Хозяка - Ольга Табоякова

— Это я! — кричала Шер.

Лирх держал Альну, которая вдруг успокоилась, прислушавшись к отцу.

— Кто из них? Оба, наверное, — старик повернул кресло. — Не будет вам прощения. Неужели не думали, что я буду проверять на крови.

— Для суда это не доказательство, — отозвался Чукшер. Он боялся старика, но не собирался уступать. — Надо было тебя положить вместо Мины, — пожалел он вслух.

В комнате было очень тихо после этих слов. Зазвучавшие там родовые слова оплели присутствующих смертью. Старик Чукмедал отрекался от этого рода, он рвал все связи.

— Готовь извоз, — приказал Чукмедал. — Все продать немедленно, — это он повелел Латифуну. — Остальных выкинуть из дома. Всех, кроме Укула. Ему выплатить причитающееся и Альне тоже.

— Да? — Чукшер окрысился. — А тебе рассказать, как все было? Это же она предложила.

— Что? — остановился старик. — Говори, — потребовал он сухим тоном.

Его внук Чукшер говорил долго и смачно, выплевыя из себя все новые подробности. Когда он заговорил о смерти Мины, то Альна не удержалась и бросилась, чтобы растерзать его.

Старика больше не интересовали эти разборки.

— Остальных рассчитать, всем годовое жалование, подарки и прочее, сам знаешь, — изменил он свои указания. — Укулу треть моего состояния, остальное в силе.

— Вы понимаете, что вы сделали? — тихо спросил поверенный.

— Я отрекся от этих людей, — спокойно ответил старик. — В связи, что один я жить не могу, придется тебе пока меня взять в семью.

— Что? — Латифун подумал, что его клиент и старый друг сошел с ума от всех кровавых семейных событий.

— Пока мы не выручим девочку, — закончил Чукмедал. — Примешь?

— Конечно, — не отказался Латифун. Это накладывало на него кучу новых обязанностей. — Вы отреклись, чтобы иметь право заявить о собственн… бывших родственниках?

— Да, мой друг, — Чукмедал закрыл глаза. Им надо было добраться до города до темноты.

— Это было бессмысленное и жестокое убийство, — через десять минут езды заметил поверенный.

— Таким же бессмысленным, но жестоким для них будет наказание, — ответил Чукмедал.

Латифун этого не понял, но уточнять не стал. Не нужны ему пояснения, душевное здоровье дороже.

В голове все время вертелось: «Сижу за решеткой в темнице сырой, вскормленный неволей орел молодой». Вспомнить, что было дальше никак не получалось. Время тягостно тянулось и измывалось надо мной.

Сейчас уже часов шесть в доме должны подавать ужин. Слюнки потекли, я поняла, что голодная. Но привлекать к себе внимание и требовать у охраны еды, я не стала.

Дверь заскрипела. Наверное, все тюремные двери скрипят и жалуются на свою жизнь. Я внешне безучастно ожидала, кто войдет. А вот сердце колотилось и рвалось наружу. Только бы… только бы… только бы…

В дверях стояли двое: тип в форме и мой старый незнакомый-незнакомец. Четко помня о том, что привиделось в озере, я последовала инструкциям. Прыгнув вперед из положения полусидя, я вцепилась в медальон на цепочке.

— Я гово… — не успел договорить страж.

Я вырвала медальон и отскочила назад. Посетитель зашатался. Его обдало холодом, а я задрожала. Такое впечатление, что здесь включили кондиционер. Посетитель схватился рукой за охранника. Оба стали индеветь, покрываясь корочкой льда. В видении было немного не так, но мне плевать. Я знала, что там дальше коридор, три двери, еще один коридор, потом большая комната и выход.

Я одела на себя медальон и стала упорно думать, что делать. Шанс только один — идти вперед. Я подошла к охраннику. Он застыл с открытым ртом. Вынула из кармана карточку-магнитку и вышла в двери. Как все невозможно! Кругом застывшие люди. Что же это такое? Надо идти. Двери открывались и без карты, но требовалось приложить огромные усилия. В общей комнате я увидела сваленные в углу свои вещи. И мешочек здесь и лифчик. Подхватив самое ценное, я отправилась дальше.

Когда я выбралась на улицу, то обомлела. Справа и слева от меня все и вся тоже было застывшим. Метров где-то на двадцать, а вот дальше что-то двигалось. Выходит, что это не я их заморозила. Я что ли ускорилась? Когда-то я читала какую-то фантастику. Там тоже кто-то чего-то замораживал или останавливал и так себе благополучно грабил банки и спасал мир. Цепочка на моей шее завибрировала. Я взялась за кулон-амулет или что-то это такое не знаю. Оно побледнело, а до этого было иссиня-черным. Заряд кончается, осенило меня. Итак, бегом отсюда.

Бежала я минут семь, зарядка кончилась. Я снова в мире живых, спешащих людей. Боясь думать, я действовала механически. Они от меня не отстанут. Форы всего ничего, минут двадцать, пока разберутся и введут свои планы «перехват», «сирена» и «лагуна».

Все знакомые места, а их два: дом Чукмедала и дом-склад Укула отпадали. Там будут искать в первую очередь. Незнакомые тоже не спасение. Нет, есть Ворчун. Мне говорил Вшах, что можно пойти к Ворчуну. Улица Бьянки дом с зеленой вывеской, и кажется там должны быть ножницы. Как здесь определится, где я. Если мне повезет.

— Простите, а улица Бьянки это далеко? — я озадачила своим вопросом пожилую женщину в фиолетовом платье.

— Деточка! — женщина наморщила все свои шесть подбородков (первый раз видела, как это можно сделать). — Оглянись!

На поспешные оглядывания, она снисходительно заявила, что я стою на улице Бьянки.

— Дом с зелеными ножницами? — никогда не верила в свою удачу, а сейчас похоже, что она отдает свои долги. Вот бы еще с ней подружиться и не попадать в подобные водовороты.

— Там, — махнула вправо женщина.

Я коротко кивнула и бросилась по улице в указанном направлении.

Дом с зеленой вывеской нашелся через пять минут моего бега-полета. Думаю, что так ставят мировые рекорды.

Я подошла к двери и толкнула ее. Закрыто. От огорчения и страха я готова была закричать, завопить, начать биться в эту дверь, но проснувшаяся осторожность сказала, чтобы я поискала другую дверь. Вплотную к дому с зеленой вывеской примыкал еще более древний домик с желтой вывеской. На ней какие-то сапоги. Там искать бесполезно, а вот с другой стороны, узкий проход между двумя домами. Я пошла туда. Бррр! Вонь! Здесь точно сдохло две тысячи крыс. Ступая максимально осторожно, я пробралась во внутренний двор. Точно еще одна дверь, и она открыта. Удача отдает свои долги. Почти отдала, теперь бы еще на Фаган прыгнуть.

Я вошла внутрь и пошла на голос. Голос был Ворчуна, узнала его по интонациям эдакого бухтения.

— Бу-бу-бу этого сокола отравить, бу-бу-бу изыскать, бу-бу-бу сказали, — слышались отдельные слова в общем говоре. Я поднималась по ступеньками. Лестница скрипела и стонала, а я боялась до одури, что там меня ждут местные стражи.