Фиолетовый гном - Николай Бахрошин

Шварцман трезвый – достаточно мерзкий тип. Жидяра редкостный. Мог, например, оштрафовать водителя на пятьдесят долларов за десятиминутное опоздание. Хотя сам ездит по Москве и видит, какие в городе пробки. А ему плевать. Ему, мол, пришлось стоять и ждать. Ему и ждать?! Просто небо сверзилось на землю и затвердело как вареная сгущенка! Конец света в миниатюре!

Шварцман трезвый был хмурым и неразговорчивым. Смотрел на окружающих так, словно все были ему должны. Не говорил, а цедил сквозь зубы.

Шварцман пьяный был веселее. Душевнее. Мог и за жизнь поболтать и анекдотец в разговор вставить. Почти как свой. Это почти всегда оставалось между ним и остальными. Каким-то образом Шварцман всегда, хоть пьяный, хоть трезвый, давал почувствовать, что это именно он здесь Хозяин. А все остальные, значит, должны смотреть ему в рот и, затаив дыхание, слушать его хозяйскую волю, раз Бог не дал своего ума-разума…

Да, Хозяин очень любил себя и любил ощущать чувство собственного превосходства, это было видно. Людей, например, он называл человечками. Почти всех. «Этот человечек просил у меня кредит, с тем человечком я должен встретиться в офисе, притормози здесь, подберем сейчас одного человечка…» – обычный его разговор. Серега быстро разобрался, что по терминологии Шварцмана и он сам, и Саша Федотов, и даже запакованные в английское сукно замы генеральных и всякие президенты подконтрольных фирм – тоже относятся к категории человечков. Сам Хозяин, разумеется, и еще некоторые равные и вышестоящие относились к другой категории – господ. Господин такой-то, например, говорил он о каком-нибудь министре. Не человечек уже…

Если исходить из терминологии Шварцмана, в его окружении людей совсем не было, вспоминал потом Серега. Только небольшая кучка «господ» и масса окружающих их «человечков». Показательно, в общем… Структура языка – структура мышления, в чем-то филологи правы…

Шварцман, например, мог расчувствоваться перед телевизором, особенно по пьянке, и послать две-три тысячи долларов какому-нибудь ребенку-инвалиду на срочную операцию. А на следующий день спокойно подписать документы на банкротство очередного предприятия, после которого многие останутся без средств к существованию.

Серега сам получил как-то помидором по голове на одном перерабатывающем заводе, где толпа рабочих закидала их овощами. Завод Шварцман закрыл и распродавал по частям. Городок был маленьким, почти деревня, завод был единственным крупным предприятием на ближайшие несколько десятков километров. Градообразующее предприятие, Серега тогда узнал, как это называется. Закрыли завод – зачеркнули город… И ведь зачеркнули!

А еще Хозяин очень некрасиво ел. Это тоже бросалось в глаза. До знакомства с Иваном Ивановичем Серега особо не обращал внимание, как люди едят. Едят и едят, что в рот полезло, то и полезно. Так мать всегда говорила.

Но на Шварцмана за столом было трудно не обратить внимание. Хозяин не ел и даже не питался. Именно жрал, почти засунув голову в тарелку и мощно, остервенело работая челюстями. Так что вилка и нож в его руках казались лишними. Вот-вот, сейчас, представлялось Сереге, Хозяин отбросит эти мешающие ему железки и возьмется за дело напрямую – уткнется в тарелку и начнет загребать руками.

Точно как свинья, подумал Серега, когда первый раз это увидел. Свинья живет, чтобы жрать, и не скрывает этого под покровом манер.

Потом Серега привык, конечно. Перестал обращать внимание…

– С какого ты года, говоришь? – спросил однажды Серегу Шварцман.

– С шестьдесят четвертого, – ответил Серега.

– А я – с шестидесятого… – неожиданно поделился Хозяин. – Почти ровесники, значит…

Серега только открыл рот. Не нашел, что сказать. Оставалось стоять и проветривать желудок.

До этого он никогда не задумывался, сколько лет Хозяину. Как-то само собой подразумевалось, что тот старше по возрасту лет на двадцать-тридцать. Про положение, понятно, и говорить не приходится, но и по виду Шварцман выглядел куда старше, толстый матерый мужик далеко за пятьдесят…

А тут – всего пять лет разницы… Почти ровесники… Информационный шок, как отреагировал бы Жека.

– Что, не похожи на ровесников? – едко спросил Шварцман. – Плохо выгляжу?

– Да нет, Иван Иванович, отлично… – поспешил оправдаться Серега.

– Не ври. Не люблю. Сам знаю, что плохо выгляжу. Пью потому что много… А что еще делать?

– Ну…

– Хоть – ну, хоть – не ну! Если станешь когда-нибудь богатым – тоже пей, – посоветовал Шварцман. – Никого не слушай и не стесняйся. Больше все равно делать нечего… Скучно…

– Попробую, – пообещал Серега.

– Разбогатеть или пить? – уточнил Шварцман.

– Для начала, конечно бы, разбогатеть…

– Это правильно, – одобрил тот. – Одно без другого – тоже плохо. Нищий и пьющий – это совсем уж мерзкое зрелище…

Все равно не укладывалось в голове, что Шварцман, босс, Хозяин – почти ровесник. Серега долго привыкал к этой мысли и все равно не мог привыкнуть. Видимо, было в Хозяине то, что сейчас называется странным словом «харизма». Нечто подавляющее, от чего сразу начинаешь чувствовать себя гораздо моложе и куда глупее…

Хозяин!

Постепенно привык, конечно…

Сереге ко многому пришлось привыкать на новой работе. Например, носить галстук. Раньше он его действительно не носил и даже не пытался. Пожалуй, за всю жизнь два раза только надевал: на школьный выпускной вечер (снял очень быстро, пролив на него «Красное. Крепленое») и на свадьбу. Жена тогда сама купила ему галстук в голубую полоску и сама повязала. С тех пор галстук так и висел в шкафу, распятый на вешалке в завязанном состоянии.

Пригодился, оказывается.

Когда Серега в своем единственном, тоже «свадьбешном» костюме и галстуке появился первый раз на работе, Саша Федотов с ходу выдал ему тысячу долларов аванса. Расчувствовался, уронил слезу на грудь и полез за бумажником, как, смеясь, рассказывал Серега Жеке.

Нет, слезу Федотов конечно же не пускал. Но денег действительно дал. Купи себе что-нибудь поприличнее, поморщившись, посоветовал он. Костюм, там, пару галстуков, пару рубашек, ботинки… На первое время. И не жмись, привыкай не экономить на собственном внешнем виде, четко, как идиоту, втолковывал Федотов Сереге. По одежке, мол, не только встречают, но и провожают пинком под зад, если ты выглядишь как урка в уворованном ляпсердаке…

Серега даже обиделся за свой парадно-выходной наряд. Он-то старался, ботинки начищал в кои-то веки, пылинки сдувал с костюма… Но походил по магазинам и понял, что зря обижался. Со времен его свадьбы изменилась не только мода, само качество вещей изменилось.

Выбирать ему помогала Танька. Она, оказалось, все знала про одежду. Где английская ткань, где итальянская, какой галстук шелковый, какой – нет, к какой рубашке подходит по цвету тот или другой… Все знала, хотя сама обычно ходила в джинсах и свитере. Таня даже научила его завязывать галстук. Не так сложно, как выяснилось, пару часов практики и порядок. Вполне ровные узлы стали получаться, даже с претензией на кокетство.

Когда Серега предстал пред светлы очи своего нового шефа в следующий раз, Саша Федотов его одобрил. Быстро соображаешь, заметил он. В его устах это была серьезная похвала.

Спасибо Таньке!

5

Охранное агентство «АКФа» (Александр Кириллович Федотов), где теперь работал Серега, по документам принадлежало Саше Федотову. Впрочем, все знали, кто его настоящий хозяин и единственный, по сути, клиент.

Чем больше Серега узнавал Сашу Федотова, тем больше начинал его уважать. Непростой мужик, конечно. Себе на уме, полностью в духе новых времен. Но конкретный – это тоже видно невооруженным глазом. Резкий и острый, как боевой нож. Настоящий вояка. Потом, когда их общение стало более тесным, Серега узнал подробности его биографии, Федотов ее не скрывал. В поучение и назидание, так сказать.

Саша Федотов родился и вырос в городе Рязани. Окончил рязанское училище ВДВ, почти десять лет колесил по гарнизонам страны и дослужился до капитана. Вышел в отставку по состоянию здоровья. Здоровье, конечно, тут ни при чем, у него на шее вполне свободно можно было ломы ковать. Жена запилила, объяснил Саша. Денег нет, жилья приличного нет, гарнизонные господа офицеры дружно спиваются, как шабашники на ликероводочном.

Самому все это надоело, в конце концов, рассказывал Саша. Не мальчик уже, на двух войнах побывал, награжден орденом и двумя медалями. Хороший хозяин своих сторожевых собак кормит мясом, а не жестяными побрякушками и почетными грамотами, вещал он. А тут, очень кстати, бывший однокашник по училищу предложил ему работу в Москве, в частной охране, ему нужны были свои люди.

Так Федотов оказался в столице. Сначала снимал жилье, потом купил квартиру и зацепился прочно.

Долгое время отставной капитан ВДВ работал в банке. Что называется, сделал карьеру, дослужившись до зам. начальника службы безопасности. Потом его переманил к себе Шварцман. С женой, кстати, Саша Федотов развелся. Уже в Москве. Продолжала пилить, теперь – не за деньги, за другие глупости, в общем, осточертела, как гвоздь в ботинке, по его словам. Узнав Сашу, Серега догадался, какие глупости не смогла перенести боевая подруга. На каждую проходящую мимо юбку шеф реагировал напряженной стойкой охотничьей собаки, почуявшей дичь. Впрочем, чья бы корова мычала…