Кривич - Александр Забусов

— Кто? — Блеснул глазами в сторону Позвизда сотник, нервно прошелся пятерней по небритому подбородку.

— Смеян. Как хоронить будем?

— Эх, Позвизд, как нас с тобой похоронят, еще неизвестно. Что предлагаешь?

— Вон, в брошенной халупе на горище сено лежит, внесем Смеяна туда и все подожжем.

— Хорошо, так и сделаешь, когда уходить будем. Кудлай, помнишь, я тебе про мелкую бухту говорил? Ласпи ее называл.

— Помню, сотник, отчегож не помнить, знаю место сие, греческое поселение там, избенок с десяток будет, рыбной ловлей промышляют. Да и название, Ласпи, само за себя говорит, по ихнему это «грязь». Уж не знаю почему, но бают через бухту с гор грязевые потоки сходят.

— Нда, на то что там есть поселок, я не рассчитывал. Песец поселку настал!

— Отчего это?

— Короче, Кудлай, выводишь отряд на эту бухту. Спускаетесь к морю, там вас Рагнар Рыжий ожидает. Нас не ждете. Уплывайте. Рыжему передашь, пусть держит курс на Болгарию, а уж там войско Святославово отыщите. Понял?

— Да, а…

— Свирыня, с сего часу ты у княжича тенью будешь, а понадобится так и кормильцем, пока на руки князю Мечеслава не передашь. Можешь не есть, не спать, но чтоб передал его, иначе гибель братьев наших пустой окажется. Понял?

— Я давно понял, батько. Позволь с тобой остаться. Може другой хто, за няньку будет? — Полным надежды взглядом Свирыня смотрел на командира. По щекам седого руса протянулись две бороздки влаги. Андрей благодарно кивнул воину.

— Нет, брат. На твои плечи кладем самое дорогое, так донеси же его до места.

Гордо глядевший в лицо сотника мальчишка, молчал. На ум пришло чье-то высказывание о том, что в людях порода видна сразу.

— Боил, — молвил княжич, — а теперь послушай, что я скажу.

— Слушаю тебя, Мечеслав.

— Боил, враги преследуют вас из-за меня. Пусть унесут раненых, а мы примем бой здесь. Я бы один остался на тропе с оружием в руках, да понимаю, что скажи я такое божичам, обидитесь ведь. Так?

— Так, княжич, — улыбнулся Андрюха, фалангой большого пальца расправив свои усы. — Все так, да вот только от луговины этой у нас пути расходятся. И это ни кем не обсуждается.

Андрей строгим взглядом обвел присутствующих.

— Со мной остаются Лютень и еще трое добровольцев. Один из них должен быть из десятка лучников. Лютень, проследи, все стрелы что остались, чтоб ему отдали. Ты, Позвизд, готовься к уходу.

— Слухаюсь, батька.

Андрюха растянулся на мягкой траве, ловя кайф от того, что тело находится в состоянии покоя. Расслабленные мышцы, казалось, ныли везде. Тихое сопение рядом заставило Андрея оставить предаваться самокопанию в своих болячках. Рядом все так-же тихо сидел Мечеслав, ждущий, когда сотник обратит на него внимание.

— Боил, дозволь остаться с тобой. Коли суждено погибнуть, так с оружием в руках, плечом к плечу с тобой.

— Если бы было так просто, первого кого бы я выбрал среди остающихся был бы ты. Но я не могу позволить шакалам захватить даже твое мертвое тело. Знаешь, мой юный друг, такое слово — политика. Так вот ты сейчас попал под понятие разменной монеты в войне с Византией. Живи Мечеслав, а если мы погибнем, живи за нас за всех. Каждой прожитой минутой жизни, доказывая себе, что за тебя не зря положили жизни в горах Крыма едва знакомые тебе люди.

Мечеслав, расстроенный, посеревший лицом, опустив в раздумье свою буйную голову на грудь. Вдруг глянул в глаза Андрею.

— Прямо в елане биться будете?

— Я показался тебе настолько простым?

— Нет.

— Тогда твой вопрос глуп. Естественно мы пройдем за вами по айне, выберем в скалах проход потесней и поуже, и устроим византийцам своеобразное дефиле с песнями и плясками.

— Я так и предполагал. Когда я встречусь с отцом, я расскажу ему про всех вас.

Андрей молча кивнул, соглашаясь с восторженным юнцом. Со стороны халупы потянуло дымом, а вскоре языки пламени лизали высушенные ветром и солнцем доски. В последний путь уходил Смеян, веселый парень, добрый друг и хороший воин. Диды, встречайте родовича на Калиновом мосту!

— Строиться-я!

Слегка передохнувшие кривичи, выстроились в походную колонну. Остающиеся с Андреем, взглядами провожали уходящих.

— Прощевайте, родовичи, — несговариваясь поклонились им. Андрей глянул на Позвизда, смахнувшего слезу. — Княжича сохрани, если увидишь нашего боярина, передай бате привет. Скажи, если вывернемся, в городище уйдем.

— Зроблю, батька! — приостановился Позвизд.

— Все, уходите.

Проходя мимо, Мечеслав бросил на ходу фразу Андрею:

— Удачи тебе, боил.

— Спасибо на добром слове.

Дождавшись, когда не стало видно за скалами ушедшей колонны, заслон неторопливо двинулся по извилистой тропе, оставляя за спиной полыхавший пожар в елани у отрогов гор на дальней северной стороне.

— Кудлай, ну что? Она?

— Она!

— Ты и на ту бухту казал, что это Ласпи.

— А шо, я виноват, что они похожи. Я ж ее только с моря видел.

Поросшие средиземноморскими соснами и можжевельником скалы круто обрывались к морю, образуя местами грандиозные обвалы каменных скоплений. С небольшого плато, на котором гурьбой стояли русичи, открывалась панорама вечернего заката. Горы, надоевшие всем за долгий переход, обхватывали бухту с трех сторон. Синяя жемчужина морской воды в оправе густого леса, подступавшего к пляжу, завораживала взгляд. Шум морского прибоя доходил до плато.

— Смотри, Позвизд, во-он две лодьи на берегу! Видишь?

— Ага. Кажись дошли. Все, княжич, дошли! — обернувшись к молодому воину, молвил десятник. — То наши.

Юнец подтянувшись, окинув взглядом указанное Позвиздом направление, произнес:

— Коли наши, вели выдвигаться дальше.

— Ага! Кудлай, ты первым. Пошли, родовичи, совсем маленько осталось, спускаться — не в гору лезть.

Свирыня, молчавший всю дорогу от самой елани, переживающий расставание с оставленным заслоном, в душе обвиняющий себя в том, что не настоял остаться, тенью шагнул за спину Мечеслава, страхуя его, как страховал всю дорогу. Сознание того, что скоро будут у своих, поедят и отдохнут, выспятся за все дни похода, прибавило сил людям. Движение ускорилось, откуда и силы появились. Даже раненые попытались идти самостоятельно, но, поняв, что это замедлит ход, их снова приняли на руки. Спустившись по тропе ниже, божичи вошли в лес, источающий приятный терпкий запах.

— Арча, — пояснил шедшим за собой Кудлай, — можжевельник, как у нас, только не кустом, а деревом растет.

У тропы кое-где в небо тянулись сосны, пошло редколесье и мелкий кустарник, и снова лес, только густой, раскидистый, разлапистый, и внезапно проплешина открытого места. Порушенные, сожженные строения прибрежной деревни указывали на то, что в ней не осталось живых людей. Пляж с мелкой галькой и огромными валунами, разбросанными по всему побережью бухты. Взгляды на море, и там скалы и валуны, торчащие прямо из воды, два судна до половины вытащенных на берег, одно из которых узнаваемых очертаний. Дракар.