Личная ведьма для инквизитора (СИ) - Либрем Альма

— Как скажешь, — усмехнулся я, кусая язык, чтобы не ляпнуть, что на неё без платья посмотрел бы куда охотнее. Впрочем, Гера и так дразнила, выбирая из своего гардероба приталенные платья с глубокими соблазнительными вырезами.

И если б только я обращал на это внимание! Так Казик, которому и так хотелось врезать или, что ещё лучше, поджечь его магическим огнем, тоже на неё заглядывался, разве что не облизывался только, но скоро и до того дойдет.

Ревность — разрушающее чувство, частенько напоминал нам инквизитор, но она — моя невеста. И если какая-то скотина попытается тронуть её хоть пальцем, да даже посмотрит в сторону Геры, я…

— Людвиг, — звонкий голос ведьмы заставил меня поднять голову. — Людвиг, с тобой всё в порядке? Ты как-то странно выглядишь. Я что, пироги Барбары тоже подала?

— А? — вздрогнул я. — Нет, Гера. Всё в порядке, — надо сказать ей, чтобы надела другое платье. Я ещё с головой насмотрюсь за годы семейной жизни, ведьмы, как и колдуны, стареют долго, и моя Гертруда будет такой не год и не два.

Впрочем, если я озвучу при ней это моя, то, скорее всего, буду изгнан из дома куда-нибудь в хлев.

В это мгновение я больше всего ненавидел магию, бурлившую в крови. Если с чувствами ещё что-то можно было сделать, хотя я как бы не очень пытался, то когда сила пыталась руководить мною, единственным сознательным желанием было сгрести Гертруду в охапку, запереться с нею в спальне и не выбираться оттуда ближайшие несколько недель.

Может, если б я сразу рассказал Гере всю правду, нам было бы проще. Но тогда она точно меня выгонит. Скажет, что я пытаюсь удовлетворить свои потребности за её счет и, в принципе, частично будет права. Главное, чтобы не проболталась Берта, а то с неё станется поделиться с кем-то "незначительным секретиком".

— Я пойду проветрюсь, — я наконец-то поднялся. — Прослежу за Казиком, мало ли, что этот придурок успеет сделать, пока шастает по нашей территории.

Дальше уборной вряд ли зайдет, учитывая то, что он съел, но мне и самому сейчас надо быть подальше от Гертруды…

— Людвиг, точно всё в порядке?

— Точно, — кивнул я.

— Ну ладно, — пожала плечами Гера. — Возвращайся, если что.

— Обязательно.

Её голос звучал как-то подозрительно мягко, а ведь совсем недавно Гертруда прибить меня была готова. Конечно, может, и привыкла уже, и поняла, что нам целесообразнее быть вместе, но моя магия, имеющая привычку вести себя неадекватно, так и подталкивала задать вопрос. Я смерил Гертруду взглядом, а потом, не удержавшись, подошел ближе.

— Ты же собирался идти к Казику? — удивленно спросила она. — Чтобы он никуда не заглянул…

— Он никуда не заглянет, — ответил я с такой уверенностью, что Гера, кажется, с трудом сдержала недовольное фырканье. — Он дальше уборной не зайдет. Отравился так, что едва на ногах держится.

— О, — девушка улыбнулась. — Вот оно что. А я думаю, чего он так на еду мою смотрит… А оно, оказывается, действенная штука — кулинария Барбары…

— Да, — кивнул я. — Действенная.

Гера поежилась.

— Людвиг, что не так?

— Скажи-ка, — прищурившись, поинтересовался я, — куда, моя дорогая, подевалась твоя ненависть?

— О чем ты?

Вопрос прозвучал достаточно естественно, и если б я был в состоянии здраво думать, то, наверное, уже оставил бы Гертруду в покое и пошел искать нашего досмотрщика. Но магия вытесняла все адекватные мысли из головы, и, хоть я и продолжал чувствовать себя последним идиотом, всё равно невольно потянулся к Гере. Конечно, где-то на задворках сознания мелькнула мысль, что если я сейчас что-то сделаю, то могу напрочь забыть и о наследстве, и о Гертруде тоже.

— В первые дни ты была готова меня убить, — протянул я, рассматривая ведьму. — Теперь улыбаешься и ведешь себя, как нормальная невеста.

Гертруда опасливо оглянулась, словно опасаясь, что вдруг из-за угла выскочит какой-то Казик. Но я, очевидно, оказался прав насчет нашего досмотрщика.

— Я хорошо играю свою роль, — протянула она, впрочем, выглядя не слишком убедительно при этом. — Не понимаю, что тебя смущает. Мы ведь договаривались, что будем вести себя максимально естественно. Ты тоже не отпрыгиваешь от меня, как от прокаженной, надо сказать. Хотя вроде как должен. Ты же инквизитор. Много на твоей совести мертвых невинных ведьм? Ты же и меня хотел убить…

— Я не хотел тебя убивать, — покачал головой я.

Да-да, самое время моей магии окончательно выйти из-под контроля. Мало того, что Гера и так ни единому слову не верит, так я ещё и устрою сейчас цирк со своими неуместными, несвоевременными признаниями и заработаю себе приговор в её глазах.

— Ты поджег дрова под моими ногами, — обвинительно заявила Гертруда, распаляясь. — Ты хочешь сказать, что ты желал мне добра? Очистить эту ведьму через пламя, и душа её обязательно попадет в лучший мир! А моя душа, между прочим, ещё пожить хотела!

От лживого образа счастливой невесты не осталось ни следа. Гертруда вновь стала собой, пылкой, разъяренной ведьмой, безумно красивой в своем гневе. В глазах её полыхал самый настоящий огонь, и она смотрела на меня так, словно собиралась уничтожить прямо сейчас и полагала, что имеет на это полное право.

— Я тоже не хотел погибнуть, — прорычал я. — Ты думаешь, я от большого желания очистить мир от магии пошел в инквизиторы? Да среди нас полно колдунов, которые прячутся от властей таким образом! А если бы было иначе, погибло бы намного больше ведьм. Мы делаем всё, чтобы не трогали безвинных.

— А я что наделала? Кого я убила? Кого заколдовала? На кого наложила порчу?!

— Ты — никого, — мотнул головой я. Осторожность, Людвиг, осторожность! Следи за языком! Хотя… — Но фон Ройсс, этот придурковатый маркграф, на смертном одре сдал всех, кого мог. Он даже координаты назвал твои и твоей бабушки, мол, на казни женщин лучше смотрят, так его отпустите, а вас сожгите! Всей семьей! Это чудо, что поймали только тебя! Ты думаешь, я мог сделать больше? Или считаешь, я был не в курсе, что ты ни в чём не виновата?!

— Так что меня, невиновную, привязали к этому проклятому столбу, ещё и дров поближе подложили, видать, чтобы горела хорошо! Ты и подложил!

Подложил, конечно же! Если б я те дрова к её ногам не подложил, она бы сгорела, прежде чем пришла новость.

— Да я специально тянул время, — прошипел я, напрочь забыв обо всякой осторожности. — Берта уже принесла на хвосте новость о том, что Амьен завоевал Видам. Но надо было дождаться глашатая. Я столько заклинаний навешал на те дрова, что думал, меня рядом с тем столбом поставят и будут ждать, пока мы дружненько сгорим. Спасибо, новость всё-таки доставили!

— Раз ты так боялся за свою шкуру, — не унималась Гертруда, — так чего же ты никак не мог решиться? Сжег бы и меня напоследок, ничего страшного. Зато потом говорил бы своим потомкам, что ты делал всё, что мог, чтобы уберечь ваш славный магический род! Неужто из большой любви к невинным ведьмам решил пощадить?

— Почему? — окончательно плюнул на все свои правила я. Хочет правду? Будет ей правда. — Да потому что…

— Что, потому что? Ну? Хотел лишнюю медаль на грудь повесить, за то, что ведьму спас?!

— Потому что ты — моя истинная пара, — выпалил я прежде, чем успел включить мозги и немного профильтровать речь. — Потому что рейд у нас был как раз в мою дату, и когда я тебя увидел, то сразу понял, что все, конец. Да мне хотелось там на месте всех перебить и тебя куда-то уволочь, но ты хоть понимаешь, чем бы это закончилось?!

Тем, что нас обоих убили бы, и я точно ничем не смог бы помочь Гере.

Она смотрела на меня, как на сумасшедшего, широко распахнутыми от шока глазами, и я всё ждал, пока Гера сделает хоть что-то. Ударит, оттолкнет, пошлет, в конце концов. Скажет, что не верит в истинные пары. Но она молчала, кусала губы и, кажется, пыталась понять, как вообще реагировать на услышанное. И всё никак не могла определиться.

— Ну же? — осторожно произнес я. — Чего ты молчишь?