Удар змеи - Александр Прозоров

– Молодцы, - искренне похвалил холопов князь. - Вы просто Штирлицы. Запрягайте. Вон, как раз и Никита подходит.

– Все сделали, княже, со всем тщанием, - вручив Вояну оглоблю, поклонился холоп. - Однако же глубина везде козе по брюхо. У нас в ручье и то глубже.

– И это тоже хорошо, - кивнул Андрей. - Значит, можно трогаться.

Обещанного Донузлава на пути до Ак-Мечети князь не заметил. Видать, столь невелик ручей оказался, что даже небогатый крымский снег смог его замести. А раз так - то и вспоминать о нем ни к чему.

Город, на месте которого в далеком будущем вырастет полупромышленный, полукурортный Симферополь, и сейчас удивлял размерами, вольготно раскинувшись в долине между невысокими, но все же горными хребтами. Однако ставка калгисултана, ханского «министра обороны», отчего-то отселенного из столицы, Андрея не интересовала. Крепости в городе не имелось. Если армия сможет сюда дойти - уличные бои уже ничего не изменят. Полюбовавшись с окраины белоснежными минаретами мечети Кебир-Джами, он перекатился по крепкому льду, повернул по заметно сузившемуся шляху к Бахчисараю. Впереди поднимались горы, вокруг смеркалось, а путникам оставалось еще не меньше дня пути. Когда тракт нацелился на подъем, прижимаясь к серым отвесным скалам, опушенным понизу заиндевевшими кустами, Андрей натянул поводья:

– Тормози, Никита. Как бы среди скал в темноте не застрять. Сворачивай вон в прогалину, будем лагерь разбивать. Там ветра не будет, отдохнем спокойно.

– Слушаю, княже… - Сани заползли в расселину между скалами. Снега тут оказалось почти по пояс, накопился в тихом месте. Но расчистить и утоптать место для лагеря труда не составляло.

Пока холопы работали, Зверев отошел к дороге, поднял голову, наблюдая, как в небесах одна за другой зажигаются звезды. На дороге послышался топот. Широкой походной рысью мимо промчались трое татар, четвертый же вдруг натянул поводья:

– Почему не кланяешься, раб?!

В воздухе мелькнула плеть - сверху вниз, как сабельный клинок. Андрей, не ожидавший от проезжих путников нападения, еще и подумать ничего не успел, но привыкшее к походам и сечам тело уже скользнуло к самому седлу, правая рука перехватила запястье противника, резко рванула, не давая остановиться замаху, и тут же метнулась навстречу, врезавшись в горло падающему из седла врагу. Тело тяжело бухнулось к ногам князя.

– Бей гяуров!!!

Зверев нырнул коню под брюхо, уходя от налетающего всадника, выскочил с другой стороны, стукнувшись головой о колчан, выхватил косарь. С этой стороны на него тоже скакал татарин, уже занося саблю - но Андрей успел ударить его лошать острием ножа в нос, заставляя вскинуться, нырнул обратно под брюхо.

– Ах ты погань! - Татарин с этой стороны натянул поводья, поворачивая к нему, схватился за саблю. Князь шарахнулся назад. Здесь крымчак справился со скакуном, роняющим с морды кровавые капли, но заметить врага не успел - и Андрей с замаха вогнал косарь в круп его лошади. До всадника он, увы, не доставал. Несчастное животное рвануло с места в карьер, к разворачивающимся всадникам. И, как назло, унося в своем теле его оружие.

– Сюда иди, раб! - потребовал татарин по ту сторону коня. - Все равно не уйдешь!

Объезжать препятствие он не торопился. Видать, опасался, что князь опять нырнет под брюхо. Татарский колчан поблескивал гладким боком прямо перед глазами. Андрей ударом сбил с него крышку, дернул лук, сразу несколько стрел.

– Не смей! - взревел татарин, отпуская поводья и пиная скакуна пятками.

Князь сунул пять стрел в зубы, одну оставил в правой руке, подбросил лук и левой поймал его за кибить. Крымчак как раз поворачивался перед мордой оставшегося без владельца коня. Зверев наложил стрелу в тот миг, когда татарин уже вскинул саблю. А когда тот уже начал опускать клинок - рывком натянул тетиву до самого уха и разжал пальцы. Враг откинулся на спину: стрела вошла в грудь почти до оперенья. Андрей зашипел от боли, отступил в сторону, пропуская летящую галопом лошадь, натянул лук снова, еще и еще. Скачущие к нему татары увидели опасность - но отвернуть уже не смогли. Да и куда денешься от лучника на открытой дороге? Широкие охотничьи наконечники пробивали бездоспешных крымчаков почти насквозь, и только одному из них понадобилось две стрелы, чтобы отправиться в сад прекрасных гурий.

– Что случилось, княже?! - наконец примчались на помощь холопы.

– Понятия не имею!!! - выкрикнул, морщась от боли князь, выронил лук. - Чего застыли, коней ловите! Скорее! И трупы за сани утащите. Не дай бог на шляхе еще кто покажется.

– Ты ранен, князь?! - попытался подойти Мефодий, но Зверев только рявкнул:

– Выполнять!!!

Пригнувшись, Андрей отступил с места стычки, сунул руки в снег, едва не закричав в голос, осмотрел. На левой руке тетива обрубила край рукава и в трех местах пробила до крови не защищенную браслетом кожу. На пальце же тетива прорезала плоть до кости.

– Вот проклятие! Говорила же Полина: не аскетствуй, носи, носи перстни, кольца и браслеты. Так ведь нет, хотел доблестью гордиться. Вот и доскромничался…

Холопы по одному отволокли трупы за сани, в самую глубину расселины. Привели лошадей. Начерпали полные полы тегиляев снега, густо присыпали и затоптали кровавые пятна. Убедившись, что на дороге не осталось следов схватки, Андрей позвал Никиту:

– Мох в припасах поищи и тряпицу чистую. Дырки мне замотай, - выставил руки Зверев. - Сколько их там оказалось?

– Шестеро. Разве ты не видел?

– Считать было некогда. Ты скоро?

– Бегу, княже, бегу! - Холоп затянул узел вещмешка, с березовым туеском поспешил к господину.

– Татары знатные были?

– Вроде как и нет… - Открыв коробочку, Никита оторвал пучок серого сухого мха, прижал к пальцу, быстро обмотал сатиновой лентой. - Одежда не дорога, перстней нет совсем. Я не видел. На охоту, видать, катались. Трех зайцев с седла одного Мефодий снял. Ныне будем с ужином. А как возвертались - сами, что зайцы… Готово!

– Спасибо, - кивнул Андрей.

– И чего теперь делать с нехристями, князь?

– А чего? Разденьте догола, отволоките от дороги подальше, дабы на глаза никому не попались, и бросьте. Ну, снегом присыпьте.

– Не по-христиански как-то.

– Не христиане и есть, - резонно возразил Мефодий, подойдя ближе. - Они с невольниками нашими эва что творят! Воронью кидают. Пусть и сами так же лежат. Княже, глянь, чего мы в сумке у одного нашли…

Холоп протянул золотую прямоугольную пластинку в два пальца шириной и в мизинец длиной, с крупными буквами арабской вязью.

– Это деньги османские, - вернул золотой холопу князь. - Себе оставьте, на баловство.

– Так ведь сие не мы, княже, - неуверенно глянул на Никиту холоп. - Ты их один порешил.

– Вам - деньги, что найдете, мне - коней и оружие. Все прочее: упряжь, одежду, седла - в костер!

– Нечто сабли оставишь? - неуверенно уточнил Никита. - А ну, заметит кто?

– Я уж думал, - вздохнул Зверев, - да добротные клинки выбросить рука не поднимается… Рискнем. Сабли не пищали, на дно саней спрячь, в тряпье запутай. Авось, обойдется. И лошадей заберем. Не резать же животину невинную? Здесь тоже не оставишь, крымчаки сразу сообразят, где пропавших искать. Коли и правда с охоты возвертались, значит местные, из Ак-Мечети. В Бахчисарае их коней знать никто не должен. Там и избавимся.

– Воля твоя, княже… С чего сеча-то началась, не скажешь?

– Не знаю, Никита. Вот те крест, не знаю…

Разумеется, поутру путники снялись с места как можно раньше - и втянулись на длинную узкую дорогу, что постоянно то забиралась по склонам, то скатывалась вниз, то снова забиралась, торопливо пересекая узкие долинки. К своему удивлению, Андрей не увидел здесь правильных горных хребтов, вытянутых ущелий, заснеженных вершин. Горы лежали беспорядочно, словно вытряхнутый из мешка мусор. Одни походили на окатанные голыши, другие - на плотно увязанные каменные столбики, третьи - на древесные пеньки, только диаметром в полверсты, а то и больше. Низин здесь было куда меньше, чем склонов, и создавалось впечатление, что именно их первопроходцы и берегли, уводя тракт как можно выше.

Зная, что уже сегодня сможет добраться до цели, Андрей велел не устраивать дневного привала, выиграв этим лишних два часа, и еще засветло путники увидели впереди ненавистный, но долгожданный Бахчисарай. Дорога спустилась на самое дно ущелья. Примерно с полверсты тянулась по льду реки, потом резко пошла вверх - и они сразу очутились в центре столицы, не имеющей ни укреплений, ни ворот, ни даже стражи. Просто дорогу вдруг подперли с двух сторон глухие стены домов, перемежаясь с такими же каменными оштукатуренными заборами. Пологий поворот - и дорога вышла на выложенную камнем набережную. По левую руку, за высоким парапетом к реке спускалась такая же аккуратная кладка. Дорога раздалась в стороны. Впереди открылся мост на ту сторону ущелья, аккурат напротив моста гостеприимно распахнул ворота двухэтажный дом, чуть дальше вознеслись к нему два стройных, как пирамидальные тополя, минарета. Правда, над воротами имелась башенка с крытой площадкой - и там прогуливались сразу четыре лучника. Внизу у створок стояли копейщики в коротких гетрах, пышных шароварах, в распахнутых на груди толстых зеленых халатах, подбитых изнутри шелком, а сверху атласом. Животы опоясывались широкими кушаками, из складок которых выглядывали ятаганы, на головах касовались пухлые чалмы. Красавцев этих было аж двенадцать, и желание сразу свернуть в шахский дворец у Андрея сразу пропало.