Прочитавшему — смерть - Рекс Стаут

После их ухода Вульф сидел и смотрел перед собой целых три минуты, прежде чем отодвинул кресло и встал, хотя Фриц уже приглашал обедать. Испустив тяжёлый вздох, он рыкнул, чтобы я следовал за ним.

Только мы вернулись в кабинет после отнюдь не праздничного обеда, за которым никто не проронил ни слова, как в дверь позвонили, и я пошёл открывать. Те случаи, когда я испытывал радость при виде стоявшего на крыльце полицейского, можно пересчитать по пальцам, но это был как раз тот случай. Появись здесь даже скромный патрульный, это всё равно значило бы, что что-то случилось или случится, но на крыльце стоял инспектор Кремер собственной персоной. Я открыл, пригласил его войти, повесил пальто и шляпу и проводил в кабинет, даже не удосужившись возвестить о его приходе.

Он, буркнув, поздоровался, и Вульф пробурчал в ответ что-то невнятное. Кремер сел, вынул из кармана жилета сигару, осмотрел её, зажал между зубами, переложил из стороны в сторону, пробуя, где лучше, после чего вынул изо рта.

— Я раздумывал, с чего начать, — пробормотал он.

— Могу я помочь? — вежливо осведомился Вульф.

— Да. Но я обойдусь. Во-первых, сразу предупреждаю: кричать и топать ногами я не стану. Это не поможет, потому что я сомневаюсь в том, что могу к чему-нибудь прицепиться. Наша договоренность все ещё в силе?

— Конечно. А в чем дело?

— Тогда просветите меня кое в чем. Когда вы решили обманным путем натравить нас на Корригана, почему вы выбрали именно его?

Вульф помотал головой.

— Вам придётся начать снова, мистер Кремер. На первой попытке вы промахнулись. Никакого обмана…

Кремер грубо прервал его, для верности присовокупив крепкое словцо.

— Я сказал, что кричать не стану, — продолжал он, — и не собираюсь, но судите сами. Вы заполучили письмо с карандашными значками — первая серьезная улика в этом деле, которая связывает кого-то из адвокатской конторы с Бэйрдом Арчером, а следовательно, с убийцей. Находка воистину бесценная. Использовать её вы могли по-разному, но предпочли переслать письмо мне. Сегодня утром я направил туда лейтенанта Роуклифа. Корриган признал, что почерк напоминает его собственный, но категорически отрицал, что сделал эту пометку, видел её или знает, что она означает. Остальные тоже все отрицали.

Кремер склонил голову набок.

— Не счесть, сколько раз я сидел здесь и, развесив уши, выслушивал ваши гипотезы, основанные на куда более скудных предпосылках, чем моя. Не знаю, как вы заполучили образец почерка Корригана, но это, конечно, несложно. Я также не знаю, кто из вас двоих с Гудвином нацарапал эти значки на письме, да мне и плевать. Главное, что один из вас. Я хочу лишь знать: для чего? Вы слишком умны и ленивы, чтобы проделывать такие фокусы лишь из любви к искусству. Потому-то я и не кипячусь и не брызгаю слюной. Вы безусловно на что-то рассчитывали. На что именно?

Он снопа вставил в рот сигару и стиснул её зубами.

Вульф внимательно посмотрел на него.

— Проклятье! — с сожалением сказал он. — Боюсь, что так мы ничего не добьемся.

— Почему, чёрт побери? По-моему, я рассуждаю вполне здраво.

— Согласен. Но мы не можем найти общего языка. Вы согласны меня слушать, только если я признаю, что мистер Гудвин и я сделали эту пометку на письме, подделав почерк Корригана. И не станете слушать, если я отвергну вашу гипотезу и предложу взамен свою, которая сводится к тому, что пометка и впрямь сделана с обманной целью, но не нами. Или выслушаете?

— Попробуйте.

— Очень хорошо. Некто захотел подкинуть мне улику, которая поддерживала бы мою линию расследования, но такую улику и таким образом, чтобы мы не продвинулись к цели ни на шаг. Подставка Корригана могла быть преднамеренной, но могла быть и случайной; кого-то пришлось бы подставить в любом случае, а Корригана могли выбрать, поскольку он практически неуязвим. Я не хотел оказаться в дурацком положении, поэтому предпочёл, чтобы действовали другие. Мне пришлось бы столкнуться снова с ворохом отрицаний. А так точно тех же результатов добился лейтенант Роуклиф, я же остался в стороне. Они не знают, и главное — он не знает моих намерений. Я, со своей стороны, не знаю, ни кто он такой, ни его планов, ни мотивов, что побудили его бросить мне перчатку, но хотел бы знать. Если он пойдёт на это ещё раз, вполне вероятно, я всё это узнаю.

Вульф повернул ладонь тыльной стороной кверху.

— У меня всё.

— Я вам не верю.

— Я иного не ожидал.

— Хорошо. Я вас внимательно выслушал, теперь послушайте меня. Вы сами сделали эту надпись и преподнесли мне. Для чего?

— Мне очень жаль, мистер Кремер, но помочь вам я бессилен. Если, конечно, вы не готовы предположить, что я выжил из ума, но в таком случае зачем тратить на меня время?

— Я и не собираюсь. — Кремер встал с кресла, и его решимость не выходить из себя внезапно улетучилась. Он швырнул незажжённую сигару в мою корзину для бумаг, промахнулся на добрый ярд и в отместку лягнул меня по щиколотке. — Мерзкий, лживый, пивной бурдюк! — прошипел он, повернулся и затопал вон.

Решив, что такое поведение не заслуживает учтивого прощания, я не двинулся с места. С другой стороны, мне пришло в голову, что Кремер тоже не лыком шит и может попытаться нас одурачить, поэтому, как только входная дверь хлопнула, я встал, проковылял через прихожую к двери, посмотрел через одностороннее стекло и увидел, что он проходит к машине, дверца которой уже услужливо распахнута перед ним.

Когда я вернулся в кабинет, Вульф сидел, откинувшись на спинку кресла, прикрыв глаза и наморщив лоб. Я уселся. Я только надеялся, что он не ощущал такой беспомощности и бесполезности, как я, но, всмотревшись в выражение его лица, я чуть-чуть приободрился. Я взглянул на часы. Стрелки показывали два часа пятьдесят две минуты. Когда я взглянул ещё раз, было шесть минут четвертого. Мне захотелось зевнуть, но я решил, что не имею на это права, и подавил зевок.

— Где мистер Уэлман? — Рык Ниро Вульфа вывел меня из оцепенения.

— В Пеории. Он уехал ещё в пятницу.

Вульф раскрыл глаза и выпрямился.

— Сколько времени самолёт летит до Лос-Анджелеса?

— Часов десять-одиннадцать. Некоторые больше.

— Когда ближайший рейс?

— Не знаю.

— Выясни. Подожди. Когда-нибудь на твоей памяти нас припирали к стенке, как сейчас?

— Нет.

Я согласен. Его отчаянный гамбит с этой пометкой на письме — к чему это? Проклятье! Ничего, кроме сплошных отрицаний.

— У тебя есть имя и адрес сестры Дайкса в Калифорнии?

— Да, сэр.

— Позвони мистеру Уэлману и скажи, что я предлагаю послать тебя встретиться с ней. Скажи, что если он не согласится, мы умываем руки. Если он готов оплатить эти расходы, забронируй место на следующем рейсе и укладывай вещи. К тому времени я подготовлю инструкции. В нашем сейфе много наличных денег?

— Да.

— Возьми столько, чтобы хватило. Ты готов на то, чтобы пересечь континент на самолёте?

— Согласен рискнуть.

Он содрогнулся. Для него и поездка в такси на двадцать кварталов — безумная авантюра.

14

На Западном побережье я не был уже несколько лет. Почти всю ночь я проспал, но когда стюардесса принесла утром кофе, проснулся и принялся разглядывать в иллюминатор землю. Пустыня, между прочим, смотрится куда аккуратней, нежели земля, поросшая растительностью, и проблемы сорняков там нет, но сверху мне виделись такие пространства, где здоровенные сорняки в полном цвету были бы только на пользу.

Часы показывали 11.10, когда самолёт замер на бетонной полосе в лос-анджелесском аэропорту, поэтому я перед тем, как встать, выйти на трап и спуститься, перевёл стрелки на десять минут девятого. Было тепло, стоял лёгкий туман, но солнце было плотно укрыто облаками. К тому времени, когда я получил свой чемодан и нашёл такси, лицо и шея у меня стали уже мокрыми и пришлось вытереть их платком. Правда, в машине меня обдуло ветром, но, боясь подхватить воспаление лёгких в чужом городе, я наглухо закрыл окно. Люди смотрелись так же, как в Нью-Йорке, а вот архитектура строений и пальмы казались какими-то картинными. Не успели мы добраться до отеля, как пошёл дождь.

Я съел обычный свой завтрак, а потом поднялся в номер и принял обычный свой душ. Номер у меня — я остановился в «Ривьере» — был чересчур многоцветным, но мне это не мешало. Правда, в нём попахивало плесенью, однако из-за дождя открыть окно я не решился. Когда я побрился, оделся и разобрал чемодан, было уже больше одиннадцати, а потому я позвонил в справочную и спросил номер телефона Кларенса О. Поттера, проживающего в Глендейле по адресу 2819 Уайткрест авеню.

Я набрал номер, и после трёх гудков женский голос произнес: «Алло!»

— Будьте любезны попросить к телефону миссис Кларенс Поттер, — вежливо, но не чересчур сладко попросил я.