Fashionopolis. Цена быстрой моды и будущее одежды - Дана Томас
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В понедельник 3 ноября 1997 г., за день до выборов[249], когда по производственному цеху разносился привычный пулеметный стрекот швейных машин, из громкоговорителя прозвучал хорошо поставленный голос, попросивший работников выключить машины[250].
Когда все стихло, голос скорбно продолжил: «Вынуждены сообщить печальную новость…»
Фабрика прекратит свою деятельность к концу года.
Швеи начали рыдать на своих местах.
На тот момент Levi’s обеспечивала работой 37 500 человек на пятидесяти с лишним фабриках по всему миру. Тридцать два предприятия располагались в США, пять – в Канаде. Компания объявила, что одиннадцать предприятий будут закрыты немедленно, в том числе Cherry Street – 6400 рабочих мест, 1800 из которых в Ноксвилле, или 34 % от общей численности работников Levi’s в Северной Америке.
Levi’s заверила, что происходящее не связано с выводом производства за рубеж[251]. По словам представителя компании, сокращение было вызвано тем, что покупатели стали меньше тратить на одежду: 4 % дохода в 1990-х гг. вместо 7 % в 1980-х. Компания предлагала щедрые компенсации и консультации по трудоустройству так называемых сокращенных работников[252]. Всего в этом году Levi’s сократила 43 % от общей численности своего персонала[253].
В действительности ничто не смягчило удара от потери работы. Николс ненадолго вышла на пенсию, а затем устроилась начальником производства в компанию по пошиву военной формы Omega Apparel в Смитвилле, штат Теннесси.
Не всем так повезло. «Мы потеряли столько хороших людей! – рассказывает она. – Многие умерли вскоре после закрытия фабрики».
Продажи Levi’s продолжили свободное падение: доходность снизилась до $5,1 млрд, то есть на 28 % за три года[254]. Компания объявила об очередном закрытии фабрик, как выразился президент американского подразделения Levi’s Джон Эрматингер, чтобы «выиграть пространство для маневра»[255]. Однако Брюс Рейнор, секретарь-казначей Союза работников швейных, промышленных и текстильных предприятий (Union of Needletrades, Industrial and Textile Employees), видел эту стратегию в истинном свете: «Levi’s решила вступить в гонку уступок».
Для осуществления закрытия фабрик и смены курса Levi’s наняли пятидесятидвухлетнего Филипа Марино, перед этим занимавшего должность президента и генерального директора Pepsi-Cola North America[256]. Он стал первым человеком не из семьи Страуссов, возглавившим компанию. (Хаас остался председателем правления.) Марино заявил, что применит те же методы, какими пользовался при продаже Gatorade и Mountain Dew, поскольку, утверждал он без тени иронии, индустрия безалкогольных напитков «не слишком отличается от модной индустрии».
План был прост: Levi’s «должна превратиться из компании-производителя в компанию-творца, закупщика и дистрибьютора одежды», решил Марино. Иначе говоря, производство полностью отойдет к подрядчикам, которые, в свою очередь, привлекут субподрядчиков и т. д. и т. д.
Это означало закрытие последних фабрик Levi’s, включая «материнскую» на Валенсия-стрит в Сан-Франциско, созданную в 1906 г., а также существовавшую сорок три года фабрику в Блу-Ридж (штат Джорджия) – городке в Аппалачских горах с населением 1400 человек[257]. Годом ранее Levi’s уже уволила триста рабочих Блу-Ридж. Теперь розовые извещения об увольнении вручили оставшимся четыремстам.
Все они были простыми работягами. Большинство получало от $8 до $14 в час за выполнение таких функций, как изготовление шлевок, установка заклепок, вшивание молний в джинсы[258]. Некоторые получали на руки не больше $20 тыс. в год[259], но Levi’s компенсировала низкую оплату щедрыми пожертвованиями – финансировала больницы, школы, дома престарелых, библиотеку и детские бейсбольные команды. В 2001 г. компания выделила $10 тыс. пожарной части на новую систему связи, а каждое Рождество отправляла небольшие косметические наборы или просто небольшие денежные суммы пожилым людям в местный медицинский центр. За все эти годы компания вложила тысячи долларов в первый в стране мобильный дефибриллятор и помогла оплатить гидравлический инструмент для спасательных работ при автомобильных авариях, плойки для курсов косметологии, освещение на стадионе. «Благодаря ей у нас было очень много такого, чего мы иначе не имели бы», – прокомментировал директор средней школы Даг Девенпорт.
С этим было покончено. Блу-Ридж стал символом экономического и социального упадка мелких промышленных городов по всей Америке, к которому привели недальновидные решения руководства, направленные на скорейшее получение прибыли, – например, о выводе производства за рубеж.
Штат открыл агентство по трудоустройству, чтобы помочь бывшим сотрудникам Levi’s найти работу. Непростая задача, учитывая, что лишь у немногих был аттестат о среднем образовании[260]. Местные дети перестали брать уроки плавания в окружном спортивном центре, потому что семьи бывших рабочих больше не могли позволить себе оплату вступительного взноса в $20. Многие переехали в поисках работы, число школьников сократилось, и школьный совет был вынужден увольнять учителей. С падением доходов пришлось урезать расходы на общественные нужды. «С деньгами будет туго, – сказал Берни Ходжкинс, ответственный за организацию досуга в округе Фэннин. – Я предвижу, что наш маленький округ ждет запустение».
Национальная пресса набросилась на Levi’s, но это не заставило Марино сбавить обороты. Наоборот, в конечном счете он уволил 25 тыс. сотрудников компании. Генеральный директор так объяснил свои действия в интервью San Francisco Chronicle: «С точки зрения справедливости нет причин утверждать, что житель Сан-Антонио заслуживает этой работы больше, чем житель Пакистана»[261].
В разгар сокращений сотрудников, в 2004 г., Марино, по некоторым данным, заработал $6,3 млн в виде оклада, бонуса и поощрительных выплат и должен был получить еще $4 млн премиальных в течение последующих двух лет[262]. По истечении этих двух лет он ушел в отставку в возрасте 60 лет[263]. Его пенсия составила $1,2 млн в год.
Продажи Levi’s продолжили падать: $4,19 млрд – почти вдвое меньше максимального значения десятилетием ранее.
После банкротства Салли Фокс вновь собралась с силами и через платформу Ag Exchange обменяла ферму в округе Керн на ферму в округе Брукс, где мы сидели тем октябрьским утром. «Площадь та же, но здесь намного приятнее», – произносит она, с восхищением глядя на холмистые просторы за окном. Она приехала на пикапе с трейлером, где и жила до 2003 г., когда сменила его на новый, удвоенной ширины, и привезла семена. Салли продолжила селекцию и выращивала хлопок в небольших количествах, чтобы сохранить линии. Деньги на это она зарабатывала, продавая на своем сайте собственноручно изготовленные вещи: пряжу, носки, свитера. Все на 100 % органическое.
Мать-природа создала хлопок многолетним растением. В первый
