Женщины могут все - Нора Робертс

Пилар отошла подальше от дома, стараясь держаться в тени, чтобы ее не было видно из окна.

Приличия. Пилар поняла, что плачет, и рассердилась на себя. Нужно соблюдать приличия, чего бы это ни стоило. Что скажут слуги, если увидят, что госпожа Джамбелли курит в кустах посреди ночи? Что она изо всех сил пытается избавиться от нервного срыва с помощью сигареты?

Рене могли звонить десятки людей, с горечью думала Пилар. Все осуждают ее поведение. И судя по его тону, Тони прекрасно знает, кто именно звонил. Куда проще заставить Рене поверить, что это сделала брошенная жена, а не новая любовница.

Куда проще заставить многострадальную Пилар получать пощечины и выслушивать оскорбления.

— Черт побери, мне еще нет пятидесяти, — пробормотала. она, чиркая зажигалкой. — И я вовсе не девственница.

— Я тоже.

Она резко обернулась. Зажигалка выпала, со звоном ударившись о каменную плиту. При виде Дэвида Каттера, вышедшего из тени на лунный свет, Пилар почувствовала гнев и унижение.

— Прошу прощения за то, что напугал вас. — Он наклонился и поднял зажигалку. — Но я подумал, что следует показаться до того, как вы продолжите свой монолог.

Чиркнув зажигалкой, Каттер увидел влажные ресницы, щеки с дорожками слез и дрожащие руки Пилар.

— Не могу уснуть, — продолжил он. — Новое место, новая кровать. Решил прогуляться. Не составите мне компанию?

Воспитание не позволило Пилар пуститься в постыдное бегство.

— Я не курю. Официально.

— Я тоже. — Он жадно втянул в себя запах табака. — Бросил. И с тех пор мучаюсь.

— А я никогда не курила на людях. Поэтому иногда тайком убегаю из дома и грешу.

— Меня вы можете не бояться. Я нем как могила. Иногда исповедь перед незнакомым человеком делает чудеса. — Видя, что Пилар молча покачала головой, он сунул большие пальцы в карманы джинсов и продолжил: — Прекрасная ночь после дождя. Не хотите прогуляться?

Пилар хотела вернуться в дом, забраться под одеяло и лежать так, пока не пройдет чувство унижения. Однако она слишком хорошо знала, что обиды проходят быстрее, когда двигаешься.

Поэтому она согласилась.

— Как вы устроились? — спросила Пилар, когда они приноровились к походке друг друга.

— Вполне прилично. Пришла пора кое-что исправить. У моего сына в Нью-Йорке были неприятности. Обычные детские шалости, но начинавшие входить в привычку. Я решил положить этому конец.

— Надеюсь, они будут здесь счастливы.

— Я тоже. — Дэвид вынул из кармана носовой платок и молча сунул его Пилар. — Жду не дождусь, когда завтра увижу виноградники. В небольшой мороз и при свете луны они выглядят очень живописно.

— У вас хорошо получается, — пробормотала она. — Как будто в женской истерике посреди ночи нет ничего особенного…

— Это не похоже на истерику. Вы сердитая и грустная. — «И очень красивая, — подумал он. — Белый халат, черная ночь. Как на фотографии, сделанной мастером».

— Во всем виноват неприятный телефонный звонок.

— Кому-то плохо?

— Никому, кроме меня. И в этом виновата я сама. — Она остановилась, затушила сигарету и сунула окурок в прошлогодние листья, лежавшие в стороне от тропинки. А потом обернулась и смерила Дэвида долгим взглядом.

Хорошее лицо, решила она. Сильный подбородок, ясные глаза. Синие, вспомнила Пилар. Темно-синие, ночью кажущиеся почти черными. Еле заметная улыбка, тронувшая губы Каттера, говорила о том, что он догадывается о ее мыслях. Как видно, он был достаточно терпелив и уверен в себе, чтобы позволить себя рассматривать.

И тут Пилар вспомнила, как он улыбался, когда держал под мышками детей. Этот человек любил и достаточно понимал сына и дочь, чтобы рассказывать об их интересах незнакомым людям. То, как он вел себя с Терезой, вызывало доверие.

О соблюдении приличий речи не шло. Какие могут быть приличия, если ты стоишь в халате с мужчиной посредине ночи?

— Ну что, решились? — спросил он.

— Пожалуй. Вы человек семейный — надеюсь, вы меня поймете… Мы с мужем разъехались много лет назад. А совсем недавно он сообщил мне, что хочет развода. Его будущая жена очень молодая. Красивая, колючая. И… очень молодая, — слегка улыбнувшись, повторила она. — Наверно, смешно, что это так волнует меня. Во всяком случае, ситуация возникла трудная и неловкая.

— Со временем он поймет, что потерял, и тогда все это будет гораздо труднее для него, чем для вас.

Пилар не сразу поняла, что ей польстили.

— Спасибо. Вы очень любезны.

— Ничуть. Вы красивы, элегантны и вызываете к себе интерес.

Она не привыкла к комплиментам, понял Дэвид, когда Пилар уставилась на него во все глаза. Странно…

— Ему придется нелегко. Развод — вещь трудная, — добавил он. — Вроде смерти. Особенно если ты всерьез собираешься начать новую жизнь. Невыносимо видеть, как все рушится. Даже если у тебя не осталось никаких иллюзий.

— Да. — Она почувствовала себя более уверенно. — Да, это так. Мне сообщили, что адвокаты скоро положат официальный конец нашему браку. Думаю, мне пора начинать собирать осколки.

— Только для того, чтобы убрать их со своего пути. — Дэвид положил руку ей на плечо и снял только тогда, когда почувствовал, что Пилар напряглась и слегка отодвинулась. — В три часа ночи действуют другие правила, чем днем, поэтому я могу быть откровенным. Меня очень влечет к вам.

Пилар почувствовала, как внутри что-то вспыхнуло. Удовольствие? Тревога? Она сама не знала, что и думать.

— Очень лестно.

— Это не лесть, а факт. Лесть — это то, что вы слышите от мужчины во время коктейля, когда он раздумывает, стоит ли ему поволочиться за вами. Кто-кто, а я в этом разбираюсь.

Теперь он улыбался. Так же легко и непринужденно, как в момент их знакомства. Пилар вновь ощутила, как внутри поднимается волна какого-то давно забытого чувства. И тут до ее сознания дошла очевидная и тем не менее ошеломившая ее мысль: да это же влечение. Настоящее физическое влечение к мужчине!

— Всю сознательную жизнь я кому-то льстил. В том числе и женщинам. Но я догадываюсь, что вас этим не проймешь. И поэтому говорю прямо. — Его улыбка исчезла, взгляд был спокойным и серьезным. — Как только вы открыли дверь, я почувствовал себя так, словно в меня ударила молния. Я не испытывал ничего подобного много лет.

— Дэвид… — Пилар сделала шаг назад и вздрогнула, когда он прикоснулся к ее руке.

— Я не собираюсь посягать на вас. Но подумывал об этом. — Каттер продолжал пристально смотреть на Пилар, пока у нее не зачастил пульс. — Наверное, поэтому мне и не спалось.

— Мы едва знаем друг друга. А я… — «Пятидесятилетняя девственница…» Нет, подумала она, черта с два. Но близко. Достаточно близко к истине.