12 шедевров эротики - Коллектив авторов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Имеете ли вы свидетелей? Где ваши свидетели? Подавайте сюда ваших свидетелей, – ревет капитан.
– Свидетели? – парирует мой хозяин, – это камни… это все грязные вещи, которыми вы не перестаете забрасывать мой сад… это старые шляпы… старые туфли, которые я там подбираю каждый день и которые, все признают, принадлежат вам.
– Вы лжете…
– Это вы – каналья, пьяница.
Но так как мой хозяин не мог представить достаточно убедительных и верных свидетельских показаний, то мировой судья – друг капитана – предлагает Ланлеру взять обратно свою жалобу.
– И, наконец, позвольте мне вам это заметить, – говорит в заключение судья, – я этого не допускаю, это невозможно, чтобы храбрый солдат, отважный офицер, который все свои чины получил на поле сражения, забавлялся бросанием камней и старых шляп в ваш сад, как какой-нибудь уличный мальчишка…
– А, черт возьми! – вопит капитан, – этот человек – бесчестный дрейфусар… Он оскорбляет армию…
– Я?
– Да, вы! Вы стараетесь, грязный жид, обесчестить армию… Да здравствует армия!..
Они чуть было не вцепились друг другу в волосы, и судье стоило большого труда разнять их.
С этого времени мой хозяин поставил в саду двух постоянных и невидимых свидетелей позади прикрытия из досок, в которых на высоте человеческого роста пробуравлены были четыре круглых отверстия для глаз. Но капитан, предупрежденный об этом, стал вести себя очень тихо, и хозяин только напрасно потратил деньги.
Я видела капитана два или три раза через забор. Несмотря на мороз, он целый день в саду, где он с увлечением исполняет всевозможные работы. В настоящую минуту он занят тем, что покрывает свои розовые кусты промасленной бумагой. Он мне рассказывает о своих несчастьях… Роза больна инфлуэнцей, и это при ее астме… Бурбаки умер от воспаления легких, потому что пил слишком много коньяку. Да, ему действительно не везет… И это, несомненно, сглазил его этот разбойник Ланлер! Но он победит его, он избавит страну от Ланлера – и он предлагает мне великолепный план сражения…
– Вот что вы должны были бы сделать, мадемуазель Селестина. Вы должны подать жалобу на Ланлера за оскорбление общественной нравственности и покушение на изнасилование. Это прелестная идея!
– Но, капитан, никогда мой хозяин не оскорблял моих нравов и не покушался на мою чистоту…
– Ну, что ж такое?..
– Но я не могу…
– Как это вы не можете? А между тем нет ничего проще… Подайте вашу жалобу, а свидетелями выставите меня и Розу. Мы придем и подтвердим перед правосудием, что видели все, все, все… Слово солдата, особенно в настоящее время, значит же что-нибудь, черт возьми! И заметьте себе, что после этого нам легко будет возбудить вновь дело об изнасиловании и вкрутить в него Ланлера… Это – прекрасная идея… Подумайте о ней, мадемуазель Селестина, подумайте…
– Ах, у меня есть многое, слишком многое, о чем я должна подумать в настоящую минуту… Жозеф торопит меня с решением вопроса, так как больше ждать нельзя… Он получил письмо из Шербурга, в котором его извещают, что на будущей неделе должна состояться продажа маленького кафе… Но я смущена и очень неспокойна. Я хочу и не хочу… Один день это мне нравится, а на другой перестает нравиться… Главным образом, мне кажется, я боюсь, чтобы Жозеф не втянул меня в какое-нибудь ужасное дело… Я не могу на что-нибудь решиться. Он меня не насилует, но убеждает меня, искушает обещаниями свободы, прелестных туалетов, обеспеченной, счастливой и веселой жизни…
– Мне необходимо купить это маленькое кафе, – говорит он мне… – Я не могу упустить подобного случая… А если наступит революция?.. Подумайте, Селестина, ведь это – богатство, сейчас же… и кто знает? Заметьте себе, что нет ничего лучше для кафе, как революция…
– Купите его на всякий случай. Если там не будет меня, то будет другая.
– Нет, нет, это должны быть вы, никто другой, кроме вас… Я без ума от вас… Но вы мне не доверяете…
– Нет, Жозеф, уверяю вас…
– Да, да, вы скверно думаете обо мне…
В эту минуту, я не знаю, каким образом, я действительно не понимаю, как во мне нашлось мужество спросить у него:
– Ну хорошо, Жозеф, так скажите мне, ведь это вы изнасиловали маленькую Клару в лесу?
Жозеф принял удар с необыкновенным спокойствием. Он только пожал плечами, покачался несколько секунд на каблуках и, поправляя свои брюки, которые немножко соскользнули, он ответил просто:
– Вы видите, ведь я вам говорил… Я знаю ваши мысли… Я знаю все, что у вас на уме…
Он понизил голос, но его взгляд стал так страшен, что я не могла произнести ни слова.
– Дело не в маленькой Кларе, речь идет о вас…
На днях также, вечером, он обнял меня:
– Поедете ли вы со мной в маленькое кафе?
Вся дрожа, я едва нашла силы в себе, чтобы пролепетать:
– Я боюсь, я вас боюсь, Жозеф… Почему я вас боюсь?
Он меня укачивал в своих объятиях и, не желая себя оправдывать, а желая, может быть, даже увеличить мои страхи, он мне сказал отеческим тоном:
– Ну хорошо, хорошо… Если это так, то поговорим об этом завтра.
В городе ходит по рукам одна руанская газета, в которой есть статья, производящая сенсацию между местными святошами.
Это – истинное происшествие, и очень забавное, которое произошло совсем недавно в Порт-Лансоне, красивом месте, расположенном в трех лье отсюда; самое пикантное в нем это то, что всем знакомы действующие лица. Вот что опять будет занимать людей в течение нескольких дней… Марианне вчера принесли эту газету, и вечером после обеда я стала читать знаменитую статью вслух. С первых же фраз Жозеф поднялся и с большим достоинством, строго, даже немножко сердито, заявил, что не любит сальностей вообще и, кроме того, не может допустить, чтобы при нем смеялись над религией…
– Вы нехорошо делаете, Селестина, нехорошо, очень нехорошо… И он ушел спать. Я передаю здесь эту историю. Она мне показалась достойной быть занесенной на эти страницы… и потом мне хотелось хоть одним чистосердечным раскатом смеха развеселить эти печальные страницы.
Вот она.
Настоятель Порт-Лансонского прихода, очень сангвинический, энергичный человек и большой фанатик, славился своим красноречием во всей округе. Маловерующие и даже атеисты ходили в церковь только для того, чтобы послушать его проповеди. Они оправдывались желанием послушать хорошего оратора:
– Никто не разделяет его взглядов, конечно, – говорили они, но ведь все-таки интересно послушать такого человека. – И они завидовали «священному таланту» господина настоятеля, так как их депутат не произносил никогда ни одного слова. Его шумное и сварливое вмешательство в общинные дела стесняло иногда мэра и раздражало зачастую другие власти, но господину настоятелю принадлежало всегда последнее слово, и благодаря своему красноречию он побеждал всех. Одной из его маний было, что детей мало учат в школах.
– Чему их учат в школах? Ничему их не учат… Когда им предлагаешь какие-нибудь серьезные вопросы, они, бедняжки, никогда не знают, что ответить. От факта школьного невежества он переходил к Вольтеру, к французской революции, к правительству, к дрейфусарам – но все это говорилось им не в публичных проповедях, а только перед верными друзьями, так как, несмотря на всю свою непримиримость и фанатизм, он очень дорожил своим жалованьем. Он имел также обыкновение собирать по вторникам и четвергам как можно больше детей и там в продолжении двух часов внушал им необыкновенные познания и вообще старался поразительными педагогическими приемами заполнить пробелы их светского воспитания.
– Ну вот, дети мои, знает ли кто-нибудь из вас, где находился некогда земной рай? Пусть тот, кто знает, подымет руку! Ну, смелей! – Ни одна рука не поднялась… Все глаза смотрели на него с горячим вопрошающим любопытством, а господин настоятель, пожимая плечами, воскликнул:
– Это скандал… Чему же учит вас ваш учитель?.. Да, она хороша – светская, бесплатная и обязательная школа… она прелестна… Хорошо, я вам скажу, я, где находился земной рай… слушайте!
И, сильно гримасничая, он начал категорическим тоном:
– Земной рай, дети мои, находился не в Порт-Лансоне, хотя это и говорят, не в департаменте Нижней Сены, не в Нормандии, не в Париже, не во Франции… Он не был также ни в Европе… ни даже в Африке или Америке, он также не находился никогда в Австралии… Ясно ли это вам? Есть люди, которые утверждают, что земной рай находился в Италии, другие говорят, что в Испании, потому что в этих странах растут апельсины, маленькие лакомки! Это ложь, ерунда! Во-первых, в земном рае не было апельсинов, были только яблоки, к нашему несчастью… Ну, пусть теперь кто-нибудь из вас ответит… Отвечайте!..
И так как никто не отвечал, то настоятель продолжал громовым голосом:
– Он был в Азии, в Азии, где никогда не выпадал ни дождь, ни град, ни снег… не сверкала никогда молния… в Азии, где все зеленело и благоухало, где цветы были вышиной с деревья, а деревья походили на горы… Теперь в Азии всего этого нет больше. Вследствие совершенных нами грехов там остались теперь только китайцы, турки – черные еретики, желтые язычники, убивающие святых миссионеров и попадающие за это прямо в ад на том свете… Это я вам говорю. Теперь другое: знаете ли вы, что такое Вера?.. Вера?..
