С холодильником по Ирландии: «Гиннеса» много не бывает - Тони Хоукс

Потеряв хладнокровие после этого последнего замечания, я бездумно согласился на съемки, не осознавая, что при этом я жертвовал, по крайней мере, одной идеальной романтической ночью на безлюдном острове. По плану, на который я согласился, парень по имени Гэри должен был забрать меня в 10:30 утра и отвезти туда, где будет стоять передвижная телестанция. И отсюда проистекал еще один очень важный вопрос: как и когда я собирался возвращаться с острова Тори? И смогу ли я вообще вернуться вовремя?

Ничего не оставалось, как звонить королю.

— Здравствуйте, это Пэтси Дэн?

— Да, это я.

— Доброе утро, меня зовут Тони, я разговаривал с вами позавчера, не знаю, помните ли вы меня…

— Помню.

— Что ж, я нашел лодку, которая привезет меня на ваш остров сегодня утром, но мне нужно вернуться часам к десяти завтра утром — вы не знаете, какие-нибудь лодки будут отправляться в ближайшее время с вашего берега?

— Знаю. У нас на острове остановились несколько американцев, и Патрик Робинсон отвезет их назад около восьми.

— А для меня будет место?

— Найдется.

Отлично. После пары неудачных дней мне снова начинало везти.

— Надеюсь, я смогу вас увидеть — никогда раньше не встречался с королями, с принцем — да, но мы, если честно, не слишком понравились друг другу.

— Уверен, мы встретимся, остров не такой большой, и я буду рад рассказать тебе о Тори.

— Ас размещением не будет проблем? Я читал, что на острове нет отелей.

— Ну, один у нас появился. И в это время года там будут свободные номера. Ты везешь с собой холодильник?

— Конечно.

— В таком случае, добро пожаловать вам обоим!

Похоже, этот король был славным малым. Мне стало интересно, нельзя ли жениться на какой-нибудь принцессе.

— А у вас случайно нет незамужней дочери?

— Вообще-то есть. Ее зовут Брида.

— И сколько ей лет?

— Двадцать.

— Хмм… Буду ждать с нетерпением встречи с вами обоими.

Дорога в ближайший магазин и обратно заняла минут сорок и была довольно утомительной. Зато продуктивной. За завтраком Рольф не удержался и спросил:

— Тоньи, зачьем тьебе светы?

— Прости?

Кейт повторила за него:

— Зачем тебе этот букет?

— О, верно, прости, Рольф — ну, это для дочери короля Тори, я собираюсь на ней жениться и стать принцем.

Это вызвало гораздо большее удивление, чем того заслуживало. Энди предположил, что я не очень ей подхожу, Кейт провозгласила, что романтика еще жива, а Рольф подвел итог:

— Если ей понравицца твой холотильник, она — тфоя.

Я надеялся, что он прав — я уже потратил сорок минут свободного времени на потенциальную жену и делал ставку на то, что этого достаточно для достижения успеха.

Вскоре мы перешли на тему традиций местных рыбаков, и некоторые из них меня весьма обеспокоили. Сотни лет назад у рыбаков этих мест была оригинальная традиция не спасать утопающих. И это было не связано с неблагородным правилом «Спасение утопающих — дело рук самих утопающих», а с поверьем, что любая встреча с морем предопределена, и спасать кого-либо — значит идти против судьбы, что могло навлечь беду на тебя и твою семью. Поэтому, если какой-нибудь неудачливый рыбак падал за борт, вместо того, чтобы бросаться ему на помощь, коллеги подбегали к краю судна и кричали:

— Брось нам свои часы!

Или:

— Можно забрать твой обеденный стол?

Приверженность этому опасному для жизни поверью даже допускала, что и простое умение плавать есть вмешательство в роковое право моря забрать твою жизнь, и (по словам Энди, Кейт и Рольфа) большая часть современных рыбаков в этих местах до сих пор не умеет плавать. Вместо того чтобы прийти в восторг от этого интригующего местного колорита, я воспринял его как неопровержимое доказательство недостойности этих людей сопровождать меня в пути через коварный пролив. Я бы предпочел моряков, которые умели плавать и не ведали суеверной ненависти к спасательному кругу. Мое путешествие было детской шалостью, во время которой, в худшем случае, можно было потерять свою честь. Терять жизнь — это для альпинистов и исследователей Антарктики, которые делают то, что делают, потому что не хотят слиться с толпой. Если бы я хотел пойти на ненужный риск во время путешествия, я бы попросил Марка Тэтчера подвезти меня сюда.

Немного отрезвленный этими откровениями, я вернулся в свой номер и стал собирать вещи. Я взял кое-что, что могло мне понадобиться, открыл дверцу холодильника, забросил эти вещи внутрь, превратив тем самым холодильник в дорожный чемодан. По пути к причалу меня остановил любопытный рыбак, который с интересом наблюдал за моим шумным перемещением.

— Это холодильник? — спросил он.

— Да.

— А цветы для кого?

— Для дочки короля Тори.

Он посмотрел на меня как на слабоумного. Невозможно было определить, что именно вызвало такое потрясение. Но бояться я не перестал.

Рори Макклафферти на своей лодке отчалил ровно в одиннадцать. Впервые более чем за четыреста лет в этой части света человек сделал что-то точно в то время, в которое собирался это сделать. Меня провожала небольшая группа поддержки — Кейт, Рольф, Энди и Джин и их трое детей, которых до сего момента, наперекор поговорке «детей должно быть видно, но не слышно», я слышал, но не видел. Холодильник и цветы были погружены озадаченными членами экипажа под одобрительные возгласы моих поклонников. Оба бесценных предмета небрежно свалили на груду шлакоблоков, и они выглядели там столь же неприкаянно, как я себя чувствовал. Мы мгновенно отдали швартовы и отчалили, одно из преимуществ системы верований рыбаков — нет никакой необходимости задерживаться, чтобы рассказывать, где спрятаны спасательные жилеты. В чрезвычайной ситуации действовало неписаное правило: «Если корабль пойдет ко дну — лучше тоните».

Путь от причала Банбега до выхода в открытое море пролегал через узкие, но исключительно красивые каналы. Солнце впервые светило изо всех сил, и Лондон казался невыразимо далеким. Я взглянул на дно лодки и увидел свой холодильник и букет цветов рядом с ним, мне было хорошо, и мне нравилось, как я сейчас жил. Я знал, что при тщательном анализе это чувство исчезнет, однако рядом не было никого, кто мог бы провести тщательный анализ, в этом отношении мне повезло, и я мог наслаждаться тем, что все великолепно и сходит мне с рук.

Первые сорок пять минут нашего путешествия ушли на прокладывание пути мимо маленьких островков, усеянных редкими заброшенными домиками. Рори сказал, что уже двадцать лет в них никто не живет и что по иронии судьбы эти поселения оставлены из-за близости к берегу. Ввиду того, что на большую землю легко попасть, островитяне гребли к берегу, чтобы вечером повеселиться, в своих примитивных весельных лодках — куррагах — и пытались возвращаться домой в абсолютно нетрезвом состоянии. У выпивших была отличная предрасположенность к падениям даже на твердой земле, а в неспокойных водах, где никто не умел плавать, с командой, у которой наверняка не было медалей за спасение на водах, это было последнее и, в некотором смысле, роковое средство от похмелья. Число жертв возросло настолько, что власти настояли на том, чтобы островитяне переселились на континент, за исключением жителей Тори, где тоже были пьяницы, но они безнаказанно валялись по местным канавам и потому выживали.