Журнал «Если» 2008 № 02 - Кейдж БЕЙКЕР

Мира вскочила и угрожающе надвинулась на него.

– Мне все равно, как вы это сделаете, – прошипела она, – но вы немедленно доставите моего мужа в любую здешнюю больницу, прямо сейчас.

– Да, мэм, – пробормотал Кочевелу, отступая. Не успел никто опомниться, как он сунул парик и бороду в руки Альфа, повернулся и умчался прочь так быстро, словно за ним гнались. Мира снова встала на колени рядом с Криспином, взяла из рук Эксин пачку бумажных салфеток и прижала к ране.

– Голова всегда сильно кровоточит, – ободряюще заметила Эк-син. – Ничего страшного, уж поверь, я знаю.

– Эй, вы там! – прокричал кто-то из публики. – Нам что, сидеть здесь всю ночь?

– Я должен был предвидеть, что такое случится, – провозгласил трагически спокойный мистер Мортон. – Сейчас начнется скандал с дракой, я это предвижу!

– Нет! Шоу должно продолжаться, верно? – заявила Мона. – Давай, Альф! Смотрите, мистер Мортон, как славно он выглядит в бороде мистера Деламара! А вы можете нацепить его бороду и сыграть младшего брата, потому что у того нет реплик…

– Поднимайте чертов занавес! – крикнул кто-то из зрителей.

– Я немедленно выйду и станцую для них! – самоотверженно заявила Мона.

– Черта с два, девочка моя! – отрезала Матушка Гриффит, протискиваясь за сцену в сопровождении Кочевелу, но при виде Криспина ахнула и всплеснула руками: – Богиня! Почему вы не отправили его в клинику, идиоты этакие?

Зрители дружно запели: «Почему мы ждем?» Матушка Гриффит повернулась и, раздвинув полотнища занавеса, высунула голову в зал.

– Заткнитесь вы все, тут у нас раненый! – завопила она. – Манко! Тек! Давайте сюда, помогите нам!

Усмиренные зрители мгновенно смолкли. Двое служащих Матушки Гриффит перелезли через рампу и появились за кулисами. Вскоре Криспин уже был перебинтован и привязан к стулу. На него надели маску и понесли по Трубе. Впереди вышагивала Матушка Гриффит.

– Интересно, из-за чего они подрались? – прошептал шахтер откатчику.

– Я слышал, эти голливудские типы – горячие штучки, – прошептал в ответ тот.

Суматоха и крики за занавесом постепенно смолкли. На несколько секунд занавес повис так безжизненно, словно его складки были вырезаны из камня. Потом он медленно поднялся, открыв Эдгара Аллана По, стоявшего на скале, на фоне задника, изображавшего хмурое небо и почерневшее море. Герой был покрыт потом и выглядел жалким и испуганным. Умоляюще глядя в зал, бедняга начал:

– «Будет вам чудить, – сказал мой проводник».

Из-за кулис выступил старик, тяжеловесный гигант, весьма напоминавший оживший холм. В его глазах вспыхивал тревожный свет. В прядях белой бороды краснели капли крови.

Он глянул на По и спокойно произнес:

– «Ведь я для того и привел вас сюды, штобы показать место того прашествия, штобы вся картина была у вас перед глазами. Теперь подымитесь-ка повыше и гляньте вниз, вон туда, за полосу туманов под нами, в море».

Старик словно усох и съежился прямо на глазах изумленной публики. Облизнув потрескавшиеся губы, он продолжал:

– «Я посмотрел, и у меня потемнело в глазах; я увидел широкую гладь океана густого черного цвета… Нельзя даже и вообразить себе более безотрадное, более мрачное зрелище».

Мира, скорчившаяся на стуле, почувствовала, как Эксин вцепилась ей в плечо.

– Пойдем. Наша очередь, – позвала она. Какая разница? Можно и пойти…

Мира машинально поднялась. Шоу должно продолжаться.

Вслед за остальными она вышла в потусторонний свет, под звуки потусторонней музыки, вкладывая в каждый шаг всю безнадежность, которая в этот момент ею владела. Мать-кошка, пытающаяся отыскать безопасное место, чтобы спокойно родить котят. Но безопасного места не находилось…

Ее и Криспина поглотил нарастающий прилив истории. Два эмигранта, такие же, как множество остальных, вынесены бесконечным течением жизни в полнейшую неизвестность. Некоторым, выброшенным на дальний берег, повезло стать основателями новых поколений… другие не пережили первой зимы, их имена забыты.

Шествуя по кругу, она глянула в зал и внезапно вернулась к реальности, увидев зачарованные, восхищенные лица. Похоже, все зрители увлеченно наблюдали за тем, как разворачивается действие. Многие подались вперед, сжимая подлокотники кресел.

Подумать только, они захвачены пьесой!

В этот момент Альф спустился со скалы в голубой круг света, и его борода и волосы потемнели. Возможно, такой сценический эффект ему нравился. А вот и хлипкое суденышко, которое толкают Кочеве-лу и мистер Мортон. О нет, только взгляните: фальшивая борода сбилась набок под самым подбородком мистера Мортона! Сейчас зрители начнут смеяться!

Но зрители почему-то молчали. Альф продолжал свою речь, не меняя интонаций, так что собравшимся приходилось напрягать слух, однако его произношение совсем не казалось им странным или комичным.

– «В тот же миг оглушительный грохот волн совершенно потонул в каком-то пронзительном вое, – представьте себе несколько тысяч пароходов, которые все сразу вместе гудят, выпуская пары. Мы очутились теперь в полосе пены, всегда окружавшей водоворот, и я подумал, что нас, конечно, сейчас швырнет в бездну, которую мы только смутно различали, потому что кружили над ней с невероятной быстротой. Шхуна наша как будто совсем не погружалась в воду, а скользила, как пузырь, по поверхности зыби.

…Лунные лучи, казалось, ощупывали самое дно пучины; но я по-прежнему не мог ничего различить, так как все было окутано густым туманом, а над ним висела сверкающая радуга…

Когда мы оторвались от верхнего пояса пены и очутились в бездне, нас сразу увлекло на очень большую глубину, но после этого мы спускались отнюдь не равномерно. Мы носились кругами, но не ровным, плавным движением, а стремительными рывками и толчками, которые то швыряли нас всего на какую-нибудь сотню футов, то заставляли лететь так, что мы сразу описывали чуть не полный круг».

И почему бы зрителям не увлечься? Это их история. Они слышат такие каждый день. Все пережили нечто подобное, здесь, на чужой земле. Безжалостные дюны, готовые похоронить вас, удушающие отходы, замораживающие человека до состояния ледяной статуи, бомбы, с ревом слетающие со звезд, чтобы вбить вас в сухую землю и превратить в изломанную куклу. Это Марс во всей своей привычной злобе и недоброжелательности, где всего одна небрежность, одна ошибка означает немедленную смерть, а в результате – высушенный холодом труп, который показывают ахающим туристам.

Мира вскинула руки и стала танцевать. Остальные девушки кружились вместе с ней. Они были черными богинями, вестницами кошмара, они были Парками, невестами Смерти в этом безрадостном месте.