С холодильником по Ирландии: «Гиннеса» много не бывает - Тони Хоукс

И я продолжал в таком роде. Пэтси внимательно меня слушал и, казалось, не находил в моей просьбе ничего необычного.

— Конечно, нам бы хотелось, чтобы вы приехали на Тори, и я буду рад встретить вас по прибытии. Я дам вам номера, по которым вы можете позвонить и выяснить, не собирается ли кто-нибудь на остров.

Он говорил не спеша, растягивая фразы, и назвал имена и телефоны всех тех рыбаков, которым я уже звонил. Я поборол искушение сказать «Спасибо, что не помогли» или поинтересоваться, нельзя ли воспользоваться королевской яхтой.

Так что мы снова вытянули проигрышный билет. Однако легион моих помощников не сдался, а, наоборот, вернулся к коллективному обсуждению дальнейшего плана действий. Поэтому Энди был весьма впечатлен, когда пришел.

— Вот это да, Тони, да ты скор на новые знакомства!

Возможно. Он тут же присоединился к комитету по доставке Тони на остров Тори, точнее, взял на себя роль председателя, несмотря на опоздание на собрание. Пиво расходилось с невероятной скоростью, и предложения становились все более необычными. А затем от стойки бара подошла девушка и сказала, что она только что говорила с парнями из военно-воздушных сил, которые разместились неподалеку. Какой-то голос воскликнул:

— Провалиться мне на этом месте! Точно! Мы отправим вашего парня на вертолете!

Понадобилась доля секунды на то, чтобы тишина сменилась всеобщим одобрением. Отлично, эта толпа собиралась отправить меня на остров Тори на вертолете. Все были за.

— Давай, Тони, пошли перекинемся с ними парой фраз, — сказал Энди, и его акцент напомнил о доме и более рациональном мире, из которого я уехал.

И мы подошли к барной стойке, где меня заставили встать перед группой военнослужащих и просить подбросить меня кое-куда на вертолете. Насчет всего этого у меня были большие сомнения. Начало было неважным, и дела пошли еще хуже, когда я попытался забросить удочку насчет холодильника и увидел, как лица военных сменили выражение с удивленного на недоуменное. Я не знал, что сказать еще, и Энди перехватил инициативу.

— Слушайте, парни, мы здесь не шутки шутим, этот человек должен попасть на остров Тори, он выступает по национальному радио, и, если мы сможем его туда доставить, это поможет развитию туризма — и на острове Тори, и у нас. Понимаю, вам нет до этого никакого дела и вы сами не местные, но подумайте о хороших отзывах в прессе, которые вы получите, если поможете ему, и обо всех добрых чувствах, которые вызовете у народа.

У него отлично получалось. Он продолжил:

— Ну же, ребята, у кого-то должен найтись вертолет.

И все усилия пошли прахом после одной неосторожной фразы.

Мы не добились успеха у барной стойки, несмотря на то, что бойкая реклама Энди в конце концов встретила сочувствие. Пилоты сказали, что с удовольствием бы мне помогли и назвали нам имя женщины из министерства обороны в Дублине, у которой надо было просить разрешения на эту «спасательную операцию». Мы вернулись на свои места с полной уверенностью, что она поможет.

— Она же не станет возражать?

— Конечно, нет.

Вполне обычный разговор между двумя мужчинами в баре, только обычно такие разговоры ведутся о менее благородных делах.

Мы позволили выпивке раздуть наш скромный успех до размера громкого торжества. Мой утренний полет на вертолете на остров Тори воспринимался как решенное дело. Любые сомнения, которые могли задержаться в моей голове, быстро вымывались непрерывным потоком пива, который не прерывался всю ночь.

— Видишь, чего можно добиться, если подойти к делу с умом? — сказал Энди.

Мы видели. Возможно, слегка нечетко, но мы видели. Хозяин ждал у двери в пижаме и звенел ключами, что мы посчитали легким намеком на то, что, возможно, он хочет, чтобы мы шли спать, что мы и сделали. По дороге к выходу я получил последний совет: «Когда доберешься до острова Тори, возьми холодильник на вершину крутой горы и сбрось его с края, чтобы он скатился вниз и вызвал оползень».

О количестве выпитого недвусмысленно говорило то, что подобный комментарий вызвал всеобщий радостный хохот. И если застывшая фигура хозяина в ночном белье служила недостаточно убедительным подтверждением, что пора уходить, уж эта-то фраза сомнений не оставляла. Мы громко и неуклюже попрощались, напомнили друг другу обещания, которые потом все равно забыли, не говоря уже о том, чтобы их сдержать, и разбрелись в ночи.

Когда мы с Энди вернулись в «Банбег-хаус», он открыл свой бар, и мы сделали роковую ошибку, приняв по стаканчику на ночь. Это оказалась именно та последняя капля, которая превращает утром умеренную головную боль в пульсирующую. Свобода выбора. С виски в руке глубокой ночью мы поднимали друг за друга тосты, два англичанина в самом сердце ирландской глубинки, бессвязно беседуя о всякой ерунде. Но мы все равно были горды тем, чего достигли. Энди еле держался на ногах; раскачиваясь из стороны в сторону, он поднял свой стакан и произнес настолько убедительно, насколько только смог, то же, что уже произносил немногим раньше.

— Видишь, чего можно добиться, если подойти к делу с умом?

Я видел. Если подходить к делу с умом, есть большая вероятность сильно напиться. Пора было желать спокойной ночи.

— Добр… ночи.

— Добр…ночи. С бо…гом.

Мы поняли друг друга.

Глава 7

Остров Тори, вот и я

Пробуждение было соответствующим: во рту пересохло, в висках стучало, а под правой лопаткой жестоко болело. Я был готов горы свернуть при условии, что их тоже так ломает.

С трудом держась на ногах, я осторожно подошел к окну и с трепетом человека, собирающегося нырнуть в очень холодную воду, отдернул шторы. Я отшатнулся, но не так сильно, как рыбак, который прямо за моим окном красил свою лодку и стал нечаянным свидетелем яркого зрелища неухоженной мужской наготы. Его оскорбленное лицо сказало мне, что этот отвратительный спектакль сильно его расстроил и сегодня утром он, пожалуй, пропустит завтрак.

И снова душ хлестал мое тело то ледяной водой, то кипятком, но на сей раз я пережил это с гораздо меньшей стойкостью и предпочел хорошенько на него накричать. Если бы никто не провел с ним воспитательную беседу, он бы просто продолжил свое мокрое дело.

За завтраком ко мне присоединились единственные кроме меня постояльцы «Банбег-хауса», Кейт и Рольф, пара, которая приехала покататься на каноэ. Их брак был необычен тем, что Кейт была из Ирландии, а Рольф из Германии, то есть они были из стран, которые казались противоположными краями спектра. Германия, страна, отличающаяся точностью и пунктуальностью, и Ирландия, которая держалась на легкомыслии и чрезвычайно гибком графике принятия на грудь. Акцент Рольфа был, мягко сказать, оригинальным, немецкое произношение с двадцатилетним ирландским влиянием. Так, в представлении своих недоброжелателей, мог бы говорить голкипер «Манчестер Юнайтед» Петер Шмейхель. Энди подошел ко мне из другого конца столовой и позвал к телефону. Он был бледен, будто провел пару суток под лампами вроде ультрафиолетовых, но создающими противоположный эффект.