Венеция. Прекрасный город - Питер Акройд

Крупнейшим источником доходов была торговля в дальних пределах; чем больше риска, тем выше прибыль. Подсчитано, что в начале XV века торговый флот города составлял около трех тысяч трехсот судов. Венецианские корабли покидали порт в составе конвоев; каждый год отправлялось семь торговых экспедиций в разные пункты назначения. К примеру, один флот направлялся в Крым, другой – на Кипр и в Египет. Боевые галеры принадлежали городу, их сдавали в аренду тому, кто побеждал на аукционе. Это ярчайший пример проявления коммерческого инстинкта города. Оплата фрахта и даты путешествия оговаривались заблаговременно. Купцы, оставшиеся дома, могли вкладывать деньги в предприятие купцов, отправлявшихся в плавание, за соответствующую долю в ожидаемой прибыли. Так можно было получить немалый барыш. По возвращении больших торговых кораблей причалы в Венеции были завалены коврами, шелками, благовониями, мешками с гвоздикой и корицей. Argosy – так назывались эти корабли; воистину подходящее имя. Это слово происходит от названия порта Рагуза (Дубровник в теперешней Хорватии), в XVI веке – венецианской колонии.

В XIV веке воск и перец, сандаловое дерево и имбирь доставлялись в Европу венецианскими купцами из обеих Индий и Сирии, Тимора и Малабара. Восток не знал рыночных цен на Западе, а Запад понятия не имел о ценах на Востоке. А венецианские купцы знали и те, и другие. Металл и мануфактура отправлялись на Восток, хлопок и специи – в обратном направлении. Венецианцы использовали возможности, которых другие города и страны не видели либо не обращали на них внимания. Венеция – поворотный пункт между тем, что мы называем Средневековьем, и началом Нового времени.

В Венеции были учреждены первые в мире банки. В официальных документах частные банки упоминаются с 1270 года. Также в XIII веке в Венеции был создан первый финансируемый из бюджета национальный кредит, называвшийся monte (буквально – гора, но здесь это слово приобрело иное значение – столбик монет). До XIV века в городе свободно действовали ростовщики, хотя в большинстве других городов их деятельность была запрещена. В XII веке начисление высокого процента называлось старым венецианским обычаем. Прилавки менял, покрытые ковром или тканью, стояли под сенью колокольни на площади Святого Марка. Воистину венецианцы сделали из денег религию. На переводных векселях часто можно было прочитать фразу «Христос да хранит тебя». Государственный (публичный) банк появился в Венеции в 1587 году, а Банк Англии – в 1694-м. Венеция стала крупнейшим рынком золота и серебра в мире.

Венецианский купец – хозяин Венеции. Основатели города были купцами – или были вынуждены торговать, чтобы выжить. Даже дожи участвовали в торговле. То, что старейшее дворянство города было в полном составе вовлечено в коммерцию, являлось любопытной аномалией: отсутствовала иерархия рождения в соответствии с феодальной системой благородства. Вместо этого костяк социальной структуры был полностью сформирован коммерческими спекуляциями. Как писал английский посол в 1612 году, omnes vias pecuniae norunt (они знают все пути денег). Состояния делались не на земельной собственности, а с помощью мастерства в бизнесе. Это отчасти послужило причиной очевидного чувства равенства, которое венецианцы испытывали по отношению друг к другу; во владениях Короля-Деньги все подданные равны. Деньги не знают ни заслуг, ни чести.

На практике это было государство богатых и для богатых. В Венеции не было купеческой гильдии хотя бы по той простой причине, что весь город был огромной гильдией. Это было государство купцов. Фактически, значительную часть коммерции веками контролировало относительно небольшое число семей. У каждой была характерная черта, к примеру, Дандоло были известны храбростью, а Джустиниани – щедростью. Внутрисемейное партнерство, при котором братья или отцы с сыновьями торговали вместе, было известно как fraterna (семейное предприятие); конторские книги многих семей передавались из рук в руки в течение многих поколений как часть семейной обстановки. Домашние счета не отделялись от счетов деловых. Это было одно и то же. Сенат был по своей сути советом директоров, с дожем в роли генерального директора.

Городское правительство было практичным и действенным: умеренным в расходах и бдительным в контроле над ценами. Управление городскими ресурсами велось с большой тщательностью. Венецианцы владели мастерством составления контракта, оно достигало уровня искусства. В городском бюджете не было статьи расходов на постоянную армию: солдаты нанимались по необходимости. Совету десяти было вверено управление Монетным двором. Банкиры держали деньги в помещениях Государственного казначейства.

Правительство могло гарантировать торговлю только поддержанием свободы и безопасности; свободы в виде устранения ограничений и безопасности в виде господства на море. Необычность венецианских властей состояла в их уникальной способности сплавлять политику и экономику в новую форму силы. Это можно назвать государственным капитализмом, или городским капитализмом, или корпоративным правлением. Суть в том, что это работало. С точки зрения администрации, это был эквивалент философского камня. Венецианские купцы могли бы отнести на свой счет высказывание Исайи о Тире: «23:8 Кто определил это Тиру, который раздавал венцы, которого купцы были князья, торговцы – знаменитости земли? 23:18 Но торговля его и прибыль его будут посвящаемы Господу…»[6]

Образ торговца занимает центральное место в понимании Венеции. Говорят даже, что все венецианцы – купцы. Как это возможно? Купец всегда в какой-то степени спекулянт, готовый к приемлемому риску ради будущей выгоды. Он принимает вызов, но отказывается от явной эскапады. Он жаждет власти и видит в соперниках то, с чем надо бороться, если не удалось сразу подавить. Но при этом он осторожен и экономен. Если этот набор качеств парадоксален, то это часть парадокса Венеции. Любовь к коммерции и жажда наживы – неотъемлемая черта ее натуры. Существует много венецианских пословиц о деньгах, к примеру: «Деньги делают деньги, а вши делают вшей»; «Человек без денег – ходячий труп».

Купцы расчетливы. Они экономят свое время и свои слова. Они таинственны и двуличны. Они не видят особой пользы от культуры, за исключением случаев, когда ее можно выгодно продать. Они заинтересованы в отсутствии войны; но, в сущности, судьбы мира им безразличны. В конце концов, удобный случай может вырасти из любой ситуации. Война сама по себе может быть источником огромных прибылей, если правильно взяться за дело. Можно открыть новые рынки и приобрести новые ресурсы. Однако венецианские купцы были более заинтересованы в скорой, чем в долгосрочной прибыли. Они менялись вместе с переменчивой сценой. Поэтому о них и писали, как о лисах в мире львов. Есть венецианская пословица: «Правдой, неправдой, а товар продай».

С XIV по XVIII век Венеция была городом роскоши. Роскошь можно определить как форму эротической демонстрации, как ответ на утонченность чувств. Она предполагает изысканность и делает удовольствия более рафинированными. Кроме того, она подстегивает потребление. Очень многие вещи нам жизненно необходимы, но хотим мы гораздо большего. Желание открывает рот покупателя. Венеция всегда считалась чувственным городом благодаря и ее вездесущим куртизанкам, и сочным краскам ее художников. И живописцы, и проститутки выражали глубинную реальность города, в котором яркая демонстрация и материальная цена священны. Популярные в Венеции праздники тоже можно рассматривать как манифестацию роскоши.

Венеция не обладала природными ресурсами, поэтому полагалась на производство; единственным способом поддерживать превосходство было постоянное создание все более разнообразных и изысканных продуктов. Роскошь выражалась в изобилии пряностей или духов, красок или украшений из золота и горного хрусталя. Венеция торговала всем этим. В ней делали стекло, шелк и мыло. Она производила марципан и воск. Венеция была центром производства шелка, соседний остров Бурано – кружев, а Мурано – стекла и зеркал. Именно в Венеции было изготовлено первое стеклянное окно, на тот момент, без сомнения, предмет роскоши. В 1615 году она стала первым западным городом, торгующим кофе. Вилка – также венецианское изобретение, одно из множества роскошных нововведений за обеденным столом. Венецианские дома в большинстве своем были богато украшены и обставлены. Весь город был большим человеческим ульем, всегда оживленным; он предпочитал дела малые и быстрые. На картинах – купцы, молодые и энергичные, с перьями, бумагами и весами. Каждый погружен в собственный мирок желаний и риска. Лоренцо Лотто закончил «Портрет молодого человека» в 1527 году; по некоторым признакам понятно, что молодой человек после неудачного романа ищет утешения в изучении семейных счетов и перелистывает страницы бухгалтерских записей. Нигде больше приятные стороны бизнеса не показаны столь живо.