот он уже в институте, все оформляется, и опять тот же окончательный ответ: «Вы учиться не будете».
Лева беседовал с директором и говорил, что если я сейчас учиться не буду, то разрешите мне работать при институте в лаборатории. Место в институте для работы Леве нашлось, он уже договорился с одним профессором, что будет работать при кафедре. И опять: «Работать при институте вы не будете».
