Тройка без тройки - Вс. Другов

Но тут он замечает подтянутую руку Коли и кивком головы разрешает мальчику говорить.

— У меня не к вам вопрос, товарищ Дугин, — произносит Коля, и лицо его сразу становится белым, как мел. — Я хочу у Васи спросить.

— Что ты хочешь у меня спросить? — не глядя на товарища, произносит Вася.

— Я хочу спросить у тебя, почему ты ничего не сказал, когда тебя выбирали капитаном? Ты ведь молчал, когда тебя выбирали капитаном?

— Ни слова не проронил, — вполголоса подтверждает Петя. — Только насчет повязки поинтересовался.

— А что я должен был сказать? — делает удивленное лицо Вася.

— Если ты даже не знаешь, что тебе следовало сказать всем им, — указывает Коля на мальчиков, на Ипполита и на сидящего на скамейке дворника, — тогда нам с Петей здесь и делать нечего. Пойдем, Петя. Может, тогда у него совесть заговорит.

— Пошли, Коля, — соглашается Петя, — ему повязка нужна, а не совесть.

Оба мальчика отделяются от товарищей и, не оглядываясь, уходят. Ипполит недоуменно смотрит им вслед, затем поворачивается к Васе:

— Что такое случилось? Скажи, почему твои друзья ушли?

— Не знаю, почему они ушли. Но я сейчас их верну, — скороговоркой произносит Вася, делая движение, чтобы тотчас же побежать за товарищами.

Ипполит его останавливает:

— Ты прежде скажи, что между вами произошло.

Вася опускает глаза и молчит.

— Он по-русски не умеет говорить, — иронизирует Валя. — Он лучше по-французски вам объяснит.

— В чем же дело, Вася? — не успокаивается Ипполит.

— Валька уже сказал, в чем дело. Все из-за «парле франсэ».

— Это значит, — тут же переводит Володя, — «говорить по-французски».

— Не любит меня француженка — и все! — уже горячо начинает оправдываться Вася. — Не хочет мне ставить четверку.

— Ну и что же?

— В прошлый раз, помните, мы объявили, что не будет у нас троек. Помните, еще Наташа назвала нас «Тройка без тройки»?

— Помню. Хорошо помню.

— А в субботу я опять получил по французскому тройку. Ну так что же? Значит, нельзя уж мне играть в футбол?! А Коля с Петей пристали ко мне: раз, говорят, дали обещание и не смогли его сдержать — нельзя ходить и на занятия. Понимаете, как они рассуждают? Если бы это по алгебре тройка или по литературе! А то — французский. И из-за него я не буду играть, не буду капитаном…

— А главное, не будешь носить повязки, — снова иронизирует Валя. Ипполит некоторое время молчит. Видно только, как мышцы на его щеках начинают медленно напрягаться. Потом, стараясь не повышать голоса, он говорит:

— Но ведь вы взяли обязательство, как берут стахановцы на фабрике. Втроем взяли. И твои друзья его выполняют, а ты, из-за которого, собственно, это обязательство и нарушается, ради своего удовольствия их бросаешь. Так выходит?

— Они меня бросили, — хмуро отвечает Вася. — Хотят порисоваться перед вами. И перед француженкой.

Ипполит сразу забывает о столь необходимой для воспитателя выдержке и говорит резко, горячо:

— Ты подумал, прежде чем это сказать? Такое сказать о товарищах! Рисуются! Не он их, а они его бросили! Да ты же первый изменил своему слову. Ты же изменил своей «Тройке без тройки»! Что же будет на футбольном поле? И там изменишь? Какой же ты спортсмен после этого? Не нужны нам такие капитаны! И вообще, игроки нам такие не нужны. И вообще, можешь играть, где хочешь и с кем хочешь, только не с нами! Вася мгновенно вспыхивает:

— Очень надо! Найду где играть и без вас.

И, ни на кого не глядя, с самым независимым видом уходит со двора на улицу.

Притихшие, сбившись в кучку, стоят мальчики и смотрят в ту сторону, куда ушли их товарищи. И тут совершенно неожиданно на них обрушивается Ипполит:

— Так что же, у вас никакой нет дружбы? Неужели нельзя было помочь Васе с его «парле франсэ»?

— Так у него же тройка, а не двойка, — говорит, оправдываясь, Володя. — Ничего страшного, Ничего катастрофического.

— Ничего катастрофического, говоришь? — улыбается, сразу успокоившись, Ипполит и уже совсем спокойно продолжает: — Придется все-таки разобраться во всех ваших делах…

Шефы пришли во двор

Никогда еще не было так оживленно во дворе дома номер пять по Грибному переулку. Ни в одно воскресенье в нем не было так людно.

За четвертым корпусом — «направление главного удара». Так назвал это место управдом Иван Кузьмич. Сюда пришли ребята с лопатами и граблями. С самого утра они уже возятся здесь. Убрали мусор, выкопали ямы, поставили столбы, ямы засыпали, столбы укрепили и покрасили их в синий цвет. Еще одно такое воскресенье, и две спортивные площадки — волейбольная и баскетбольная — будут готовы.

Наташа усаживается на сваленные в стороне гамаки и ужасно усталым, прямо-таки измученным тоном произносит:

— Пока притащат сюда скамейки, можно немного передохнуть.

— Ты бы еще спать легла, — смеется Таня.

— Ну и что же? И лягу!

Она ложится на спину, широко разбрасывает в сторону руки и подставляет лицо горячему ласковому солнцу. Хорошо!

Но долго лежать нельзя. Столько забот! Володя что-то писал на фанерной доске, потом с очень таинственным видом отнес доску подальше к забору и поставил там ее сохнуть под солнцем. А сам ушел за скамейками. Надо воспользоваться этим. Какие еще могут быть у него тайны?

Наташа вскакивает — куда девалась усталость! — и подходит к прислоненной к забору фанерной доске. Смотрит на нее, потом подзываем Таню. Та подходит.

— Смотри, что они выдумали! «Девять правил футболиста». Ты смотри, что они здесь понаписали.

Наташа садится на корточки перед доской и читает:

— Первое правило. Играть нужно коллективно, то есть побольше передавать мяч друг другу и привлекать к игре партнеров. Второе правило. Играть следует просто, быстро и энергично…

— Замечательные советы, — прерывает подругу Таня. — Надо и волейболистам сделать такую же доску.

— Володя же нам никогда этого не сделает. А потом, наберем ли мы девять пунктов?

— Зачем обязательно девять? Сколько получится, столько и будет.

— Во всяком случае, надо не меньше, чем у мальчиков, — категорически заявляет Наташа. — Ну, читаю дальше. Третье правило. Играть без грубостей и нарушений правил. Играющий грубо никогда хорошим футболистом не станет.

Наташа поворачивает лицо к Тане и тоном, полным сочувствия, произносит:

— Это правило нашим мальчикам выполнять будет труднее всего.

И снова наклоняется к доске.

— Слушай дальше. Четвертое правило. Уважай судью, никогда не оспаривай его решений. Пятое. Не кричи на поле…

Наташа выпрямляется и, обращаясь к Тане, вызывающе заявляет.

— Интересное правило! Интересно, может, они скажут, что и на трибунах стадиона тоже нельзя кричать? Тогда я ходить на их соревнования не буду. Пусть сидят…

Она не заканчивает и с криком: «Антон Яковлевич! Антон Яковлевич!» — бежит к воротам. За ней, не спеша, идет и Таня.

— Хорошо, что вы вернулись, Антон Яковлевич! — обрадованно восклицает Наташа. — Мы заходили к вам, не застали. Сейчас все решим.

— Ну что за быстрота и напористость! Вот прямо так сейчас и решим?! — смеется старый мастер.

— Нет, серьезно. Вы всегда все шутите, — говорит Наташа, вовсе не проявляя недовольства тем, что Антон Яковлевич все шутит.

Таня поясняет:

— Пионеры нашего двора поручили нам с Наташей заняться вопросом обуви, трусиков и маек…

— Что такое? Ничего не понимаю. Заняться вопросом?

— Не вопросом, конечно, заняться, а обувью, — хохочет Наташа. — Мальчики все договорились, что каждый футболист должен иметь свою, пару обуви. Понимаете, специально для футбола. И не новую. Словом, надо взять старые ботинки, починить их и только в них играть. И тренироваться. А свою обувь, в которой ходят в школу, рвать не будут.

— И у девочек для волейбола тоже специальные тапочки будут, — добавляет Таня.

— Мы от мальчиков ни в чем не отстанем! — гордо заявляет Наташа. — У них спортивная обувь — у нас тоже.

Антон Яковлевич улыбается:

— Так за это вам все матери спасибо скажут. И я, поскольку сейчас выполняю обязанности матери, тоже присоединяюсь к ним.

— И вот наши пионеры, и девочки и мальчики, — поясняет дальше Таня, — все абсолютно решили организовать мастерскую, чтобы каждый мог чинить обувь. И просим вас, Антон Яковлевич, скажите, какие нужны для этого инструменты? Самые необходимые, конечно. Родители обещали дать денег.

— Самые необходимые? — переспрашивает Антон Яковлевич. — Лапа, молоток, железные гвоздики, дратва… Как будто бы все. Этот инструмент я вам смогу дать. Чего не хватит — докупите. Могу взять и шефство над мастерской, покажу каждому, как надо чинить обувь. А еще лучше, знаете что? Да, это будет самое правильное.