Пятьдесят слов дождя - Аша Лемми
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Лицо бабушки Нори осталось бесстрастным. Она словно была неуязвима для его хамской грубости – или очень к ней привычна.
– Вы закончили? Я хочу закрыть этот вопрос как можно быстрее.
– Вечером я покидаю город. Поторопись, если решилась.
Глаза бабушки цвета грозового неба вспыхнули.
– Я понимаю, что ты привык иметь дело с простым людом. Но не забывай, в чьем доме находишься, Сюске.
– Если дело в деньгах…
– Я не торгуюсь, – холодно перебила Юко, с резким щелчком захлопывая веер. – Это вульгарно. С тобой мы решим все позже. Сейчас я хочу, чтобы вы оба вышли. – Она перевела взгляд на Нори. – Я поговорю со своей внучкой наедине.
Мужчина низко поклонился, а Киёми пожала плечами, словно для нее все это вообще не имело значения. Когда гости покинули гостиную, бабушка повернулась к Нори. Последовало долгое молчание, которое заставило девочку поежиться.
– Ты хорошо справилась, Норико.
Та моргнула. После стольких лет ожидания этих простых слов они почему-то ее не тронули.
– Спасибо, бабушка.
Юко-сама криво улыбнулась.
– Чего ты хочешь, Норико?
Странный вопрос… Девочка сложила руки.
– Я ничего не хочу.
Бабушка вскинула бровь.
– Все чего-то хотят. Я годами за тобой наблюдаю, но никак не могу понять, чего ты хочешь. Я говорю не о глупых капризах. Я спрашиваю, какова твоя цель. Чему ты готова посвятить жизнь, за что ты готова умереть?
Нори ущипнула себя за внутреннюю сторону запястья.
– Разве мне можно было об этом думать?
Бабушка отвернулась и подошла к столу, шлейф кимоно заструился за ней следом. Она взяла книгу в кожаном переплете, очень старую на вид.
– Моя цель ясна, – произнесла Юко-сама твердым голосом, ее осанка была прямой, гордой. – Я рождена с ней. С ней и умру. Моя цель, кровь моей жизни – это наша семь-я.
Она поманила Норико, чтобы та подошла ближе. Ее взгляд был полон решимости.
– Ты знаешь, что это?
Нори покачала головой. Бабушка подняла книгу по-выше.
– Это книга нашей семьи. В нее вписаны имена каждого Камидзы за тысячу лет. Мое имя, имя твоей матери. Акиры. Однажды он должен будет занять мое место. И мой долг, моя непременная обязанность осуществить это прежде, чем я покину бренный мир. Ты понимаешь, дитя?
– Да.
Их взгляды встретились. В восторженной, неослабевающей убежденности ее бабушки было нечто невероятно трогательное.
– Сыграешь ли ты свою роль, Норико?
Нори моргнула. Что-то сдавливало ей грудь, не давая промолвить и слова.
Бабушка кивнула.
– Я ошибалась. Неправильно было прятать тебя от греха подальше. Ты дочь своей матери. Ты – моя кровь. Тебе тоже надлежит сыграть свою роль. Твое имя будет вписано в книгу. Тебя запомнят.
В ушах Нори звенело.
– Правда?
– Правда. Но ты должна исполнить свой долг. Когда я умру – а моя смерть не за горами, – мои обязанности возьмет на себя твой брат. И это тяжелое бремя. – Старуха покачала головой, словно удивляясь, как сама под ним не сломалась. – Скажи-ка мне кое-что, девочка…
Нори так и подмывало сказать: «Что угодно!» Что угодно, лишь бы ее имя появилось в этой книге рядом с именем брата.
– Да?
– Что для тебя важнее всего на свете?
Уж на этот вопрос она точно знала ответ. Ее щеки залил румянец.
– Акира, верно?
Глаза наполнились слезами, Нори опустила голову и вытерла их.
– Да.
– Ему понадобится твоя помощь. Если точнее, она нужна ему уже сейчас. Ты должна выполнить свой долг, и тогда он сможет выполнить свой. Только ты способна его защитить.
Сердце Нори колотилось так сильно, что едва не выпрыгивало из груди.
– Я сделаю что угодно. Я вас не подведу, обаасама. Я буду хорошо себя вести.
– Рада это слышать, дитя, – прошептала бабушка, искренне тронутая. – В самом деле. Как женщины, мы делаем что можем. Делаем что должны.
Она бросила взгляд на дверь, затем быстро перевела его обратно на Нори.
– Дабы защитить то, что мы любим, мы делаем то, на что даже в мыслях не были способны.
Теперь Нори кивала, сдерживая слезы радости.
– Я обещаю. Я клянусь.
Старуха улыбнулась в последний раз, прежде чем повернуться спиной. Нори успела заметить, как она прижимает к сердцу старую кожаную книгу.
Двери открылись, в гостиную сунул голову низкорослый толстяк. Несмотря на царившую в доме приятную прохладу, он весь вспотел.
– Ну?
Бабушка не шелохнулась.
– Забирайте.
Нори перевела взгляд с бабушки на мужчину. Ее брови нахмурились, хотя губы все еще были растянуты в застывшей улыбке.
Мужчина протопал в гостиную, и когда он приблизился к Нори, она уловила табачную вонь. Попятилась.
– Бабушка? – прошептала Норико; она хотела заговорить громче, но не могла, совсем пропал голос. – Бабушка?..
Но та на нее не смотрела. Даже не повернула головы в знак того, что услышала.
А потом вокруг талии Нори сомкнулись чьи-то руки, потащили ее куда-то. Под ноги попал подол кимоно, Нори неловко рванулась вперед, пытаясь ухватиться за пустоту.
– Обаасама! – взвизгнула она, в панике обретая голос. – Я не понимаю! Пожалуйста! Я не понимаю!
Бабушка оставалась неподвижной, застывшей богиней льда, невосприимчивой к мольбам.
– Обаасама! Прошу!
– Ну же, девчонка! Идем, кому сказал! – фыркнул мужчина, запыхавшись в попытках дотащить ее к открытым дверям.
– Аники! – крикнула Нори, хотя знала, что брат далеко, в школе, и не может ее услышать. – Акира!
– Его нет, – просто произнес мужчина.
Затылок пронзило острой болью, и дальше была лишь пустота.
Часть II
Глава седьмая
Изгнание
Акико
Осень 1951 года
Воздух раскалывает криком, словно раскатом грома:
– Где она?!
Госпожа встречает взгляд своего внука, не дрогнув.
– Акира, успокойся.
Съеживаюсь у двери кабинета, в руках гремит поднос с чаем. Я угодила в бурю.
– Где?! – гремит мальчик, и я вдруг понимаю, что удивлена его гневом.
Юко-сама скрещивает руки.
– Ты умный, Акира. И ты, безусловно, понимаешь, что так было нужно.
У Акиры вздулись вены на лбу, глаза мечут молнии.
– Что ты сделала с Нори?!
– Это уже не твоя забота. Если тебе не хватает общества, я найду подходящих знакомых.
Акира явно ошеломлен ее холодностью.
– Что с тобой не так?
– Девчонка в порядке, – рассеянно говорит госпожа Юко. – Ей не причинят вреда, уверяю.
– Ты лжешь! – выплевывает мальчик.
Госпожа вздыхает.
– Дражайший внук, настало время смотреть в будущее. – Она широко улыбается. – И какое же оно будет светлое!
Акира делает шаг
