Чемпион - Бердибек Сокпакбаев

За несколько дней до него по всему колхозу были развешаны красочные плакаты, зовущие посмотреть на первую спартакиаду школьников. Плакаты-объявления появились и в соседних колхозах, поэтому в назначенный день собралось много народу — стар и млад.

Загорелые, пышущие здоровьем девочки и мальчики выстроились посредине колхозной площади.

Николай Трофимович, открывая спартакиаду, произнес короткую вступительную речь. Потом заиграл горн, забили барабаны, взвился в небо флаг соревнований.

Но самое интересное началось после парада участни­ков.

Особенно привлекло колхозников «Красного погра­ничника» и гостей соревнование по боксу, проходившее в спортивном зале школы. Окружив ринг тесным кольцом, зрители с интересом и удовольствием разглядывали юных боксеров и большие, очень смешные перчатки.

Батырбай сидел в переднем ряду и, когда на ринг вызвали Мурата, сердце его замерло. Противником Му­рата оказался Садык, а судьей — сам Николай Трофимо­вич.

Боксеры, как полагается, обменялись рукопожатием. Но все заметили, что держатся они на ринге по-разному. Во всех движениях Мурата чувствовалась насторожен­ность и собранность. А Садык, кажется, не уверен в себе: оглядывается, как пугливая лошадь на шатком мосту.

Ударил гонг. Борьба началась.

Говорят, «испугавшийся лезет в драку первым». Так и Садык бросился в бой. Мурат еле успевал отражать удары и отступал.

Садык нанес ему несколько сильных ударов.

— Эй, потише! — пожалев сына, вскрикнул Батыр­бай. — Больно ему!

Все весело рассмеялись, а Батырбай рассердился.

— Дети ведь это! Дети! — сказал он Николаю Тро­фимовичу, который тоже не смог сдержать улыбки.

Мурат, ободренный голосом отца, перешел в наступ­ление. Было тихо, только стук перчаток слышался в зале.

Но Мурат слишком увлекся, поторопился и вдруг оступился. Нога у него подвернулась, и в тот же миг от сильного удара Садыка он полетел в сторону.

— Ойбой! — громко закричал Батырбай, бросаясь к сыну.

На этом схватку Садыка с Муратом пришлось закон­чить. Батырбай ни за что не хотел, чтобы его сын снова вышел на ринг.

— Я всегда говорил, что из этой игры ничего хороше­го не полечится! — в сердцах сказал он Николаю Трофи­мовичу, уводя Мурата из зала.

Спартакиада произвела на всех большое впечатление. Особенно заинтересовались ею учителя и школьники со­седних колхозов. Все им понравилось, все они хвалили, мечтая организовать у себя в школах такую же спортив­ную подготовку.

А председатель аулсовета обещал летом построить силами колхозников стадион.

XIX

Когда на следующий день Мурат вошел в класс, ре­бята зашумели.

— Вот он! Вот он пришел! Мурат, посмотри на до­ску!

А на доске — рисунок мелом: боксер, устремившись вперед, наносит удар, второй — от этого удара — упал. Под первым надпись — «Садык», под вторым — «Мурат».

Едва взглянув на доску, Мурат сразу же догадался, чьих рук это дело.

— Кто нарисовал? — спросил Мурат, покраснев от злости.

Все рассмеялись, и Садык, сидящий за учительским столом, тоже. Мурат бросил свою сумку на парту и по­дошел к нему.

— Ты нарисовал?

Садык на всякий случай вскочил с места и немного отступил.

— А что? Неправда, что ли? Ты же попал в нокаут...

— Неправда! У меня нога подвернулась. И если бы отец не окликнул меня, я бы тебе показал!

— Хо! «Показал»! Где уж тебе!

— А вот видел? — Мурат поднес к носу Садыка ку­лак.

— Не пугай! Не страшно...

Кто знает, чем бы кончилась эта ссора, но в это вре­мя послышался предостерегающий голос: «Учитель идет!»

— Посмотришь у меня! — угрожающе сказал Садыку

Мурат и отошел.

Весь день Садык с опаской поглядывал на Мурата. Но тот подошел к нему только после уроков.

— Если уж ты такой сильный, — сказал он, — давай еще раз драться?

— Давай!

Утром в воскресение, в тот самый день, когда собирался осуществить свой план, его мать случайно заглянула под кровать и увидела что-то, завернутое в газету. Она заинтересовалась, развернула сверток и об­наружила какие-то странные предметы из кожи.

— Муратжан, что это? — спросила Улжан сына.

— Перчатки для бокса, — ответил Мурат.

— Перчатки? Разве такие бывают? Как же их наде­вают?

— Это не от холода перчатки... В них дерутся... По­нимаешь?

— А-а... — вспомнила Улжан. — О них рассказывал Батырбай! — И она с интересом стала рассматривать перчатки. — Такими перчатками можно убить друг друга...

— Что ты, апа! В них же лошадиный волос! Вот на­деньте, попробуйте!

— А ну их! Сам надевай...

Но Мурат не отставал.

— Наденьте, апатай... Ударьте меня по щеке... Сов­сем не больно! — в конце концов он уговорил мать, по­мог ей надеть боксерские перчатки, завязал их. — А те­перь бейте меня...

В это время с улицы послышались восторженные кри­ки ребят, звон колокольчика. Мурат выглянул в окно и увидел старика, который вел на поводке медведя. Толпа народа окружала их.

— Ого! — воскликнул Мурат, которому до этого ни­когда не приходилось видеть живого медведя. — Апа, по­дождите... я сейчас...

Он убежал, оставив Улжан одну. Она стояла посреди комнаты, рассматривала свои руки, улыбалась.

И случилась тут беда! В соседней комнате на элек­троплитке стояла голубая кастрюля с молоком. Улжан услышала какое-то подозрительное шипение, бросилась к кастрюле, из которой белой пеной «бежало» кипящее молоко. Она хотела схватить кастрюлю, забыв, что руки у нее в боксерских, перчатках. Кастрюля выскользнула, молоко разлилось.

— О, чтоб тебе провалиться! — рассердилась она. — Куда девался этот Мурат? Эй, Мурат!

Но Мурат не откликался, не прибежал к ней навстре­чу, а сама Улжан никак не могла снять с рук перчатки. Она было выскочила на крыльцо, но, заметив проходя­щих мимо людей, застеснялась и вернулась домой. А через некоторое время пришел. Мурат.

— Непутевый! — сердито сказала ему Улжан и шлеп­нула его перчаткой по затылку.

Мурат только рассмеялся. Подставил голову.

— Бейте еще, апа! Совсем не больно. Бейте сильнее!

— Вот еще! — совсем рассердилась Улжан. — Сни­май скорее свои перчатки!..

В полдень Мурат, Садык и Шаир отправились в лес. Мурат нес перчатки, завернутые в газету, в руках у Шаира было старое ведро без днища и большая кость.

Вскоре они вышли на широкую полянку и решили остановиться. Вокруг — ни души!

— Лучшего ринга не найдем! — сказал Шаир.

Мурат и Садык начали раздеваться, надевать перчат­ки, а Шаир повесил ведро на сучок и постучал по нему костью.

— Гонг! — крикнул он. — Прекрасный гонг!

— А часы? — спохватился Садык. — Как же мы без часов-то будем?

Ребята задумались.

— Без перерыва будем! — предложил Шаир. — Пока кто-нибудь не проиграет.

Так и порешили. Зазвучал «гонг». Поединок начался.

Это была борьба за честь. Ни тот, ни другой в слу­чае поражения не собирались просить друг у друга по­щады.

 Правда, для Садыка ринг был чересчур большим. Быстрый и увертливый Мурат двигался стремительно по всей поляне, не подпуская к себе противника. Он обру­шивал на Садыка серию ударов и быстро отбегал, так что Садыку ни разу не удалось как следует ответить Мурату.

Сказалась тренировка, закалка. Мурат чувствовал се­бя уверенно, Садык начал уставать.

Прошло около двух минут, состязание продолжалось в том же стремительном темпе. Ноги у Садыка начали подкашиваться, и Мурат, улучив момент, нанес ему по носу два сильных удара.

Садык закачался, закрыл перчатками лицо и, стоя на месте, переводил дыхание.

— Стой! — скомандовал Шаир и сделал предупреж­дение Садыку за медлительность. — Бокс!

Садык собрался с силами. Он уже понимал, что тер­пит поражение. Но злость и самолюбие перебороли усталость. Закусив губу, он бросился на Мурата, чтобы на­нести ему сокрушительный удар. Он размахнулся, уда­рил; Мурат отскочил в сторону, и Садык, потеряв рав­новесие, плюхнулся на землю да так и остался лежать, признав себя побежденным.

XX

Мурат и Садык одевались. Шаир, срезав себе палку с березки, стругал ее перочинным ножом. Все молчали.

Вдруг взгляд Мурата случайно упал на березу, сто­ящую вдалеке, около озера. Она почему-то дрожала, словно под ветром. Но ветра не было. Мурат посмотрел внимательнее и увидел человека, который взбирался на дерево.

— Посмотрите! — сказал Мурат товарищам. Человек забрался на самую вершину дерева и стал через бинокль осматривать лес.

— Это, наверное, шпион! Перебежчик! — воскликнул Садык, испуганно взглянув на ребят.