Загадки истории. Злодеи и жертвы Французской революции - Алексей Толпыго

Это не могло не вскружить голову молодому человеку, и стычка Сен-Жюста с амбициозным генералом, к тому же выдвиженцем его конкурента в Комитете, становилась почти неизбежной. Не вдаваясь в подробности, скажу только, что все возникшие осложнения, конкуренция за место главнокомандующего (Сен-Жюст намечал Пишегрю, а его коллеги, не спросясь его, назначили Гоша) все же остались «под ковром» вплоть до победы, но весной 1794 года Гош, по дороге к новому месту назначения, был арестован по приказу Комитета общественного спасения. Приказ об аресте был подписан всеми членами Комитета общественного спасения (кроме Робеспьера, который в тот момент был болен, и нескольких членов в командировках) но подпись Сен-Жюста на этом приказе стоит первой, так что, судя по всему, инициатива ареста исходила от него.

Гош пробыл под арестом полтора месяца, после чего Робеспьер вместе с Барером и Карно подписали приказ о его освобождении, однако фактически Гоша выпустили только после 9 термидора. После этого он выиграл для Республики еще несколько кампаний и скончался от туберкулеза, не дожив до 30 лет. Опаснейший соперник Наполеона ушел из жизни.

Наконец, лично для Сен-Жюста ценой побед, помимо прочего, были основательно испорченные отношения с Карно.

Лазарь Карно, как и Сен-Жюст, был членом Великого комитета и вошел в Историю как «организатор победы». Именно он руководил всей военной политикой в критическом II году; его, как и многих, раздражал чрезмерный апломб Сен-Жюста – при том, что тот (в отличие от Карно) не был кадровым военным и никогда не служил в настоящей армии (только в своей национальной гвардии). Карно отдавал приказы – Сен-Жюст действовал по своему усмотрению. Кто был прав? Как когда. В некоторых случаях можно сказать, что Карно, как профессионал, предлагал лучший вариант, в других – что Сен-Жюст, который присутствовал на театре военных действий, верно разобрался в деле и поправил Карно, но стычки между ними стали неизбежны. Конечно, после одержанных побед – на Рейне и особенно при Флерюсе (об этом ниже) – ни тот ни другой не мог критиковать конкурента открыто, но раздражение оставалось и сыграло роковую роль в дальнейших событиях.

Что же касается Рейнской армии, то жесткость Сен-Жюста дала желаемые плоды. Положение на фронте было выправлено, и армия и без Гоша продолжала одерживать победы. А 12 нивоза II года Республики (это было 1 января 1794 года, Сен-Жюст и Леба вернулись в Париж накануне) Конвент постановил, что Рейнская и Мозельская армии заслужили благодарность отечества.

Сам же Сен-Жюст уже через месяц отправляется в новую командировку – на этот раз в Северную армию, сражавшуюся на бельгийском фронте. Здесь ситуация была проще, чем на Рейне: незадолго до этого там сменили генерала, и армия перешла под командование Пишегрю, хорошо сработавшегося с Сен-Жюстом.

Как и в Эльзасе, Сен-Жюст начал с денег и наложил на состоятельных граждан «займ» в миллиард. Действия его были достаточно успешными, и по возвращении Сен-Жюста Конвент избирает его председателем. Пост этот был в основном номинальным, председатель избирался, как мы знаем, на 2 недели, но это, конечно, была форма выражения доверия и признательности.

Последняя и самая важная командировка Сен-Жюста – его вторая поездка в Северную армию. Близилось решающее сражение, французская армия несколько раз пыталась перейти реку Самбра, но каждый раз ее отбрасывали с большими потерями.

Сен-Жюст требует победы во что бы то ни стало. При осаде Шарлеруа он спрашивает капитана, руководившего установкой батареи: «Когда батарея будет готова?» Тот отвечает, что это зависит от числа рабочих, которых ему дадут. «Возьмите столько рабочих, сколько вам нужно, – говорит комиссар Конвента, – но если к шести утра она не будет готова стрелять, вы лишитесь головы». Подготовить батарею не удалось, и Сен-Жюст сделал то, что сказал: капитан был казнен.

30 прериаля генерал Журдан в седьмой (!) раз перешел Самбру, и на этот раз французы укрепились на правом берегу. Через 8 дней, 8 мессидора (26 июня 1794 года, за месяц до 9 термидора), была одержана решительная победа при Флерюсе – одно из важнейших сражений всего периода войн 1792–1815 годов. Вечером того же дня Сен-Жюст покидает армию и едет в Париж, где близятся роковые события.

Но о них речь пойдет дальше, а заканчивая рассказ о Сен-Жюсте как комиссаре Конвента, упомянем о его работе в Страсбурге. Напомним читателю, что Эльзас – исконно немецкая земля, присоединенная к Франции при Людовике XIV, то есть около ста лет назад. Там, разумеется, немецкое большинство, и появилось франкоязычное меньшинство, особенно в столице Эльзаса – в Страсбурге.

Соответственно, Страсбург был расколот на две партии: партию мэра города Моне (француза) и партию некоего Евлогия Шнейдера (немца). Последний раньше был капуцином (вообще в революцию пошло очень много деятелей церкви, особенно из ее низших слоев), а ныне занимал пост общественного обвинителя. Нетрудно понять, что эльзасские французы чаще были сторонниками Моне, а немцы – Шнейдера.

С Моне у Сен-Жюста установились нормальные отношения, а вот Шнейдер не понравился Сен-Жюсту с первой встречи. Возможно, тут тоже какую-то роль сыграл национальный момент, но главным было расхождение во взглядах. Шнейдер был аморален, даже демонстративно аморален. Мирабо или Дантон в принципе могли бы без труда сойтись с подобным человеком, но не стоик Сен-Жюст. Шнейдер был склонен к напыщенным речам, Сен-Жюст отнюдь не пренебрегал красивыми речами, но избегал напыщенности, говорил, как писал – ясно, четко и все по делу. И самое главное – Шнейдер был коррумпирован, тогда как Сен-Жюст, как и Робеспьер, был совершенно честен, даже болезненно честен в финансовых вопросах.

Тем не менее Шнейдер был слишком влиятелен в городе, чтобы можно было с ним не считаться. Несколько месяцев отношения между ними были хоть и неважными, но деловыми. Однако Шнейдер зарвался. Решающее столкновение между ними описывают очень драматично; согласно Шарлю Нодье, который был почти что свидетелем событий (правда, ему тогда было 13 лет), дело было так.

Шнейдер решил жениться на очень красивой девушке. Однако ни она, ни ее отец вовсе не желали брака. Он пригрозил отцу гильотиной, тот, делать нечего, дал добро. Шнейдер устроил роскошную свадьбу. Он ехал с невестой на бракосочетание в карете, запряженной шестеркой лошадей, их сопровождал эскорт из 25 кавалеристов. На беду Шнейдера, путь процессии лежал как раз под окнами дома, где остановился комиссар Конвента Сен-Жюст; услышав шум, он вышел на балкон, и невеста, хватаясь за соломинку, поведала ему свою печальную историю.

Сен-Жюст отреагировал весьма жестко: тут же велел отвести Шнейдера к гильотине, привязать его там и оставить на несколько часов. После этого он был под конвоем отправлен в Париж, а через несколько месяцев казнен вместе с эбертистами.

Итог: Сен-Жюст как комиссар Конвента достиг огромных, просто-таки небывалых успехов. Если говорить об Эльзасе – австрийцы вынуждены уйти. Положим, вместе с ними уходит и значительная часть населения, симпатизирующая немцам, иногда – целыми деревнями. Но тогда это не считали неприемлемой ценой. А Эльзас на 20 лет свободен от вторжений врага.

Что же касается Флерюса – победа позволила французам, с одной стороны, полностью очистить территорию Франции от неприятеля, с другой – начать завоевание Бельгии, которая должна была стать одной из «республик-сестер», союзных Французской республике.

7. Законодатель и идеолог

Французский народ состоит из патриотов. Остальные – илоты или ничто.

Выше говорилось, что Комитет общественного спасения взял на себя функции кабинета министров; тот терял всякое значение («министры боятся почесать себе нос без разрешения Комитета» – сообщал, как уже упоминалось, американский посланник своему правительству), хирел и мало-помалу исчез. Причем его исчезновения почти никто и не заметил, поскольку уже после 10 октября 1793 года кабинет фактически перестал существовать.

В этот день Сен-Жюст в очередной раз выступает от имени Комитета, чтобы предложить Конвенту временный революционный порядок управления, который должен действовать до заключения мира – иными словами, речь шла о введении чрезвычайного положения.

Этот доклад и закон, принятый по докладу, с полным основанием считают вехой в истории Великой революции. Идея о введении чрезвычайного положения уже несколько месяцев назад была высказана Барером, но теперь речь идет не о названии, а именно о системе нового управления при помощи Террора (тогда слово «Террор» звучало не так, как сегодня – и именно парижский народ потребовал «поставить Террор на порядок дня») и строго централизованной власти. Однако в докладе говорилось не просто о «временном порядке», но было четко сформулировано (четкость всегда была сильной стороной Сен-Жюста), каким именно должен быть новый порядок в экономике, в армии, в административном аппарате и так далее.