Могущество - Анна Карвен

Но не могу. Я всего лишь обычная деревенская девушка, а в мире существуют силы, которые намного превосходят все, что я когда-либо могла себе представить.

Глава 18

Кайм

Наконец-то, я заснул на холодном каменном полу своей камеры. Злобно, яростно, с силой врываясь в беззвучный мир, завладеваю своими снами.

Безмолвный лес манит меня. Это точная копия Комори в реальном мире, вплоть до формы листьев и ощущения мягкой земли под ногами.

Но здесь нет жизни. Как будто кто-то взял великолепный лес и высосал из него всю жизнь, тепло и цвет, оставив лишь бледную имитацию природного великолепия.

Но сейчас мне на все это наплевать.

Я пробираюсь сквозь деревья, намеренно подбрасывая серые и черные листья в воздух.

Довольно обидно, что мои ноги не издают никакого шума.

Я сжимаю руки, и, что обнадеживает, они совершенно целы, во всей своей обсидиановой странности.

Как мне перенести их в реальный мир?

— Где ты? — требую я, выискивая любые признаки присутствия темного существа.

Моего отца.

Тот, кто вселяет страх в сердца древних драконов и бессмертных сангвису.

Чья кровь дает мне силу останавливать само время.

— Терпение, дитя. Я иду.

— Ты…

Его низкий смех эхом отдается в моем сознании. — Чтобы пройти за завесу, требуется много усилий, даже для меня. Воистину, я ненавижу ходить в мир живых, но ради тебя сделаю это. Скоро ты все поймешь.

— По крайней мере, скажи мне, кто ты.

— Но разве ты уже не понял? Ты же можешь. Ведь ты достаточно умен.

Он исчезает.

Ну что за ублюдок!

Еще больше раздражает то, что он прав. У меня уже давно были подозрения насчет его личности. Но правда об этом так невозможна, так трудно для меня принять, что я никогда не разрешал себе думать об этом в прошлом.

Я никогда не хотел в этом участвовать.

Человек-существо, который меня породил… Я не думаю, что он демон или дракон, или пьющий кровь сангвису, как Андоку.

Нет, он гораздо страшнее всех этих тварей, и, очевидно, я — лишь часть того, кем он является.

Скоро мне придется смириться с тем, что я никогда не вернусь к человеческому облику, как бы сильно этого ни хотел.

Почему подобные проблемы никогда не могут быть простыми?

Усталость накатывает, когда иду вверх по склону навстречу золотому свету, пытаясь добраться до гребня холма.

Все та же старая рутина.

Чем дальше я иду, тем больше холм кажется иллюзией. Я пытался столько раз, но так и не смог дойти до него.

Что лежит за холмом? Что это за золотой свет?

Будешь ли ты по-прежнему желать меня, когда узнаешь, кто я, Амали?

Конечно, будет.

Она должна.

Другого выхода нет.

Глава 19

Кайм

Время идет. Сколько уже прошло? Я не знаю. Дни, возможно, недели. Уже не могу сказать. Потерял счет времени.

Почему они вообще держат меня здесь, без звуков, без света, без контакта с любым другим существом, кроме безумного Андоку и крыс?

В чем смысл всего этого?

Пытка? Стратегия? Они пытаются ослабить меня как можно сильнее?

Все еще решают, что со мной делать?

«Они ждут солнцестояния, — говорит мне Андоку. — И они, вероятно, хотят, чтобы ты был слабым и сломленным, чтобы не смог испортить их планы. Они боятся тебя, ты же знаешь».

— Что такого важного в солнцестоянии?

«Древний орден Достопочтенных — старейшая ветвь ионического храма Лока. Наша сила проистекает из благосклонности бога смерти, — бессмертный вздыхает, словно объясняя что-то ребенку. — Солнцестояние — самый священный день в году. Неужели в наше время учеников ничему не учат?»

Очевидно, нет, хотя помню, что в день солнцестояния всегда устраивался особый праздник Середины зимы — единственное, что было близко к послаблению, которое нам когда-либо разрешалось.

Тогда я никогда не задавался вопросом почему.

Теперь же сомневаюсь во всем, и ответы, в которых я больше всего нуждаюсь, продолжают ускользать от меня.

Мой отец больше не бродит по моим снам. От него не осталось и следа, даже слабый шепот его голоса не звучит в моем сознании. Должно быть, он пытается уйти за завесу, что бы это ни значило.

Иногда общаюсь с Андоку, но появления сангвису непостоянны. Я думаю, что он ослаб; похоже, он впадает в глубокий сон или спячку на долгие отрезки времени.

Возможно, я спасу несчастного ублюдка, просто потому что он был заперт здесь в течение нескольких тысячелетий, а это значит, что захочет посеять хаос среди моих врагов.

Враг моего врага — мой друг, в конце концов.

Когда не мечтаю, не разговариваю с Андоку и не пытаюсь утолить жажду, ловя капающую с крыши воду, я думаю об Амали. Каждый дюйм ее тела запечатлен в моем сознании. Ее лицо, ее волосы, ее кожа, ее прекрасная Метка.

Ее улыбка.

Она заставляет мое черное сердце болеть.

Благодаря ей тьма вокруг меня исчезает. Я лежу на полу в агонии, кипя от ярости, и воспоминание о ней каким-то образом помогает все исправить, даже когда эти проклятые Достопочтенные относятся ко мне не лучше, чем к жалкому зверю.

Со мной никто не разговаривает. Никто не заходит внутрь. Еду мне бросают через маленький люк в тяжелой деревянной двери камеры. Это всегда что-то жесткое и сухое: буханка черствого хлеба или недоеденная колбаса, или горсть сушеных, заплесневелых фруктов. Мне не дают ничего, из чего можно было бы есть. Ни мисок, ни чашек, ни посуды. Что я вообще могу использовать? У меня нет рук, а запястья все еще связаны. Я вынужден лавировать по полу в темноте, извиваясь то в одну, то в другую сторону в поисках кусочков еды.

Иногда ориентируюсь на крыс. Где есть еда, там и крысы. Иногда они добираются до еды раньше меня и крадут драгоценные кусочки, к моему разочарованию.

Иногда я убиваю их, хлопая пяткой по их жирным, мокрым, мохнатым телам в темноте.

Крыс я тоже ем. Это чертовски отвратительно, но я ем все. Мне не дают достаточного количества пищи, чтобы прокормить себя. Только так я могу гарантировать, что мое полусмертное тело выживет. Последствия яда Вайлорен все еще бушуют в моем теле, и магическая боль стала знакомым спутником, ее жаркий огонь почти успокаивает на фоне холодного, темного небытия моей тюрьмы.

Теперь я смирился с ядом. Очевидно, что мое тело не в состоянии вывести его самостоятельно, но что-то не дает мне умереть.

Я